Нежная добыча - читать онлайн книгу. Автор: Пол Боулз cтр.№ 35

Поскольку пастор был астигматиком, вскоре голова у него закружилась от такого обилия деталей, и он смотрел прямо перед собой, переводя взгляд в сторону, лишь когда требовалось обогнуть то, что росло поперек тропы. Дно леса тянулось ровно. Он вдруг осознал, что окружающий воздух вибрирует от слабого гула. Пастор замер и различил, как обыденно болбочет поток, минуя свои берега. И чуть ли не сразу впереди открылась вода — черная и широкая, а учитывая близость — и невероятно тихая в своем быстром течении. В нескольких шагах от него тропу перегораживало мертвое дерево, поросшее оранжевыми грибами. Взгляд пастора скользнул по стволу влево: на узком конце лицом к нему сидели два индейца. Они разглядывали его с интересом, и пастор знал, что они его поджидали. Он подошел, поздоровался. Они ответили с важностью, не сводя ярких глаз с его лица.

Будто сговорившись, оба встали в один момент и прошли к урезу воды, где остановились, глядя вниз. Затем один обернулся к пастору и просто сказал:

— Пойдем.

Обходя бревно, пастор увидел, что они стоят у длинного бамбукового плота, вытащенного на илистый берег. Индейцы подняли его и одним концом уронили в воду.

— Куда вы? — спросил пастор. Вместо ответа они согласно подняли короткие смуглые руки и медленно взмахнули по течению реки. И снова говоривший вначале сказал:

— Пойдем.

Пастор, любопытство которого разгорелось, с подозрением глянул на хрупкую конструкцию и вновь перевел взгляд на индейцев. Одновременно он подумал: приятнее будет прокатиться с ними, чем возвращаться пешком через лес. Он снова нетерпеливо спросил:

— Куда вы? В Такате?

— Такате, — отозвался тот, который до сих пор молчал.

— Он крепкий? — поинтересовался пастор, нагибаясь и легонько тыча в кусок бамбука. Простая формальность — он слепо верил в способность индейцев подчинять себе вещества джунглей.

— Крепкий, — ответил первый. — Пойдем.

Пастор бросил взгляд на мокрый лес, ступил на плот и сел, съежившись, на корме. Двое быстро прыгнули на борт и столкнули шестом хрупкое судно с берега.

Так началось путешествие, о котором пастор Дау пожалел едва ли не сразу. Несмотря на то, что они втроем стремительно двигались по первой излучине, уж лучше бы он остался на суше и сейчас бы взбирался по склону оврага. Они быстро неслись по безмолвной воде, а пастор корил себя, что неведомо почему согласился. С каждым новым изгибом тоннеля он все больше удалялся от мира. Пастор даже поймал себя на нелепице: он мысленно тужится, стараясь удержать плот на месте, — тот слишком легко скользил по черной воде. Дальше от мира — или он имел в виду: дальше от Бога? Не похоже, что подобные места вообще пребывают в ведении Господа. Додумавшись до такого, пастор зажмурился. Это абсурд, это явно невозможно — во всяком случае, неприемлемо, — однако же пришло ему в голову и засело в уме. «Господь всегда со мной», — безмолвно сказал он себе, но заклинание не подействовало. Пастор быстро открыл глаза и посмотрел на своих спутников. Те сидели к нему лицом, но у него было ощущение, что он для них невидим; они воспринимали только быструю зыбь, рассеивающуюся за кормой, да неровные своды растительного потолка, под которыми проплывали.

Пастор вытащил трость из щели, куда она закатилась и, ткнув ею, спросил:

— Куда мы?

И вновь оба неопределенно показали в воздух через плечо, как будто вопрос их не интересовал, и лица ничуть не изменились. Пастору страшно не хотелось проплывать уже мимо следующего дерева, и он машинально сунул трость в воду, словно так можно было остановить непреклонное продвижение плота; однако немедленно вытащил ее и, мокрую, положил на дно поперек. Даже такое краткое соприкосновение с черным потоком было ему неприятно. Пастор пытался убедить себя, что для подобного внезапного упадка духа у него нет причин, но в то же время ему казалось, будто он ощущает, как самые потаенные волокна его сознания начинают расслабляться. Поездка вниз по реке — чудовищное высвобождение, и он сражался с ним изо всех сил. «Прости мне, Господи, что забываю Тебя. Прости, что забыл о Тебе». Он молился, и ногти впивались ему в ладони.

Так сидел он в мучительном безмолвии, пока они скользили сквозь лес в широкую заводь, где снова зримым стало серое небо. Плот здесь поплыл гораздо медленнее, индейцы руками мягко направляли его к берегу, на мелководье. Затем один подтолкнул судно бамбуковым шестом. Пастор не заметил ни обширных скоплений водяных гиацинтов, сквозь которые они проплывали, ни их шелкового шелеста о плот. Под низкими тучами лишь птицы изредка кричали, да что-то неожиданно шуршало в высокой траве у края воды. Пастор сидел погруженный в себя и уже не думал, а лишь чувствовал: «Вот и все. Я перебрался в иную землю». Эта внутренняя уверенность овладела им настолько, что он даже не понял, что они достигли крутого откоса, поднимавшегося от самой заводи, и плот уже вытащен на песок крохотной бухты сбоку от утеса. Когда он поднял голову, индейцы стояли на песке, и один говорил:

— Пойдем.

Ему не помогли сойти на берег; он сам перебрался с плота, хоть и не понял, трудно это или нет.

Едва пастор ступил на берег, его повели вдоль подножия утеса прочь от воды. По извилистой тропе, протоптанной в зарослях, они внезапно вышли к самому основанию скальной стены.

Там были две пещеры: маленькая слева, и вторая, пошире и повыше, — чуть правее. Они остановились у меньшей.

— Входи, — сказали они пастору. Внутри было не очень светло, и много разглядеть не получилось. Двое остались снаружи у входа.

— Твой бог живет здесь, — сказал один. — Говори с ним.

Пастор опустился на колени.

— Отец мой, услышь мой голос. Пусть мой голос дойдет до Тебя. Во имя Иисуса прошу…

Индеец окликнул его:

— Говори на нашем языке.

Пастор сделал над собой усилие и, запинаясь, возобновил свои мольбы на диалекте. Снаружи послышалось одобрительное ворчание. Чтобы перевести мысли на по-прежнему чужой язык, требовалась сосредоточенность, и разум пастора несколько прояснился. А утешительное сходство этой молитвы и тех, что он читал своей пастве, помогло успокоиться. Продолжая говорить, все меньше и меньше запинаясь, он почувствовал, как его пронизывает неимоверная сила. Он уверенно поднял голову и продолжал молиться, уставив глаза в стену перед собой. И тут же услышал крик:

— Мецабок тебя слышит. Говори ему еще.

Губы пастора замерли, а глаза впервые увидели красную руку, нарисованную на камне, угли, пепел, цветочные лепестки и деревянные ложки, разбросанные вокруг. Но ужаса он не ощутил; с ним уже покончено. Самое важное сейчас — он себя чувствовал счастливым и сильным. Его духовное состояние — физический факт. Молитвы Мецабоку — тоже, конечно, факт, но сокрушался об этом он лишь умственно. Толком не завершив мысль, он решил, что прощение будет дано, стоит лишь попросить Господа о нем.

Чтобы наблюдатели снаружи остались довольны, он добавил к молитве несколько фраз для порядка, встал и вышел на свет. Впервые в чертах двух маленьких людей он заметил какое-то оживление. Один сказал: