Картер побеждает дьявола - читать онлайн книгу. Автор: Глен Дэвид Голд cтр.№ 59

От неожиданности Аврора не смогла даже вскрикнуть. Поскольку она всё еще смотрела на Картера, он увидел то, что мало кому доводится наблюдать: как взгляд невинности замутняется опытом.

Он думал издалека: «Прости». Мир причинял боль, которая начинала вибрировать в серебряном проводе, приближая его к телу. Туланг отпустил Аврору, и та попятилась, в изумлении глядя на руку. Ей даже не пришло в голову упасть в обморок. Картер мучительно видел, как Аврора осознает давным-давно известную ему истину: то, что ты в беде, не означает, что тебя выручат.

Аврора заковыляла прочь, хныча и прижимая к груди обожженную руку. Картер смотрел на Туланга, ожидая конца игры. Руки дрожат – ну что ж; он сцепил их за взмокшей от пота спиной.

Туланг сказал, раз они покидают корабль с пустыми руками (не считая, конечно, разных мелочей), то вправе получить то, за что другие платят деньги. Он желает видеть представление, которое принесло пятьдесят пять тысяч долларов. Поначалу Картер обрадовался: Туланг вступил на его территорию, теперь дело пойдет иначе. Разумеется, при ярком дневном свете, на качающейся палубе, без грима, без большей части реквизита, под дулами ружей, представление будет провальным. Однако Картер решил победить вопреки обстоятельствам.

В Сиднее он показывал представление а-ля Чин Лин Су, [32] с материализацией голубей и чаш, но в голдинском темпе. Здесь голубей не было, а на качающейся палубе невозможно балансировать с полным кувшином – Картер попробовал и облился водой. Он сосредоточился на сопровождающей речи, которая была превосходна, однако из-за плохой акустики и оттого, что пираты в основном не понимали английского, отклика не получил.

Пираты разрешили поставить стол для левитации. Ледок согласился, чтобы его подняли в воздух вместо Авроры, которая сидела под тентом, приложив к ладони лед. Всякий раз, когда взгляд Картера падал на нее, в голове фальшиво звучало: «Прости». Однако как только Картер отодвинул стол, пираты засмеялись – они отчетливо видели проволоку, на которой держался Ледок.

В отчаянии Картер обратился к старым проверенным фокусам, требующим только ловкости рук. Он извлекал монету за монетой, но одна выскользнула из потных пальцев и со звоном покатилась по палубе. Пираты зашлись от хохота.

– Простите, – сказал Картер вслух.

Он пытался обратить всё в шутку, но от растерянности не мог придумать ни одного нового фокуса. И зачем? Карты, платки, флаги – портрет Голдина со всеми чертями, монетами и цветами, так хитроумно собранными воедино… тряхни хорошенько и увидишь, как рассыпаются осколки иллюзий и от очертаний фокусника не остается и следа. Картер понял, что шесть месяцев полагался на свою способность вводить в заблуждение – не ради хлеба насущного, а чтобы не подпустить к себе черную мысль, не дать ей обрести силу.

Мысль была настолько неожиданна, что он высказал ее вслух, только один раз: «Я – никто».

Картер слышал призрачные голоса – не людей, но сомнений и памяти. Что-то безликое, аморфное рассыпалось – всё то, что он считал собой. Без магии он – белый экран, на который проецируется одна картина: стальной карабин летит вверх, голова Сары Аннабель запрокидывается назад.

Он сошел с импровизированной сцены и сел на краю палубы, у поручня, свесив ноги за борт. Снова стало свежо и прохладно, жара больше не донимала. Когда подошел Туланг, Картер поднял потухший взгляд, сказал, что двенадцать тысяч спрятаны в столе для левитации, и снова стал смотреть на бегущие волны.

За спиной пираты с треском рубили стол топорами, члены труппы возмущенно кричали, пока иллюзии одна за другой летели в Молуккское море, где их затянет илом, и огромные морские анемоны поселятся на покореженных картах, а мурены будут прятаться в ярко раскрашенном кабинете для материализации духов.

Картер бросил магию. Никаких выступлений, даже в домашней обстановке, для соседских детишек. Переехал к родителям, жил в старой комнате и выстругивал из палок абстрактные фигурки. Если они получались слишком выразительными, он их ломал.

Мать уговаривала пойти к психоаналитику; сейчас это страшно модно, сказала она и, поскольку знала сына, добавила: «Не думай, что всё модное так уж плохо». Он отказался. Когда психотерапия спасала ее – в то самое время, – его спасла магия. И та же самая магия, столько наобещав, убила его жену.

Год всё шло по заведенному: Картер думает про Сару Аннабель и, раздавленный горем, падает на пол, словно мусульманин, молящийся на Мекку. Он столько плакал, что испортил ковер, который пришлось заменить.

Дженкса давно не стало. Он пил до последнего дня и умер, когда Картер еще выступал в варьете. Миссис Картер объявила, что в сторожке прекрасное освещение, и велела устроить там студию – на случай, если ей когда-нибудь захочется писать картины. У Картера появилась привычка заходить туда великолепными вечерними часами и думать о природе торжества. Его старый враг мертв. Каким пустым кажется мир, даже в сладостные дни, когда свет из окна озаряет пылинки, которые не назовешь иначе чем золотыми.

Садовые инструменты Дженкса хранились в маленьком, затянутом паутиной сарайчике. Картер сажал помидоры, пряные травы и сладко пахнущие цветы. Каждый день он рылся в земле. Самой большой радостью было отыскать подземные плети особо упорного сорняка и вырвать их до последнего корешка.

Дело шло к войне. Все новости были только об этом. Картер ходил гулять на холмы Пресидио, поскольку с них якобы открывались прекрасные виды, но с каждой вершины видел лишь отплывающие в Европу корабли. Всякий раз он махал рукой и говорил: «Удачи. Пусть вам повезет».

Мать увлеклась фотографией и вступила в женский клуб, участницы которого надолго, иногда на неделю, уезжали подальше от цивилизации, чтобы запечатлеть первозданную красоту природы. Отец тоже был всё время в разъездах. Однако теперь у него появился помощник: Джеймс окончил Йель и начал делать состояние. Сейчас он занимался интересами фирмы «Картер и компания» в чилийской металлургии.

Итак, Картер был один в доме своего детства. Не в силах этого терпеть, он часто ходил в кино, обходя стороной большие театры с живыми оркестрами и предпочитая соседские киношки, грязные, с единственным расстроенным пианино, чуть лучше передвижной палатки. Комедии, мелодрамы – всё равно, лишь бы было темно, и на экране что-то происходило.

Долгие часы он не знал, куда себя деть. С какого-то времени у него вошло в привычку навещать Буру Смита: дважды в неделю Картер отправлялся на пароме в Окленд и добирался до Арбор-виллы – приюта для падших женщин. Бура жил в окружении страшных историй – быть может, это и притягивало Картера.

Посреди участка стояла большая усадьба в окружении десяти или двенадцати домиков. Часть обитательниц были в интересном положении, у других на крыльце стояли плетеные детские кроватки, а из трубы поднимался дымок. Некоторые ставили мольберты и писали пейзажи, другие, следуя веянию времени, ходили танцевать в лес. Они посещали уроки рисования или осваивали полезные профессии: секретаря, домашней прислуги и тому подобное. Все женщины носили огромные капоры с вуалями, чтобы со временем неузнанными вернуться в общество.