Нежная добыча - читать онлайн книгу. Автор: Пол Боулз cтр.№ 37

— Сеньор, — сказал он, — Марта будет жить с тобой. Я даю ее тебе.

— О чем ты говоришь? — вскричал пастор, и голос его надломился. В его руке корчился аллигатор.

— Она твоя жена. Она будет жить здесь.

Глаза пастора Дау распахнулись очень широко. Какой-то миг он вообще не мог ничего сказать. Потряс в воздухе руками и наконец выдавил: «Нет!» — несколько раз.

Лицо Николаса стало неприятным.

— Тебе не нравится Марта?

— Очень нравится. Она красивая. — Пастор медленно сел на свой стул. — Но она же маленький ребенок.

Николас от нетерпения нахмурился.

— Она уже крупная.

— Нет, Николас. Нет. Нет.

Николас толкнул дочь вперед и отступил на несколько шагов, оставив ее у стола.

— Дело сделано, — жестко сказал он. — Она твоя жена. Я дал ее тебе.

Пастор Дау оглядел сборище и на всех лицах прочел невысказанное одобрение. «Сумасшедший ритм» доиграл. Повисла тишина. Под манговым деревом, увидел пастор, какая-то женщина играла с небольшим блестящим предметом. Он вдруг узнал свой очечник; женщина сдирала с него кожемитовую ткань. Голый алюминий сверкал на солнце всеми своими вмятинами. Даже в такой ситуации пастор отчего-то подумал: «Значит, я был не прав. Он не умер. Она сохранит его так же, как Николас сберег таблетки хинина».

Он посмотрел вниз на Марту. Девочка глазела на него без всякого выражения. Как кошка, подумал пастор.

И вновь он начал было протестовать:

— Николас! — вскричал он, едва не взвизгнув. — Это же невозможно!

Тут он почувствовал, как его за предплечье схватила чужая рука, повернулся и встретил предостерегающий взгляд Матео.

Николас уже подступил к самому помосту, мрачнее тучи. Едва он хотел, судя по виду, что-то сказать, пастор его перебил. Он решил потянуть время.

— Сегодня на ночь она может остаться в миссии, — слабо вымолвил он.

— Она твоя жена, — сказал Николас с большим чувством. — Ты не можешь прогнать ее. Ты должен ее оставить.

— Diga que sí, — прошептал Матео. — Скажите да, сеньор.

— Да, — услышал пастор собственный голос. — Да. Хорошо.

Он поднялся и медленно пошел в дом, держа в одной руке аллигатора, а другой подталкивая перед собой Марту. Матео двинулся следом и закрыл за ними дверь.

— Отведи ее на кухню, Матео, — вяло произнес он, передавая маленькую рептилию Марте. Когда Матео повел девочку за руку через патио, он крикнул им вслед: — Оставь ее с Хинтиной и приходи ко мне в комнату.

Он сел на край кровати, глядя перед собой невидящими глазами. С каждым мгновением трудности казались все ужаснее. С облегчением он услышал стук Матео. Люди на улице понемногу расходились. Он собрал силы и крикнул:

— Adelante. — Матео вошел, и пастор сказал: — Закрой дверь… Матео, ты знал, что они так поступят? Что они собирались привести этого ребенка сюда?

— Sí, señor.

— Ты знал! Но почему ты ничего не сказал? Почему не сказал мне?

Матео пожал плечами, глядя в пол.

— Я не знал, что это будет для вас так важно, — ответил он. — Да и все равно бесполезно было бы.

— Бесполезно? Почему? Ты мог бы остановить Николаса, — сказал пастор, хоть сам и не верил в это.

Матео коротко рассмеялся:

— Так думаете?

— Матео, ты должен мне помочь. Мы должны обязать Николаса забрать ее.

Матео покачал головой:

— Нельзя. Эти люди — очень строгие. Никогда не меняют своих законов.

— Может, письмо управляющему в Окосинго…

— Нет, сеньор. Будет еще больше неприятностей. Вы не католик. — Матео переступил с ноги на ногу и вдруг слабо улыбнулся. — А пускай останется? Много она не ест. Может работать на кухне. Через два года будет очень хорошенькой.

Пастор вскочил на ноги и так широко и неистово взмахнул руками, что противомоскитная сетка, висевшая над ним, упала ему на лицо. Матео помог ему выпутаться. От сетки запахло пылью.

— Ты ничего не понимаешь! — закричал пастор Дау, вне себя от ярости. — Я не могу с тобой поговорить! Я не хочу с тобой разговаривать! Выйди и оставь меня в покое.

Матео послушно вышел.

Колотя правым кулаком в левую ладонь, снова и снова, пастор стоял у окна перед пейзажем, сверкавшим на ярком солнце. Под манговым деревом несколько женщин что-то доедали; остальные уже спустились с горы.

Весь долгий день пастор пролежал в постели. Когда сошли сумерки, он принял решение. Заперев дверь, он стал собирать вещи, которые поместились бы в самый маленький чемодан. Библия и блокноты легли сверху, вместе с зубной щеткой и атабриновыми таблетками. Когда Хинтина пришла объявить, что ужин готов, он попросил еду принести ему в постель и перед тем, как отпереть ей дверь, тщательно запихнул собранный чемодан в шкаф. Он подождал, пока по всему дому не прекратятся разговоры, пока не убедился, что все уснули. С маленькой и не слишком тяжелой поклажей в руке он на цыпочках прошел в патио и выскользнул в душистую ночь, миновал поляну перед навесом и под манговым деревом ступил на тропу в Такате. По ней он пошел быстрее, поскольку хотел оставить деревню за спиной до того, как взойдет луна.

Когда он ступил на деревенскую улицу, зазвучал хор собак. Пастор побежал прямо, до самого дальнего конца. И бежал дальше, пока не достиг того места, где тропа, расширившись, ныряла под гору, изгибаясь к лесу. Сердце колотилось от натуги. Чтобы передохнуть и хоть как-то убедиться, что за ним нет погони, он сел на свой чемоданчик прямо на тропе. И просидел так долго, не думая ни о чем, а ночь длилась, и луна уже взошла. Он слышал только ветерок в листве и лианах. Над головой беззвучно вились летучие мыши. Наконец пастор поглубже вздохнул, поднялся и зашагал дальше.

(1949)

перевод: Максим Немцов

В то утро почтой ей доставили крупный аванс от издателей. По крайней мере, он выглядел крупным здесь, в Интерзоне, где жизнь дешевая. Конверт она вскрыла за столиком уличного кафе напротив испанского почтамта. Сумма на чеке так растрогала ее, что она неожиданно смилостивилась над попрошайками, которые сплошным потоком тащились мимо. Затем возбуждение улеглось, и ей стало паршиво. И улицы, и небо казались ярче и сильнее нее. Так вышло, что друзьями в городе она не обзавелась, и хотя каждый день роман неуклонно продвигался, следовало признать: иногда ей бывало одиноко. Подошел Дрисс в безукоризненно чистой розовато-лиловой джеллабе на плечах и новой феске.

— Bonjour, mademoiselle, — сказал он, учтиво поклонившись. Уже несколько месяцев он неутомимо оказывал ей знаки внимания, но пока ей удавалось от него отделываться и при этом не портить отношений; по вечерам он служил хорошим спутником. В это утро она тепло поздоровалась с ним, разрешила заплатить по счету и двинулась с ним вместе по улице, представляя, как о них судачат другие арабы, сидевшие в кафе.