Меня не купишь - читать онлайн книгу. Автор: Касарьего Мартин cтр.№ 24

— Брось шутить, — сказал я, — сейчас же приезжай сюда. Только рядом со мной ты будешь в безопасности. Гарсиа и его люди…

— Какой ты нудный, дорогой! Если тебя обуревает чувство ответственности, ты становишься невыносим Даже этот говолоногийи то забавней!

И бросила трубку.

— Головоногий, а не говолоногий

Я швырнул трубку с таким бешенством, что чудом не сломал аппарат. Чтобы успокоиться, сосчитал до десяти, одним глотком опорожнил стакан виски и, все еще ощущая приятное послевкусие, меча громы и молнии, выскочил на улицу.

Роза не просто вышла из дома: она сидела на улице на скамейке спиной ко мне. Скамейка сплошь пестрила непотребными надписями. Мне не нравилось, что Роза отдыхает тут среди всякой похабщины, которую я-то знал наизусть. По правде говоря, некоторые изречения были довольны остроумны. Весной я частенько усаживался здесь утром или днем, в компании бутылочки вина и вчерашнего хлеба. Я крошил его, чтобы подкормить воробьев. И чувствовал необыкновенное умиротворение.

— Звонила Эльза, — сообщил я. — Думаю, она не приедет сюда ночевать.

— Она уже знает про Годо?

— Нет, — сказал я, хотя и сам был не вполне уверен. И, подумал: ты тоже мало что знаешь. Один я знаю все до конца. — Я не успел сказать ей.

— Я не хочу спать одна, — сказала она, — не ложись на диване!

Вроде бы она просила о том же, о чем и Эльза, но старшая думала о сексе, а малышка о том, что ей страшно и неуютно. Не знаю только, сумею ли я вести себя, как хороший мальчик.

— Он очень мучился?

— Нет, — соврал я. — Его застрелили. Все произошло мгновенно.

— Годо дрожал, как птенец, но я всегда боялась еще больше. У Годо была я, — продолжила она после короткой паузы, — а я в последнее время начала понимать, что у меня его не было. А теперь понимаю, что и Эльзы у меня нет.

— Не говори так о сестре, — пожурил ее я. — Эльза любит тебя и заботится о тебе. Я буду спать на диване. Если хочешь, оставь дверь открытой. Можешь разбудить меня, если понадобится.

— Ты поступаешь так из-за моей сестры? — спросила она.

— Как?

— Будешь спать на диване.

— Нет. Я поступаю так из-за тебя или из-за самого себя, не знаю, из-за кого из нас двоих.

— Если из-за меня, то лучше не нужно. — Она была предельно откровенна.

Она встала и подошла к фонарю, стоявшему в нескольких метрах от нас. Вступила в круг желтоватого света. Вот так, освещенная, она казалась святой, которой я не стоил. Она была как юная девственница, осужденная вскоре потерять свою чистоту.

— Я понимаю, что тебе совсем не хотелось драться с тем парнем. Ты сделал это, чтобы защитить меня, — сказала она. — Вот если бы подпрыгнуть и оказаться на какой-нибудь звезде. Ну зачем мы превращаем этот чудесный мир в такое ужасное место?

«Потому что мы сами ужасны», — подумал я. Но увидел, что ее глаза наполняются слезами, как горные реки талой водой, — и счел за лучшее промолчать.

— Каждая из этих звезд… — Роза взмахнула рукой, обнимая весь небосвод. Заколебалась, замолчала, охваченная детской робостью и неуверенностью. — Ты не будешь смеяться?

Я отрицательно покачал головой.

— Каждая из этих звезд, — она опять указала на небо, — это исполнившееся желание какой-то женщины или какого-то мужчины…

Совершенно обнаженная, бесстыдная луна расчесывала свои длинные-длинные волосы, опьяненная собственной красотой. Хрупкая, торжественная тишина окутала нас. Дождь прошел, разъяснилось. Стояла прозрачная зимняя ночь, а когда я смотрел на Розу, такую беззащитную, окруженную ореолом невинности, ночь казалась еще светлее.

Но мне было суждено удивляться и дальше. Она подошла ко мне — слезы на ее щеках все еще не высохли — и поцеловала в губы, смело и старательно.

— Как ты хорошо умеешь… — пробормотал я в растерянности.

— Ты тоже… очень хорошо… целуешься, — мечтательно ответила она, не открывая глаз.

— Это все практика, — распетушился я.

Неудачный момент для бравады. Роза отшатнулась от меня, вмиг превратившись в пантеру. Ее глаза сверкали, но теперь уже не от слез: эти огненные сполохи выдавали гнев.

— Бессовестный!

Она еще продолжала оскорблять и определять меня, а ее рука уже взметнулась для удара. Звонкая пощечина взорвалась на моей щеке.

— И не вздумай войти в мою комнату, даже чтобы попросить прощения!

Ее глаза сверкнули, а она уже отвернулась. В пять прыжков она оказалась на пороге моей лачуги и скрылась за дверью. Я дотронулся до щеки. Ну и характер! Малышка ничем не уступала старшей. Значит, мне суждено провести ночь в одиночестве, в окружении собственных страхов и призраков.

Разумеется, самые циничные и ушлые из вас уже догадались: я проснулся в полночь и не смог устоять перед беззвучными нашептываниями беса сладострастия Астарота, вливавшего в мои уши смертельный яд. Я совершил эротический — или партизанский (ведь любовь — это вечная битва) — набег на свою комнату. Роза тоже не спала, и меня встретили ее распахнутые объятия и горячее, гибкое, юное тело. На самом деле между тем, что предлагали мне она и Эльза, не было такой уж огромной разницы, и теперь я не знал, что и думать обо всех этих жалобах на страх и беззащитность. Не знаю и того, что думала она о моих обещаниях оберегать ее и о том, что, дескать, она вечно будет для меня маленькой девочкой. Зато могу подтвердить, что уроки французского, о которых так беспокоилась Эльза, не пропали даром: семена знаний упали на плодородную почву. Для меня, все еще не изгнавшего из памяти картины пыток Годо, эта ночь смешала в себе в равных частях боль, наслаждение, чувство вины, раскаяние, искупление, развращенность, восторг… Не могу сказать, чтобы я гордился собой. Смутно, в подсознании, пытаясь оправдаться, я постоянно повторял себе, что такова жизнь. Живым — любить, мертвым — гнить, как говаривал Гарсиа. Черт побери, я был похож на глухонемой цветочек — эдакий анютин глазок.

— В Мадриде никогда не идет снег, — сказала в антракте Роза, далекая от моих забот, погруженная в свои переживания. — Помню, когда я была маленькой, я как-то проснулась, а вокруг все белое… Мне так нравилось играть со снегом… А потом давать ему растаять и пить… Я воображала, что это необыкновенно чистая вода…

— Это правда, — сказал я. — Не знаю, что творится с климатом. Но если что-то не ладится, нужно это исправить. Подожди!

Я вышел из комнаты и вернулся с бритвой.

— Не шевелись! — предупредил я.

Я чиркнул бритвой по подушке, в сантиметре от ее головы. Роза испуганно вскрикнула.

— Что ты делаешь? Ты сошел с ума?

— Но ты же хотела снега? Теперь у нас его сколько угодно!