Изгнанник - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Петровичева cтр.№ 85

Он не сразу понял, почему лицо обдало ветром и что это стукнуло в дверь в двух пальцах от его виска. Обернувшись, Шани увидел боевой кинжал, торчащий в дверном косяке чуть ли не до рукояти. Алек бросил его навскидку, не целясь, – легко и небрежно, просто рукой махнул.

Шани отчего-то подумал, что камердинер будет ругаться. Дескать, благородному джентльмену не следует водить дружбу с бандитами, которые портят чужие двери.

Ему стало смешно. Протянув руку, он с усилием вытянул кинжал и вернул Алеку. Тот принял оружие, и было видно, что парень искренне удивлен. Скорее всего, он ожидал, что бывший наставник вонзит злополучный кинжал ему в спину.

– Ты ничем не лучше их, – с горечью произнес Алек, глядя Шани в глаза. Это был тяжелый обреченный взгляд – с таким суют голову в петлю. – Ты такой же, как Луш, как все его холуи. Никакой разницы. Абсолютно никакой. А я, дурак, верил…

Он всхлипнул и опустил голову на ладони. Шани помедлил и погладил его по растрепанным волосам. Наверно, так старший брат мог бы утешить младшего. Алек дернул головой и плечами, отстраняясь от руки бывшего наставника, и разрыдался еще горше – как ребенок, который боится темноты в комнате, пока не зная, что мрак его собственной души еще страшнее, чем все ужасы беззвездной ночи.

– Ты торопишься? – спросил Шани.

Алек пожал плечами.

– Нет. Куда мне спешить, – ответил он с по-детски искренней злостью. – Все, некуда спешить. Свое отбегал.

– «Ямщик, не гони лошадей, – пропел Шани по-русски. Алек посмотрел на него как на умалишенного. – Мне некуда больше спешить. Мне некого больше любить… Ямщик, не гони лошадей», – и добавил уже на аальхарнском: – Подожди здесь, я сейчас.

Отчего-то ему стало весело.

Поднявшись со ступеней, Шани заглянул в дом и подхватил с пола в коридоре маленький кожаный саквояж. Подумал – и все-таки взял плащ. Кто его знает, какой будет ночь.

* * *

«Тем не менее, Ваше величество, знайте: я останусь Вашим главным и искренним врагом, который, несмотря на свершенное отмщение, будет ненавидеть Вас всей душой и приветствовать любое Ваше горе. Внешне я буду Вашим другом. Не сомневайтесь, что я поддержу любое Ваше начинание. Стране нужен мир, а не наши свары. Хорошо, если Вы тоже это понимаете».

Улица, ведущая к причалу Лудильщиков, была тиха и безлюдна. Шани совершенно точно знал, что в радиусе двух лиг нет никого, кроме него и Алека. Теплый ветер шуршал опавшей рыжей листвой, перегоняя ее по выщербленному булыжнику мостовой, над домами висел туманный ломтик дыни – молодой месяц, и первые, самые крупные звезды гроздьями вызревали в густой синеве вечернего неба. Шани смотрел на проступающую цепочку созвездий и думал о том, что где-то там, на другом конце Вселенной, находится его дом. Пусть отсюда не видно родного Солнца, но тем не менее Шани знал, что оно есть. Пока ему хватало этого знания.

– Мы не видим ни любви, ни совести нашими обычными человеческими глазами, – задумчиво произнес Шани, – но это не значит, что их не существует.

Алек, шагавший рядом, посмотрел на него, словно на полоумного. Уже в который раз за вечер.

– О чем это ты? – спросил он.

Шани не слишком нравилась его новая привычка запросто тыкать наставнику, но он решил ничего не говорить по этому поводу.

– Да так, пришла в голову очередная банальность, – откликнулся Шани. – Люблю, знаешь ли, иногда пофилософствовать по вечерам. Самые разные мысли приходят в голову.

Алек презрительно скривил губы. Сейчас он ненавидел бывшего наставника до физического отвращения и, должно быть, сам не мог сказать, почему потащился с ним на край города в район, пользующийся дурной славой.

Должно быть, хотел окончательно удостовериться в том, что от шеф-инквизитора незачем ждать ничего хорошего.

Шани думал, что где-то подсознательно Алек убежден: его ведут куда-то на убой. Убежден и готов сражаться за свою жизнь.

«Только не обольщайтесь моей мнимой дружбой. Не ищите во мне искреннего понимания. Не думайте, что я отомстил Вам и забыл. Я не забыл и не забуду. Наверно, все дело в том, что любовь – единственное, что придает смысл нам и нашим делам. Во мне больше нет любви ни к людям, ни к миру, ни к себе самому. И не будет».

– Здесь, – сказал Шани и толкнул дверь приснопамятного дома с надломленной веткой бересклета на номерной рамке. Конечно, завершение дела было связано с определенным риском, однако соблазн поставить точку именно в этом месте был чересчур велик.

Шани прикинул последствия и решил ему уступить. В конце концов, иногда можно пойти и на риск. Да и как еще можно бороться с соблазнами и искушениями?

– Где мы? – испуганно спросил Алек, входя за ним в дом и тотчас же чихая от пыли. Полумрак окутал их теплым тяжелым плащом. Шани казалось, что где-то далеко, в тишине второго этажа, легко и мелодично звенят колокольчики. Тысячи колокольчиков.

– Закрой дверь.

Протянув руку, Шани слепо пошарил по маленькому пыльному столику возле входа и наткнулся на заранее заготовленные свечу и огниво. Поставив на пол свой саквояж, он почиркал огнивом, и вскоре свеча горела, освещая грязную гостиную, заросшую неопрятными лохмами паутины, и новенький гроб, стоявший в пыли возле лестницы.

Алек коротко вскрикнул и тотчас же зажал себе рот ладонью. Шани приблизился к трумне и пнул ее ногой без всякого почтения к покойному. Алек болезненно зашипел, словно ударили его.

– Вы что творите? – нервно воскликнул он. Ненависть ушла – теперь парень просто боялся. Испытывал самый настоящий суеверный страх, несмотря на то что за время учебы в академиуме повидал покойников в самой разной стадии разложения.

Шани довольно улыбнулся. Страх – это хорошо. Это очень хорошо. Пусть лучше трясется от ужаса, чем прикидывает, чем бы сподручнее ударить бывшего наставника по голове.

– Сумку мне подай, – коротко и сурово приказал Шани. – И посвети.

Алек послушно поднял саквояж и подошел к трумне. Шани передал ему свечу и принялся копаться в темных кожаных внутренностях сумки, выискивая нужный предмет. Ага, вот и он – новенький гвоздодер послушно лег в ладонь.

– Приступим, – сказал Шани и принялся аккуратно выдирать гвозди из крышки гроба. Пятно света дрожало и металось – у истерически поскуливающего Алека тряслись руки, словно парня внезапно охватила жестокая лихорадка. Шани на время оторвался от работы и пристально посмотрел на Алека.

– Свечу не урони, – сказал он жестко. – Весь дом спалишь к Змеедушцевой матери.

Алек кивнул и взялся за свечу двумя руками. По его лицу стекали крупные капли пота. Шани подумал, что с перепугу парень и в обморок может грохнуться – тогда пожара и впрямь не избежать. Ну ничего, авось удержится. Когда охранцев Луша свежевал, то не падал.

Постепенно гвозди один за одним выползли из древесины, и крышка гроба дрогнула и подалась в сторону. Шани толкнул ее и, сбросив на пол, заглянул в трумну и удовлетворенно произнес: