На прибрежье Гитчи-Гюми - читать онлайн книгу. Автор: Тама Яновиц cтр.№ 4

– Право, мне жаль, что так получилось, – сказал Стив. – А сколько лет вашему матрасу?

– Лет пятнадцать, – ответила мамочка. – Правда, он мне достался не новым, но был в полном порядке. До сегодняшнего дня.

– Боже ты мой! – воскликнул Стив. – Предупреждать надо. «Минотавр – триста пятьдесят» – самый мощный из представленных на рынке пылесосов. – Стараясь глядеть в сторону, Стив аккуратно застелил матрас простыней и накрыл одеялом. – Может быть, мы пройдем в другую комнату и я покажу вам, на что еще способен наш трехсот пятидесятый?

– Сначала покажите мертвые клетки! – потребовал Леопольд.

– Давайте перейдем в более просторное помещение, – настаивал Стив Хартли. – Здесь душновато. – Он отволок агрегат в гостиную и там, склонившись над контейнером, стал извлекать из него ошметки матраса, судорожно рассовывая их по карманам. – Вот! – провозгласил он с гордостью, достав наконец грязный ватный квадратик. – Можете сами убедиться.

Мы все осторожно пощупали ватку.

– Ого! – сказала Мариэтта. Стив Хартли взглянул на нее с одобрением. – Мама, до чего же ты все-таки отвратительна, – добавила она. – Но я стараюсь об этом не думать. – Она прижала руки к груди и завопила громко и пронзительно: – «Вагономин! Вагономин!»

– Что такое? – встревожился Стив.

– «На прибрежье Гитчи-Гюми, Светлых вод Большого Моря, С юных дней жила Нокомис».

– По ночам со всех осыпаются мертвые клетки, – сказал Стив, вступаясь за нашу мамочку. – И днем тоже. Кроме того, может, вы и не знаете, но на поверхности человеческого тела живут миллионы микроорганизмов.

– Они живут полной жизнью? – спросил Теодор, глядясь в зеркало и поправляя галстук-бабочку.

– Это мне неизвестно, – сказал Стив Хартли. – Но мне известно, что есть такие клещи, которые селятся на ресницах. Этот вид клещей паразитирует исключительно на человеке.

– Только не на мне! – закричал Леопольд.

– На всех, – сказал Стив.

– А как от них избавиться? – спросила Мариэтта самым своим обольстительным голосом, с хрипотцой. – Не хочу, чтобы у меня на ресницах жили клещи.

– Нет-нет! – сказал Стив. Большим и указательным пальцами он потрогал усы, словно проверяя, на месте ли они. – Вреда эти клещи не приносят – просто такая у них среда обитания.

– Вас этому в пылесосной школе научили? – спросил Теодор.

– Пылесосами я только подрабатываю, – сказал Стив обиженно. – Так, а теперь, если здесь есть розетка, я бы хотел как следует почистить эту комнату.

Сначала нам было интересно, но когда он стал доставать всякие насадки, чтобы показать, как пылесосить жалюзи, мы все, за исключением мамочки и Леопольда, ушли в спальню к мальчикам.

Теодор и Леопольд спят на двухъярусной кровати, а у Пирса отдельная койка. Расстояние между ними фута три. Я устроилась на кровати Теодора, которая внизу.

– По крайней мере, есть надежда, что теперь дом будет хоть отчасти соответствовать санитарным нормам, – раздраженно сказала Мариэтта и уселась рядом со мной. Пирс с Теодором сели напротив.

– Здесь написано, что к пылесосу прилагается насадка для заточки ножей, – сообщил Теодор, листая прихваченное из коробки описание.

– Насадка для заточки ножей! – Пирс вытащил из-под кровати полную окурков пепельницу и закурил. – Круто, да?

Трейф, который прятался под кроватью Пирса, выполз наружу и прыгнул к мальчикам.

– Бедняга Трейф! – Пирс почесал его за ухом и потрепал по голове.

У Трейфа кожа серая, немного похожая на слоновью, кое-где поросшая пучками шерсти. Над глазами у него черная короткая щетина.

– Господи! – вдруг вспомнила я. – Я же оставила Лулу со щенками на дворе, в загончике.

Я вскочила и, естественно, стукнулась головой о кровать Леопольда. Мариэтта с Теодором заржали.

В комнате за столом сидели Стив Хартли с мамочкой и Леопольдом.

– Так сколько же это будет стоить? – спросила мамочка.

– Я как раз собирался перейти к вопросу о цене, – ответил Стив и начал выводить на бумажке столбики цифр.

– Мамочка! – решила вмешаться я. – Думаю, это слишком дорого.

Я заглянула Стиву через плечо, чтобы разглядеть, что он там пишет, но он загородился локтем.

– И к тому же, – сказала мамочка, – вы, дети, никогда ничего не пылесосите.

– Потому что наш пылесос не работает, – встрял Леопольд. – А этим я бы пылесосил каждый день. Мне нравится смотреть, как мертвые клетки слетаются на ватку.

Стив хмыкнул:

– К сожалению, прозрачный пылесборник установлен только на демонстрационной модели. У пылесоса, который получите вы, его нет. Грязь поступает прямо в мешок.

Леопольда это известие разочаровало.

– А я бы им все равно пользовался.

– Сколько мешков для мусора прилагается к пылесосу? – спросила я.

– Десять, – ответил Стив. Он зачеркнул какие-то цифры и начал новую колонку.

– Если мы решим его приобрести, нам понадобится гораздо больше, – сказала я. – Не меньше коробки. Бесплатно.

– Бесплатно? – Стив обернулся ко мне, изменившись в лице. Он стал похож на мультяшную гиену, почуявшую добычу. Еще немного – и из глаз полетят молнии, а из ушей посыплются искры. Честно говоря, мне стало не по себе. – На это потребуется согласие главного менеджера, – пролаял он. – Но я попытаюсь.

Я отвела взгляд, прошла к задней двери и, открыв ее, уставилась на озеро. Картина мне открылась малопривлекательная. Деревья стояли голые, только на дубах остались листья – они так и висят на ветках, пока не почернеют и не скрючатся. Глядя на них, я всегда вспоминаю Говарда Хьюза, [3] который отказывался стричь ногти. Воздух, вода и земля были по-ноябрьски серыми и тоскливыми. Еще пара минут – и стемнеет окончательно.

Слышно было, как пищат щенки. Им только пять недель, совсем крошки, но я не могла заставить себя вернуться в комнату, где сидел этот тип с пылесосом, поэтому пришлось дожидаться, пока не хлопнет входная дверь и не отъедет его машина. Только тогда я взяла щенков и отнесла их в дом. Лулу с равнодушным видом последовала за мной.

Все остальные уже вышли из спальни и снова сидели за столом.

– Полторы тыщи долларов! – вопил Теодор. – И что ты ему сказала?

– Сначала я сказала, что подумаю, – оправдывалась мамочка.

– Ты должна была сказать решительное «нет»! – вскричал в отчаянии Теодор. – А потом что было?