Часы зла - читать онлайн книгу. Автор: Аллен Курцвейл cтр.№ 51

Я уже начал было подниматься из кресла, но тут Джессон толкнул меня обратно. А потом схватил меня за руки и прижал их к королю и пешке.

— Мы должны разыграть защиту Филидора.

— На кой черт?

— Вы должны нести этот груз вместе со мной. — Джессон еще крепче прижал мне руки.

— Да перестаньте! Вы же столик сломаете! — Он игнорировал это предупреждение и продолжал давить все сильнее. — Вы делаете мне больно! И столик сейчас сломается. Отпустите, мистер Джессон! — Он не отпускал. — Мистер Джессон!..

И вот я наконец вырвался. Джессон не спускал с меня глаз, и на лице его возникла озорная улыбка, обнажившая острые, похожие на собачьи, зубы.

И тут послышался странный звук.

— Что это?

Я прикоснулся к столу и ощутил слабую вибрацию. И тут вдруг шахматная доска начала приподниматься. Только теперь я понял, что мы совместными усилиями привели в движение некий механизм. Половинки шахматной доски разошлись, точно разводной мост.

Честно сказать, я этого не ожидал, даже зная о любви Джессона к потайным отделениям. Половинки доски приподнялись, шахматные фигуры соскользнули со столика и попадали на пол.

И как только все это шахматное войско оказалось на ковре, Джессон процитировал несколько строк, принадлежавших, как я узнал позже, перу Блейка:

Чудесный ларчик золотой —

В волшебный мир врата.

В сравненье с этой красотой

Все тлен и суета.

Я пытался рассмотреть, что же откроется моему взору, но потайное отделение закрывали две пластины из слоновой кости на шарнирах.

Джессон не скрывал своего восторга:

— Замечательное устройство, не так ли, Александр? Если б мастер сделал просто откидные доски, это было бы примитивно, походило на детскую игрушку под названием «чертик в шкатулке». Но он снабдил столик специальным механизмом, который открывает потайное отделение медленно, видите вот эти колесики и винтики? Нетерпение человека нарастает, и интерес тем самым подогревается. Само совершенство!

Он продолжал играть в свои любимые игрушки, это очевидно. Но красота и совершенство механизма несколько смягчили мое раздражение, а при виде того, как Джессон радуется точно ребенок, оно окончательно улетучилось.

Подмигивая и потирая руки, точно какой-нибудь преступник из мультфильма в предвкушении добычи, он сказал:

— Вперед, Александр! Предоставляю эту честь вам.

Я раздвинул перегородки из слоновой кости. Внутри блеснула медная ручка, я взялся за нее и извлек на свет божий шкатулку. Отпер защелку в виде вопросительного знака.

— Знаю, что вы сейчас думаете, — сказал Джессон. — Еще одна шкатулка, где ничего нет. Но не спешите с выводами. Вы только посмотрите, какая подкладка! Ощупайте ее. Можете даже потрогать запасные циферблаты, стрелки, ключик. Сделайте это, и только тогда вы в полной мере ощутите отблеск великолепия ее величества «Королевы»!

— Если вы не возражаете, я бы предпочел услышать, как вам удалось выманить все это у Ташиджиана. Насколько я понимаю, шкатулка от похищенного в институте брегета?

— Вы правы. Впрочем, с одной оговоркой. Ташиджиан мне ничего не отдавал. То было, используя вашу замечательную терминологию, несанкционированное заимствование временного характера.

— И что дальше? Даже если в шкатулке действительно находилась «Королева», то кого это может волновать? Вора?

Джессон нахмурился.

— Не стоит путать такие понятия, как вор и временный владелец. Есть шанс, что человек, в чьем владении сейчас находится брегет, вовсе не знает о преступлении. Как бы там ни было, но если выставить эту шкатулку на продажу, начнутся разговоры, что нам и требуется.

— Так, значит, Ташиджиан вам все-таки ее одолжил?

— Да, одолжил, понимая, что это оживит поиски брегета. Я обещал ему распустить слухи, будто бы Мейер распродает часть своего имущества. И что от покупателя прежде всего требуется конфиденциальность.

— Но ни вы, ни я ни черта не смыслим в торговле часами.

— Верно. Однако благодаря вам знаем о человеке, который очень даже в этом понимает.

Я не сразу сообразил, о ком идет речь.

— Вы имеете в виду Орнштейна? Но на него нельзя положиться. Сомнительная личность.

— Тем лучше. Стоит только предложить ему щедрое вознаграждение, и жадность возобладает над рассудком. Срабатывает безотказно. Только постарайтесь устроить все так, чтобы я был единственным и последним покупателем. Таким образом мы вернем этот ларчик, а заодно узнаем, кто заинтересовался им и почему.

— Ладно, допустим, я соглашусь. Но как это все будет выглядеть? Сначала скажу Орнштейну, что заинтересован в «Марии Антуанетте». Затем вернусь и скажу, что хочу продать ему шкатулку, где некогда находился этот брегет?

Джессон призадумался.

— Да, пожалуй. Однако же из всего того, что вы наговорили мне об Орнштейне, можно сделать вполне однозначный вывод. Это человек, который всегда готов променять моральные и этические соображения на приличную сумму.

— Знаете, все ужасно осложняется. И потом, вы ни словом не упомянули о самой главной детали.

— А именно?

— Вот шкатулка, которая принадлежит институтскому музею. — Для пущей убедительности я потрогал медную ручку. — Имеется также шкафчик, он принадлежит вам. Что произойдет, если каким-то чудом нам все же удастся заполучить «Марию Антуаннетту»? Какой из этих двух тронов ее ждет?

— Постарайтесь отнестись к проблеме более позитивно, Александр. Когда мы найдем «Королеву», она возвратится в институт, при условии, конечно, что именно там ее законное место. Но возвращение сей царственной особы в Иерусалим не должно помешать нам прежде исполнить свою миссию.

— Временное возвращение в шкафчик вас удовлетворит?

— Послушайте, если вы спросите любителя кроссвордов, чем и как может он объяснить свое увлечение, знаете, что он вам ответит? Скажет, ему нравится сам процесс. А когда все клеточки заполнены, кроссворд уже не представляет интереса.

— Как-то не очень верится, что так думает человек, ненавидящий пустые пространства.

— Я всегда готов к потерям. При условии, что они будут оправданными.

— Это «при условии»… Которое, знаете ли, почему-то не вызывает доверия.

— И не должно, — сказал Джессон. Взял обитую сафьяном шкатулку, открыл. — Понюхайте.

— Не понял?

— Понюхайте. Вдохните аромат, который лично меня волнует куда больше, чем самые изысканные духи.

Я сунул нос в шкатулку.

— Запашок бумажной плесени. С примесью еще какого-то запаха, похоже на смазку для обуви.

— Попробуйте еще раз, только с закрытыми глазами. И оставьте свой сарказм. — Я глубоко втянул ноздрями воздух, а Джессон заметил: — Вы вдыхаете аромат святости, Александр. И нечего удивленно вскидывать брови. Я совершенно серьезно. Египтолог Говард Картер вдохнул его, когда вторгся в гробницу фараона Тутанхамона, и был просто сражен этим духом веков. В записках его сказано: прежде чем он заметил блеск золота, его поразил этот запах. А тот крестьянский парнишка, ну, который первым нашел свитки Мертвого моря? У него возникло то же ощущение: он был просто сражен пьянящим ароматом, когда открыл глиняные кувшины в пещере. Так что попробуйте еще раз, Александр, глубоко вдохните, ощутите аромат в полной мере. И, делая это, думайте о сокровищах Тутанхамона и Кумрана. — Закрыв глаза, я склонился над обитой сафьяном шкатулкой и снова глубоко втянул воздух ноздрями. — Ну, сейчас чувствуете? Ощущаете аромат таинственного прошлого?