Я позвонил Майе. Она заплакала и сказала, что уверена в том, что это был браконьер. Она долго ждала меня, а потом, так и не дождавшись, вышла поискать, и подошла к полю, где меня избили, как раз в тот момент, когда Гейтс, включив маячок, быстро увозил меня, положив на заднее сиденье. То есть, мне повезло, в каком-то смысле. Во всяком, случае, это не она обнаружила меня лежащим ничком на распаханном поле со спущенными до лодыжек штанами. Мне не хотелось больше говорить на эту тему, и я спросил ее об отце. Тогда она опять заплакала.
– Ты удивительный человек.
– Почему ты так говоришь?
– Тебя избили, а ты беспокоишься о моем отце. – Я ничего не ответил. Когда говоришь по телефону, легко изображать сильного молчаливого мужчину.
Через час они с Брюсом приехали навестить меня. Я услышал, как мама сказала:
– Я провожу вас в его спальню, а потом принесу вам чая со льдом.
– Миссис Эрл, давайте я помогу вам приготовить чай. Пусть Майя и Финн поговорят наедине. – Ему хотелось поддержать меня. Но, как это ни удивительно, мне вовсе не хотелось оставаться с Майей наедине.
– Можно войти? – спросила она, постучав и приоткрыв дверь.
– Будь так добра. – Я изображал мужественную веселость. Она вошла в комнату, улыбаясь, словно пытаясь убедить меня в том, что наступят и лучшие времена. Я думал, что когда она увидит меня, то опять заплачет. Лицо у меня опухло. Оно было пурпурно-черным. Нос мне сломали, а губы были покрыты струпьями.
– Ты забавный.
– Очень смешно.
– Выглядишь сексуально. Как боксер, который выиграл бой.
– Откуда ты знаешь о боксерах?
– Ничего. Знаешь, когда меня лошадь протащила, я полгода была похожа на разбитую тыкву. – Если бы она обратила внимание на выражение моего лица, то поняла бы, что я ждал другой реакции. Майя закусила губу и на минутку задумалась. – Хочешь, я опять выйду за дверь, а потом опять зайду, и сделаю вид, что вне себя от горя? Потому что мне и правда очень больно. Ведь это и моя вина тоже. Мне просто казалось, что я должна развеселить тебя, чтобы ты перестал думать о том, что произошло. – Она прекрасно понимала, что я чувствую, просто не знала, что случилось на самом деле.
– Почему ты говоришь, что это твоя вина?
– Это же я уговорила тебя тайком уйти из дома вчера вечером. – Майя присела на край кровати и поцеловала мое левое ухо – это было единственное место на моем лице, которое не болело. – И я все еще хочу подарить тебе кое-что.
Майя просунула руку под одеяло и захихикала.
– Мы так долго не виделись.
Я оттолкнул ее руку.
– У меня два ребра сломано. – Честно говоря, я беспокоился не из-за ребер.
– Я бы гребаных браконьеров сама пристрелила!
Гребаных. Не самое удачное слово она выбрала.
– Это не Двейн.
– Он не единственный, кто нас ненавидит. – Майя, оказывается, считала меня «своим». – Его отец вообще извращенец. Самый подлый из всей их компашки. – Мне и в голову не приходило, что меня мог изнасиловать кто-то из тех, кто постарше.
– Извращенец?
– Да. Это отвратительно.
– Что он такого сделал?
Говорят, его выгнали с молочной фермы МакКаллума, потому что застали за тем, как ему отсасывал годовалый теленок.
Брюс вкатил в комнату тележку с холодным чаем и печеньем. Столько всего произошло за последнее время, что у меня совершенно вылетело из головы, что он покрасил волосы и стал выглядеть совершенно по-другому.
– О чем вы говорите? – спросила мама, угощая всех печеньем.
– О том, кто меня избил. – Я строго посмотрел на ее, чтобы она оставила меня наедине с моими друзьями. Вместо этого она села ко мне на кровать.
Брюс пододвинул себе стул.
– Финн, я говорил с Гейтсом. – В этот момент я подумал, что он знает правду. – Слава богу, что ты остался жив. Тебе еще повезло.
– Да, меня только избили. – Когда я жевал печенье, челюсть болела.
– Ты хотя бы знаешь, почему они сделали это?
– Может, потому, что я джентльмен и ученый?
– Это действительно так, сэр, – засмеялся Брюс. – И превосходный лжец впридачу. – На минуту он стал прежним Брюсом.
– Как это понимать?
– Мы с Финном понимаем, о чем идет речь. Старая шутка.
Мама встала с кровати.
– Майя, я хотела бы поговорить с тобой наедине.
– Конечно, – ответила она.
– О чем это? – подозрительно спросил я.
– На следующей неделе у тебя день рождения. Думаю, мы должны устроить вечеринку для тебя и твоих друзей.
– Не надо. – Дело не только в том, что у меня не было настроения веселиться. Мне стало страшно, когда я представил, как мама пытается шутить с моими друзьями, угощая их тортом и пуншем. Такого унижения мне не вынести.
– Да что с тобой, Финн? Это же твой день рождения, – удивилась Майя. – Нет, мы устроим праздник, нравится тебе это или нет. – Маме не очень понравилось, что моя подруга сказала «мы».
Потом она подошла ко мне, поцеловала целое ухо и тихо произнесла:
– Я знаю, о чем ты беспокоишься. Предоставь это мне.
Они с мамой вышли из комнаты и спустились вниз. Брюс закрыл за ними дверь.
– Знаешь, Финн, похоже на то, что они поджидали меня. Ведь на тебе был мой пиджак, и ты бежал к нашему дому. А на улице было темно.
– И кому это было надо?
– После того, как я объявил о том, что здесь будет построен молодежный центр, моя популярность несколько снизилась.
– Майя думает, что это был браконьер.
– Она во всем винит браконьеров.
– Две недели назад мы были с ней на острове. Кто-то нас преследовал.
– Почему ты мне не сказал?
– Я не думал, что это важно.
– Тогда тебе нужно быть готовым к тому, что на тебя опять могут напасть. – Это мне и в голову не приходило. Брюс полез в карман и достал оттуда пистолет с перламутровой ручкой – такой же, как у его деда. – Будь осторожен: он заряжен.
Когда Майя с Брюсом уехали, мама стремглав поднялась вверх по лестнице. Я крутил барабан пистолета, воображая, куда всажу первую пулю, когда передо мной будет стоять изнасиловавший меня извращенец. Я спрятал его под одеяло, придерживая пальцем спусковой крючок.
– Довольно наглая молодая особа. Если бы мне была нужна ее помощь в подготовке праздника, я бы сама ей об этом сказала.
– Ты сказала.
– Но я всего лишь хотела, чтобы она помогла мне составить список гостей.
– А она что сделала?