Эндимион. Восход Эндимиона - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Симмонс cтр.№ 127

– Ты читаешь по-арабски? – удивился я.

– Да, – ответил андроид. – А также понимаю, что нам говорят. Это язык фарси. На десятом этаже находится частная клиника. Мне кажется, там должно найтись необходимое оборудование – быть может, даже автохирург.

Я направился было к лестнице, но андроид нажал на кнопку лифта. Послышалось гудение, и к нам спустилась стеклянная кабина.

– Странно, – пробормотал я. – Почему до сих пор не отключилось питание?

Мы поднялись на десятый этаж. Энея проснулась и тихонько застонала. Выложенный плиткой коридор вывел нас на открытую террасу, где шелестели на ветру желтые и зеленые пальмы; с террасы мы попали в просторную светлую комнату с несколькими автохирургами и диагностическим оборудованием. Выбрав кровать у окна, мы раздели девочку до белья и положили ее на чистую простыню, подключили диагностер автохирурга и стали ждать. На панели управления монитора имелась клавиша выбора языка: арабскому и фарси мы предпочли сетевой английский.

Автохирург определил переутомление, обезвоживание организма и необычную мозговую деятельность, которая, по его мнению, могла возникнуть вследствие сильного удара по голове. Мы с А.Беттиком переглянулись. Энею никто по голове не бил.

Получив разрешение на лечение первых двух заболеваний, автохирург взялся за дело. На руках и ногах Энеи защелкнулись пряжки ремней, псевдопальцы машины начали нащупывать вену, манипулятор ввел девочке успокоительное и солевой раствор. Мы отошли подальше.

Через несколько минут Энея спокойно уснула. Диагностер произнес что-то на арабском. А.Беттик перевел прежде, чем я успел подойти к монитору.

– Пациент должен как следует выспаться. К утру ему станет лучше.

Я поправил ремень висевшей у меня на плече плазменной винтовки, бросил взгляд на вещмешки, которые мы швырнули в кресла для гостей, подошел к окну и сказал:

– Пойду поброжу по окрестностям, пока не стемнело. Удостоверюсь, что мы и впрямь одни.

Андроид, сложив руки на груди, поглядел на огромное алое солнце, коснувшееся крыши здания напротив.

– Думаю, мы действительно одни. Просто здесь ушло больше времени…

– На что?

– На то, чтобы похитить людей. На Хевроне мы не заметили никаких следов паники или борьбы. А тут у людей было время выскочить из машин. И потом, эти коврики… – Я только теперь заметил сетку морщин в уголках глаз и губ андроида.

– Что «коврики»?

– Люди знали, что с ними что-то произойдет, а потому провели последние минуты в молитве.

Я прислонил винтовку к креслу и расстегнул кобуру.

– Все равно пойду посмотрю. А ты последи за ней, ладно? – Я достал из вещмешка два комма, один кинул андроиду, а второй прикрепил к своему воротнику. – Если что, вызывай меня на стандартной частоте.

Рука А.Беттика легла на лоб девочки.

– Не беспокойтесь, месье Эндимион. Я буду здесь, когда она проснется.

Странно, что я столь отчетливо помню прогулку по пустынному городу. Электронная табличка сообщила, что температура сегодня сорок градусов по Цельсию – сто четыре по Фаренгейту; однако ветерок из пустыни мгновенно высушивал пот, а розово-алый закат замечательно успокаивал расшалившиеся нервы. Возможно, этот вечер отложился в памяти потому, что в последующие дни все резко и бесповоротно изменилось…

Мешхед представлял собой странное сочетание современного города и базара из «Тысячи и одной ночи», великолепного сборника сказок, которые бабушка пересказывала мне под звездным небом Гипериона. Чувствовался некий намек на романтику. На углу, к примеру, стояли электронная доска объявлений и банкомат, а стоило свернуть за угол – и невесть откуда возникали пестрые прилавки, на которых гнили фрукты. Я попытался вообразить, какая здесь царила суматоха – ржали и топали копытами лошади (или верблюды, или другие не менее легендарные животные), покупатели, не жалея глоток, торговались с продавцами, мимо скользили закутанные в чадры женщины, а вдоль рядов катили машины, отчаянно сигналя и выплевывая омерзительный диоксид углерода – или кетоны, или еще какую-нибудь дрянь, которую выбрасывали в атмосферу древние двигатели внутреннего сгорания…

Из грез меня вырвал напевный мужской голос. Он произносил слова, отдававшиеся эхом от каменных стен. Судя по всему, голос доносился из парка в паре кварталов слева. Я бросился в том направлении, на бегу вытаскивая из кобуры пистолет.

– Слышишь? – крикнул я в микрофон.

– Слышу, – ответил А.Беттик. – Дверь на террасу открыта, поэтому слышно превосходно.

– Похоже на арабский. Можешь перевести? – Преодолев последние метры и лишь слегка запыхавшись, я вылетел на лужайку, за которой начинался парк. Передо мной возвышалась грандиозная мечеть. Еще несколько минут назад над крышами виднелся краешек заходящего солнца, но пока я бежал, светило успело скрыться. Лишь розовели в небе перистые облачка.

– Да, – отозвался андроид. – Это муэдзин созывает правоверных к молитве.

Я поднес к глазам бинокль и принялся изучать минареты. Голос исходил из громкоговорителей, установленных на балконе каждой башни. Никакого движения заметно не было. Муэдзин вдруг замолчал, и воцарилась тишина, которую нарушал только птичий щебет.

– Скорее всего запись, – заметил А.Беттик.

– Пойду проверю. – Я спрятал бинокль в чехол и направился по выщербленным каменным плитам к входу в мечеть. Миновал несколько лужаек, пересек двор и остановился перед распахнутой дверью. Пол мечети загромождали сотни ковриков. Я увидел стройные колонны, которые поддерживали изящные арочные пролеты; у дальней стены одна из арок нависала над полукруглой нишей. Справа от ниши виднелась лестница с каменными перилами, украшенными затейливой резьбой, и платформа с навесом. Не входя в здание, я описал А.Беттику то, что увидел.

– Ниша называется михраб, – сообщил андроид. – Она предназначается для имама, главы мусульманской общины. А возвышение справа – минбар, то есть кафедра проповедника. Вы никого не заметили?

– Нет. – Коврики и ступени лестницы покрывал слой пыли.

– Значит, мы действительно слышали запись.

Меня подмывало войти внутрь, однако нежелание осквернить чужую святыню оказалось сильнее. Впервые я испытал схожее чувство еще в детстве, когда попал в католический собор на Клюве; а когда повзрослел и пошел служить в силы самообороны, один мой приятель все порывался отвести меня в один из последних дзен-гностических храмов на Гиперионе… Уже ребенком я понимал, что в подобных местах всегда буду посторонним: своей веры нет, а вера окружающих кажется странной… В общем, входить я не стал.

По дороге обратно, в одном из наиболее живописных кварталов, я наткнулся на обсаженный пальмами бульвар. На ручных тележках лежали предназначавшиеся для продажи продукты и игрушки. Я остановился у лотка с жареными орехами и принюхался. Судя по запаху, орехи испортились от силы несколько дней тому назад.