Из первых рук - читать онлайн книгу. Автор: Джойс Кэри cтр.№ 12

— Так я вам и поверила, — сказала Коукер. — Вы бы посмотрели сейчас на себя. Нос кверху, хвост трубой — ну чисто мартовский кот при луне... Держите ухо востро, не то она снова приберет вас к рукам.

— Никогда, — сказал я, опуская немного голову и выпячивая живот. Но что скрывать: с рыси я давно перешел на галоп. Странно, я и не думал о Саре, клянусь честью. Разве что злился на чертову старуху. Испортила мне целый рабочий день.

— Приберет меня к рукам? Сара? Да я ее вдоль и поперек знаю! — сказал я. — У бедняжки Сэл на это мало шансов. Говорят, у некоторых людей правая рука не ведает, что творит левая. Это что! Сара могла грешить с одного конца, оплакивать свои грехи с другого и получать удовольствие от обеих процедур одновременно. Это не женщина, это целая дюжина женщин — одна хуже другой.

— Прямо хоть возвращайся, — сказала Коукер. — Не представляла, что она такая дрянь. — И она выставила свой перед и еще громче застучала каблуками. У Коукер не очень пышный бюст. Ровная, как пароходная труба.

— Прекрасно, Коукер, — сказал я, — мне это подходит. Я не хочу связываться со старой хрычовкой. Только беды наживешь.

— Еще чего! — сказала Коукер. — Не вздумайте увиливать. Не знаю только, как мне разговаривать с этой тварью и не показать, что я о ней думаю.

— Говори все, что угодно, — сказал я. — Для Сары слова что с гуся вода. Ее ничем не проймешь. Женщина до мозга костей. Есть только один способ задеть ее чувства — ударить ее тяжелым предметом. По носу. Тарелкой по сопелке. Единственное уязвимое место.

— Этого я не могу, — сказала Коукер. — Я б не дотронулась до нее и ершиком для мытья бутылок. У меня к таким женщинам идиотокразия. Показывать себя нагишом! Тьфу!

Мы подошли к Сариной двери. Она была свежевыкрашена, а дверная скоба сверкала, как литое золото. Вся Сара тут, подумал я. Сразу видно, она любит эту скобу, как родное дитя... как себя самое. Начищает малышку, чтобы та могла показать себя в полном блеске. Саре только дай помыть да почистить. Она своих рук не жалеет. Выпускает лишние пары. А вы бы видели Сару в ванне. Кошка, да и только. Разве что не мурлычет. Я не знал, писать ее или кусать. Раз я не выдержал и огрел ее щеткой, которой она терла спину. Она так и подскочила: «Ах, Галли, за что?» — «А не забывай, что на свете есть, кроме тебя, и другие люди». Хороший я сделал тогда с нее набросок... этой же самой щеткой. Правая рука в воздухе. Локоть разрезает окно. Волосы на левом плече. На волосах свет из окна. Желто-зеленое небо.

Голова наклонена влево... Контур щеки на фоне волос. Губы вытянуты. Глаза опущены. Глядит на свою грудь. Серьезная мина. Богослужение.

А все же она была женщина высшей пробы. Совершенно сводила меня с ума. Сущая пожирательница мужчин. Коукер подтолкнула меня локтем, точно копытом лягнула, и дверь открылась. На пороге стояла толстая старая поденщица с седыми волосами и красным лицом; от нее несло пивом и мыльной пеной.

— Батюшки! — сказала она. — Галли!

— Нет, — сказал я, — я мистер Глостер-Фостер {8}.

— Вот молодец, что зашел, — сказала она.

Она не улыбалась. Вид у нее был растерянный; типичная старая поденщица, когда что-нибудь выбьет ее из колеи.

— Вам не попадался на улице мальчонка в голубых чулках? Белобрысенький такой и громко кашляет?

— Нет, — сказал я. — Ну, как поживаешь, Сара? — Со второго взгляда я ее сразу признал. Все та же осанка и тот же голос.

— Простите, миссис Манди, — сказала Коукер. — Вы получили мое письмо? Я мисс Коукер.

— Да, мисс Коукер, конечно. Я собиралась вам ответить, но очень уж была занята.

Тон герцогини, сама любезность; вам бы и в голову не пришло, что они с Коукер — враги.

— Простите, я на минутку. — Она протиснулась в дверь и пошла вперевалку по улице, крича:

— Дикки, Дикки!

— Мы эти штучки знаем, — сказала Коукер, — с нами они не пройдут, мэм! Мы пришли сюда, и мы не уйдем. — И она толкнула меня через порог в гостиную. Глубокие кресла. Куча безделушек. Сувениры из Брайтона и Блэкпула. Вся Сара тут. Как на ладони. Фотографии мистера Манди в высоких воротничках. Фотография Сары в подвенечном платье. В серебряной рамке, которую она как-то подарила мне на рождение для моей любимой фотографии, где она снята в корсаже со шнуровкой. Булочка, выпирающая из кулька. Рубенсовская Венера в упаковке. Саре нельзя было носить узкие платья. Приходилось обвешивать ее воланами.

Она вернулась, тяжело дыша.

— Стыд и срам, даже в дом вас не пригласила! Я так тревожусь за своего мальчика. За мальчика мужа, вернее сказать. Садитесь, пожалуйста.

— Мы пришли по делу, — сказала Коукер, стоя прямо, как почтовый ящик. — Как я вам уже писала, мистер Джимсон возбуждает дело против мистера Хиксона, чтобы вернуть по суду принадлежащие ему девятнадцать картин и более пятисот рисунков. Насколько нам известно, вы передали всю эту движимость мистеру Хиксону за денежное возмещение, на которое вы не имели никаких прав.

— Совершенно верно, — сказала Сара. — Может быть, вы присядете, пока я поставлю чайник? — И она снова исчезла.

Я сел, но Коукер бросила на меня грозный взгляд и сказала:

— Не садитесь, мистер Джимсон, она только этого и добивается. Если вы сядете у нее в доме, это обернется против вас на суде.

— Брось, — сказал я. — Ты не знаешь Сары. Станет она на мелочи размениваться. Какая ей в том корысть? Она и без того своего добьется.

Сара вошла в комнату, пыхтя как паровоз, и сказала:

— Ах, Боже мой, у меня после гриппа такая одышка! Простите, что я бросила вас, мисс Коукер. Теперь чайник уже на огне. Вы ведь выпьете чашечку? Да, я давным-давно собиралась вам написать, но дети задевали куда-то мою ручку. Сами знаете, что такое дети.

— Мы пришли относительно картин, миссис Манди, которые вы продали мистеру Хиксону, не имея на то никакого права.

— Совершенно верно, мисс Коукер.

— Я не считаю, что это верно. Я считаю, что это грабеж.

— Совершенно верно. Садитесь, пожалуйста, мисс Коукер. Ах, Галли, я так рада тебя видеть! Конечно, мистер Хиксон сказал, что картины еще не кончены, и мы кругом задолжали, а мистер Джимсон уехал, и я не знала, скоро ли он вернется, а мистер Хиксон сказал, что заплатит все наши долги и даст мне немного наличными, чтобы я могла продержаться, а картины все равно валялись где попало; у меня просто голова кругом пошла, и я не знала, как ему отказать.

— И к тому же думала, что мои картины и гроша ломаного не стоят.

— Ах нет, Галли. Я всегда считала, что ты чудесный художник.

— Брось, Сэл. Старая песня. Мы оба ковыляем к могиле.