Рисовать Бога - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Соколовская cтр.№ 13

…Над Невским в холодной ноябрьской дымке висело солнце. Времени еще было достаточно, Славик шел в сторону Литейного, чтобы сесть на троллейбус, и думал, как правильно сделал, что зашел в библиотечный буфет. Во-первых, он был сыт «за сущие копейки». Во-вторых, обогатился впечатлениями, на которые и не рассчитывал.

Буфет был крошечный, и располагался под широкой лестницей, неподалеку от дамской уборной. Он напоминал одновременно и школьный, и заводской буфеты, в очередях к которым Славику приходилось проводить не так мало времени, и на буфеты в домах отдыха советской поры, где им с женой случалось отдыхать по профсоюзным путевкам. Даже рукописная табличка с требованием «Убирайте за собой посуду» была «оттуда».

Тут тоже вдоль круглой стеклянной витрины тянулась очередь. Правда, небольшая. За стеклом лежали пирожки, пирожные с кремом, вареные яйца, шоколадки, стояла сметана в стаканах и вазочки с салатом оливье. Сверху прилавка лежало отпечатанное на машинке меню. Славик заглянул и удивился: рисовая каша с маслом стоила одиннадцать рублей, две сосиски без гарнира двадцать.

Пожилой мужчина профессорского вида, сидя за пластиковым столом на шатком пластиковом стуле, внимательно ел гречишку, неподалеку от него дама в кружевной кофточке, с красиво уложенными седыми волосами, пила чай с принесенным из дому бутербродом. За стойкой юноша прихлебывал кофе из щербатого стакана и писал что-то в блокнот. Молоденькая женщина в рабочем халате соскребала алюминиевой чайной ложкой мороженое со дна вазочки… Наука и культура ютились здесь в обстановке весьма непритязательной, и даже унылой, но держались с достоинством.

И еще Славик с удивлением понял, что в некоторых читателях и сотрудниках библиотеки он узнавал тех самых пенсионеров, которые так угнетающе действовали на него в метро и на улице.

После горячего чая и рисовой молочной каши Славик размяк. Покидать библиотеку ради «известной организации» ему не хотелось. Он сел на широкий подоконник в вестибюле, напротив буфета, и стал ждать, не появится ли еще раз тот фантом-библиограф, так быстро и хорошо один раз уже все устроивший. Но его не было. Зато на мраморной лестнице Славик заметил девушку. Она шла вниз, и вдруг замерла на предпоследней ступеньке. Лицо ее было чуть склонено, глаза смотрели в книгу, которую Славик не видел. Вообще, руки девушки казались пустыми, а взгляд, устремленный в пространство перед собой, – рассредоточенным и вместе с тем внимательным, и вся она вдруг напомнила Славику известную ему по журнальной репродукции картину, изображавшую молодую прядильщицу с невидимой нитью в руках.

Через минуту видение читающей и одновременно прядущей девушки пропало, но осталось тихое напряжение, разлитое в воздухе, и шло оно не от работающих труб парового отопления, а от мерного жужжания невидимого веретена…

…Здание, в которое с одной из боковых улиц вошел Славик, так же, как и главное здание, давило размахом и основательностью. Строилось оно с пониманием задач, на века. За входной дверью, у себя под ногами, он увидел выложенную плиткой цифру 1933. Год окончания строительства. «Начинали, наверное, в тридцатом, когда я родился…» Славик осторожно перешагнул зашарканные квадратики.

В большом светлом, с множеством дверей по периметру холле стояли стулья. Посетители тихо разговаривали. Около нужной ему двери очереди не было, а сама дверь была чуть приоткрыта. Славик мялся, не зная, принято ли здесь стучать или надо ждать, пока хозяин выглянет сам.

Плотный красивый мужчина в добротном костюме, при галстуке, вышел из соседнего кабинета, зашел в тот, возле которого топтался Славик, и жестом пригласил его внутрь. От мужчины пахло дорогим одеколоном. Славик вошел.

Вдоль кабинета стоял буквой «Т» стол. Окна выходили на улицу, но были плотно завешены. Дневной свет не проникал в помещение. Мужчина сел и в этот момент зазвонил телефон. Славик остался стоять. Разговаривая, мужчина знаком показал Славику на стул.

Славик очень хотел рассмотреть кабинет, но «таращиться» ему казалось неприличным, и он сидел, демонстративно глядя в пол, и только иногда поднимал глаза, а, поднимая их, каждый раз видел за спиной мужчины занимавшее половину стены вышитое панно: поясное изображение Железного Феликса в анфас. Работа была исполнена тщательно, с любовью. Правый угол панно, прямо над плечом хозяина кабинета, занимал еще один портрет, поменьше, и тоже Дзержинского, но уже в профиль.

Сначала Славик подумал, что это обман зрения. Однако, сомневаться не приходилось: оба портрета на стене изображали одного и того же человека. Причем, Дзержинский на втором портрете, глядя вперед, умудрялся как-то особенно неприятно скашивать узкий глаз на Славика.

Мужчина закончил разговор и поинтересовался у Славика о цели визита.

Славик начал объяснять, но сбился, достал из пиджака заявление. Мужчина протянул руку, и Славику пришлось привстать и потянуться через стол, чтобы отдать бумагу.

В заявлении, кроме просьбы позволить ознакомиться со следственным делом Теодора Поляна, была изложена история семьи, насколько он знал ее по обрывочным и смутным рассказам матери, да вот теперь и по дневнику.

Мужчина внимательно читал, а Славик старался не глядеть на второй, меньший портрет, на уродливо скошенный к самому виску глаз. Кроме того, он мучился чувством неловкости. Ему казалось, что и собой, и этим заявлением он допускает бестактность, невольно показывая, что помнит, тогда как прилично было бы уже и забыть.

Чувство это было настолько сильным, что Славику хотелось извиниться перед хозяином кабинета за свое присутствие здесь.

Мужчина дочитал, спросил у Славика номер его домашнего телефона, сказал, что в течение месяца ему позвонят, и положил заявление в папку.

– Я могу идти? – Славик поднялся со стула.

– Конечно, всего доброго, Станислав Казимирович.

…Славик летел домой, как на крыльях. Он был счастлив, что справился. Ему казалось, что все самое трудное теперь позади.

__________

<…Иповсюду эти распаренные восторгом лица!

Что сделалось с людьми и почему так быстро происходит расчеловечивание?

Я думал, что радиоприемник у нас в коридоре испорчен. Почему «у нас» и почему «в коридоре»?

Начну по порядку.

Сначала мы ехали поездом до Гавра. И я все время чувствовал, что слева, среди долин и холмов, лежат погруженные в живые сумерки и Алансон, и Лизьё, и то рвущееся к небу аббатство на скале. И было это – как ноющая боль в сердце.

Утром мы сели на пароход, который шел в Ленинград. Пароход назывался «Андрей Жданов». Я спросил у капитана, кто это.

Оказывается, еще есть пароход «Мария Ульянова». И так далее. Пароходы. Паровозы. Турбины. Шахты… Титанический мир.

Две недели мы жили в лучшей гостинице города, «Астории». Рита была счастлива, и это главное. И совсем главное: она водила меня по городу.

Я спросил: «Как же ты можешь помнить, ведь тебе было шесть?»