Меня не купишь - читать онлайн книгу. Автор: Касарьего Мартин cтр.№ 42

— Оказывается, тебя зовут Карлос, Кувшин… — медленно выговорил Гарсиа, поглаживая «беретту» (калибр 9 мм, индикатор наличия патрона в патроннике, часть выбрасывателя выступает сбоку, поблескивает красным лаком). Ах, Альфредо, ревность тебя погубит. Эльза — это единственное, что может заставить тебя выйти из себя, потерять контроль, утратить хладнокровие, потерять голову и, наконец, потерять все. — А я и не знал. А тебя, Молчун, — я припоминаю — зовут Хосемари. Ну надо же… Хосема, как моего двоюродного дедушку Туэркаса…

Я заметил, что пистолет Кувшина тихонько разворачивается в сторону Гарсиа. Теперь или никогда. Я вскочил с табурета и покатился по полу, стреляя в Однорукого. Все пистолеты разом залились лаем, как бешеные псы. Однорукий и Молчун стреляли в меня. Витринное стекло и несколько пустых бутылок разлетелись вдребезги. На третьем выстреле пистолет Молчуна, «астра» 1921, дал осечку, что-то в нем застопорилось, еще пять патронов так и остались неиспользованными. Вот, Молчун, все из-за того, что ты такой романтик, рано или поздно это должно было произойти. Чей это пистолет? Твоего папы или дедушки? Твоего дедушки, Молчун, твоего дедушки-анархиста, дважды неудачника. Я попал Однорукому в ногу, в складку на лбу и два раза в грудь, превратив мужика в пюре. Теперь я повернулся к Молчуну и наблюдал, как он безуспешно пытается выстрелить в Эльзу, а она с расстояния в три метра разрядила в него пистолет. Молчун выронил свою реликвию, загрохотавшую по полу, а сам он, начиненный свинцом, рухнул, не издав ни звука. Тем временем между Гарсиа и Кувшином разыгралась дуэль на личной почве. Разъяренные, они палили как одержимые куда попало, жали на курок, пока не разрядили магазины. И только тогда упали оба.

И сразу наступила тишина. И опять лишь звуки хабанеры из «Кармен» нарушали молчание. Звучали последние аккорды. Я встал. Мы с Эльзой смотрели друг на друга, не в силах поверить в нашу счастливую звезду. Я извлек магазин и начал перезаряжать пистолет: сила привычки. Все еще сжимая в руке оружие, Эльза подошла ко мне. Мы поцеловались. Она только что убила человека, но ритм ее пульса нисколько не участился, а губы все так же пахли медом.

Эльза подула на ствол своего пистолета.

— Ох, горе, горюшко, горе. Все мертвы. И я с этой штукой. Ну говорила я тебе, что останутся еще четыре лишние пули? — похвалилась она.

— Нужно сказать спасибо Кувшину.

— Больше всего на свете он любил подстерегать меня в коридорах и есть пирожные. У него был огромный живот, он просто вываливался из брюк, даже широкий пояс не помогал. Мне кажется, это немыслимое пузо сбежало прямехонько из квартала Карабанчель [33] .

Зазвучала Let's stay together [34]в исполнении «Лос Пасаденас» или какой-то другой мужской группы. Ясно, что пела не Тина Тернер, разве что ее голос за последнее время стал более женственным.

— Пойдем отсюда, — сказал я.

— Давай дослушаем эту песню. Пожалуйста, Макс. Я так счастлива… Пожалуйста… Честное слово, только одну секундочку…

Когда Эльза просила так, было почти невозможно сопротивляться. Мы танцевали, крепко обнявшись, Эльза забросила руки мне на шею, но так и не выпустила пистолет, а я, обхватив ее за талию, продолжал заряжать свой у нее за спиной.

— Эта свинья вечно тянула ко мне руки, Макс. Он заслужил свое. Он хотел создать со мной семью, а я давала ему авансы.

— В ночь, когда был фейерверк, как я понимаю.

— Верно. Каждый пользуется тем оружием, которое даровал ему Бог. Надеюсь, сердце мое, ты не станешь возражать против этого.

Танцевать — не бегать, но из-за проклятого колена мне и это занятие давалось с некоторым трудом. Похоже, Эльзу это совершенно не волновало: судя по выражению лица, она пребывала на седьмом небе. Наши дорогие туфли следовали друг за другом. И если мне моя хромота причиняла неудобства, она нисколько не страдала из-за высоких каблуков, и, пока мои ноги шаркая переступали по полу, ее скользили и грациозно подпрыгивали. Гарсиа сказал, что мы конченые люди: он нас здорово недооценивал. Если бы не пошлая обстановка бара и богатый урожай трупов на полу, нас можно было бы принять за принца и принцессу, танцующих на балу в Вене.

— Я свободна, Макс.

— Ты единственная, любовь моя, другой такой нет и не будет. Я думаю, теперь-то ты можешь сказать правду: кто прикарманил эти три кило?

— Годо и Роза. Вот я и проболталась, но они действительно влезли в эту переделку. Я хотела рассказать тебе об этом в «Голубке», но не решилась. Просто не верится, что ты сомневался во мне. Но я прощаю тебя, хотя ты и не умеешь целоваться. И я рада, что другие не обучили тебя этому искусству, негодяй. Теперь я займусь твоей подготовкой.

Не знаю, кто сказал, что счастье — это птица, которая улетает, едва коснувшись вашего плеча. Улетает слишком быстро. Кто бы это ни сказал, я хотел бы послушать и другие его высказывания. Похоже, он попадал не в бровь, а в глаз.

Выстрел был похож на чей-то вздох. Мы с Эльзой вопросительно посмотрели друга на друга. На мгновение каждый решил, что выстрелил второй, но мои сомнения рассеялись, когда я увидел ее лицо, искаженное удивлением и болью. Мне удалось сдержаться. Пуля пронзила тело Эльзы и поразила мою душу. В ту же секунду я выстрелил в Кувшина и добил его. Никогда не прощу себе, что не сделал этого двумя минутами раньше. Пусть бы перегрелся ствол моей «астры» с массивной рамой и удобными выемками на рукоятке, с большим выходным отверстием, обеспечивающим правильный выброс пули. Вот и нас с тобой только что выбросили, Светлячок: тебя — из этого мира, а меня — из маленького кружка счастья, нас выбросило обоих и навсегда, любимая. Это было моей третьей профессиональной ошибкой за десять лет и второй за последние два дня: я должен был сразу убедиться, что все убитые — убиты и все мертвые — мертвы. Еще одно доказательство того, что в свои тридцать пять я был просто старой и усталой конягой. Кувшин выдержал шквал пуль, выплеснутых на него Гарсиа, обида придала ему сил. Я вдруг ощутил, как вся несправедливость мира решила на мгновение навалиться на мои плечи, а всякий знает, что одного мига бывает достаточно, чтобы навсегда спугнуть робкую птицу счастья. Мы с Эльзой так и стояли, обнявшись, но теперь мне приходилось крепко держать ее.

— Я знала, Макс… Эта черная кошка… И моя проклятая родинка…

Она выронила пистолет, и он с неприятным клацаньем упал на пол.

— Наверное, я была не слишком хорошей невестой, мой милый. — Эльза попыталась улыбнуться. Вышло только наполовину. Это была грустная и бледная улыбка.

— А я не хочу никакой другой, Светлячок. Я уверен, что ты будешь замечательной женой.