Дорога на Вэлвилл - читать онлайн книгу. Автор: Т. Корагессан Бойл cтр.№ 74

Когда Чарли покинул академию, не закончив первого курса, миссис Хукстраттен была разочарована. Он не вернулся домой, не написал своей благодетельнице письма, ничего не стал объяснять. Просто однажды вечером собрал чемодан, доехал до Петерскилла на тележке молочника и всерьез занялся изучением биллиардного искусства. Через неделю, сильно отощавший, Чарли явился в сторожку. Отец орал и ругался, мать жаловалась на боли и судороги, миссис Хукстраттен умоляла парнишку образумиться. Все было тщетно. К семнадцати годам Чарли уже жил самостоятельно, снимая комнату над бакалейной лавкой в Терри-Тауне и кое-как зарабатывая на жизнь игрой в карты, кости и биллиард. Он выпивал, но не так отчаянно, как отец; находил подружек, с которыми ему было весело, но не завязывал прочных связей. Однако прошло какое-то время, и Чарли возмужал; ему надоели мелкие мошенничества, кабаки, потасовки и полуграмотные бабенки – блудный сын вернулся к миссис Хукстраттен. И произошло это лишь потому, что Оссининг познакомился с Бендером и обзавелся целью в жизни – на горизонте возникла «Иде-пи».

* * *

Через неделю после бесславного провала производственного эксперимента в подвале Букбайндера в пансионат миссис Эйвиндсдоттер явился Эрнест О'Рейли, который сообщил, что Бендер ждет Оссининга в «Таверне Поста». Чарли вошел через служебный вход, поднялся по черной лестнице, чтобы избежать встречи с швейцаром и портье (хоть и не забыл, что за ними должок, который обязательно будет возвращен, причем с процентами). Бендер встретил его истинным лордом, в красном шелковом халате, с пурпурным носом, свидетельствовавшим о том, что его обладатель успел выпить изрядную дозу французского коньяка. Целеустремленный и преданный их великому делу, Чарли давно уже перестал дуться на компаньона из-за того, что они ведут столь разный образ жизни. Бендер – это Бендер, и этим все сказано. Ничего, когда «Иде-пи» войдет в моду, Оссининг еще поживет в роскоши.

– Чарли-Чарли, мой мальчик, мой мальчик! – вскричал Бендер, по всегдашнему своему обыкновению удваивая слова. Он бросился навстречу Оссинингу, стиснул в бурных объятиях. Потом отодвинулся, дыша коньяком, и царственным жестом указал на кресло. – Садитесь. Я кое-что хочу с вами обсудить.

Чарли сел. Хочет ли он коньяка? Само собой.

Чарли вертел бокал в руках.

– Ну, в чем дело? – спросил он.

Он уже целую неделю сидел без дела в пансионате, читал грошовые романчики и старался не думать о том, из какой дряни его экономная квартирохозяйка готовит очередной обед. Все это понемногу сводило его с ума.

Бендер уселся в плюшевое кресло.

– Вот какая штука, Чарли, – сказал он, почесал нос и уставился своими серыми в красных прожилках глазами на компаньона. – Совершенно очевидно, что с рецептом «Иде-пи» не все ладно. То есть я, конечно, ценю все ваши усилия и не имею в виду ничего плохого, но у меня возникло ощущение, что ничего путного в старушкином подвале мы не произведем.

Оссининг хотел возразить, но Бендер поднял руку.

– Чарли, я знаю, что вы хотите сказать. Мы потратили на этот проект немало средств: сырье, плата Барту, печь и так далее, но это все сущие пустяки по сравнению с теми миллионами, которые мы будем зарабатывать через год. Кроме того, печь, а также кое-что из оборудования нам еще пригодится, это не проблема. Наши усилия не были тщетны, как бы это ни выглядело со стороны. – Он сделал паузу, понюхал коньяк. – Во всяком случае, мы кое-что поняли.

– Что? Что такого мы поняли? – раздраженно спросил Чарли.

Конечно, условия труда были хреновые, но ведь это сам Бендер убедил его смириться. И потом, у Чарли было ощущение, что он делает дело. После восьми недель безделья что-то задвигалось, началась работа… И вот теперь Бендер говорит, что время потрачено попусту. В обмен на время и деньги они, видите ли, кое-что поняли. Поняли!

– Мы поняли, Чарли, что я ошибался, а вы были правы. Вы с самого начала возражали против этого подвала. Я думал, мы там сделаем почин: разработаем рецепт, изготовим опытную партию. Нам только это и нужно – заполнить тысячу коробок, а дальше все будет просто. Но не сработало. Мы были слишком самоуверенны. Мы взялись за дело прежде, чем обеспечили себе нормальное место для работы и настоящее оборудование. Неудивительно, что у нас ничего не вышло. – Он замолчал, чтобы глотнуть коньяка. – Да, Чарли, я ошибался.

Оссинингу хотелось протестовать, хотелось вернуться в подвал к Букбайндеру и работать дальше. Но он никогда прежде не слышал, чтобы Бендер признавал свою неправоту – даже в тот день, когда Келлог выставил их из Санатория. Поэтому Чарли решил послушать, что будет сказано дальше.

– Вы хотите спросить, как мы будем действовать теперь? – медоточивым, уверенным голосом спросил Бендер. Это был голос человека, который знает, что у него в запасе есть козырная карта. У Бендера всегда была в запасе козырная карта. Он сел, вытянул ноги, выпустил ленивую струйку сигарного дыма. – Что ж, я расскажу вам. У меня есть план, Чарли, просто странно, что мы не додумались до этого раньше… Это сэкономило бы нам – вам – много денег и нервов. Ничего, не волнуйтесь, теперь дело пойдет на лад.

Снова пауза. Почему бы ему не перейти к делу?

– Перехожу к делу. Я хочу, чтобы вы, Джордж и этот ваш работник Хейс сегодня в полночь были у железнодорожного пакгауза – знаете, в восточной части города?

– В полночь?

Бендер кивнул.

– Завтра рано утром оттуда отправляют четырнадцать вагонов отборных хрустящих хлопьев, произведенных Уиллом Келлогом. Я уже договорился с кладовщиком, так что вам не о чем беспокоиться…

– Не о чем беспокоиться? Мы что же, будем воровать чужие хлопья?

Бендер просто улыбнулся. Это была добродушная отеческая улыбка; так учитель улыбается первому ученику, вручая ему табель с отметками.

Чарли все не мог поверить.

– Вы что, шутите? – вскричал он.

На кой им нужно четырнадцать вагонов «Хрустящих хлопьев Келлога»? Четырнадцать вагонов! Куда их девать? Как перевозить? Однако, следя за выражением лица Бендера, с его хитрой толстогубой улыбкой, багровым носом и весело поблескивающими серыми глазами, Чарли начал соображать: им не нужно четырнадцать вагонов хлопьев, совсем не нужно… Им хватит одной тысячи коробок.

Стояло холодное январское утро, ветер дул со скоростью двадцать пять миль в час, термометр застыл на минус восьми градусах по Фаренгейту, по небу черными потеками расплывались тучи. Стрелки больших напольных часов в гостиной показывали без четверти семь, а доктор в белом шерстяном костюме уже сидел в кресле, положив ноги в белых башмаках на оттоманку, просматривал список дел на день, а также заканчивал статью о вялости кишечника для очередного номера журнала «Доброго здоровья», главным редактором которого он являлся. Доктор работал с пяти часов; он поднялся на полчаса раньше, чтобы успеть поставить утреннюю клизму и принять холодную ванну, а также сделать двадцатиминутную гимнастику, состоявшую из приседаний и подпрыгиваний – для этого в доме имелся гимнастический зал. Некоторые из старших детей уже встали и занимались домашними делами; кто-то из них (доктор так сосредоточился на вялости кишечника, что даже не поднял головы) принес ему завтрак. Сегодня подавали оладьи с превосходным золотистым маслом, полученным от келлоговских ухоженных, чистеньких коровок, и медом из санаторских ульев; плюс к этому гороховые пирожки с фруктовым компотом, одно яблоко, один апельсин, один банан и кружка дымящегося кокосового напитка.