Канон, звучащий вечно. Книга 1. Хозяин кометы - читать онлайн книгу. Автор: Масахико Симада cтр.№ 26

Мамору оттолкнул Каору, взглянул в видоискатель и, не теряя ни секунды, нажал на спуск. С каждым щелчком затвора Каору казалось, что на руках, груди, щеках Фудзико остаются следы от ударов кнутом.

Вдруг Мамору оторвался от фотоаппарата и ударил Каору по лицу.

– Могли бы всю съемку из-за тебя упустить!

Каору сжал зубы и посмотрел на Мамору полным ненависти взглядом.

– Что, так хотелось эту девку голой увидеть? На, смотри.

Мамору схватил Каору за ухо и подтащил к биноклю. Вытянешь руку – дотронешься, окликнешь – отзовется в ответ – вот как близко она была. Фудзико переоделась в футболку, кардиган и белую хлопчатобумажную юбку. Она сидела на кровати и смотрела в окно, будто чувствовала взгляд Каору. Даже казалось, что она чем-то опечалена.

– Эй, Каору, пошли домой. Бери зеркало.

Темнело. На обратном пути Каору спросил брата – зачем он меняется фотографиями Андзю и Фудзико Асакавы в нижнем белье? Зачем делает то, что им неприятно?

– Что ты несешь? Я же твой день рождения на свой манер отмечаю.

– Какая связь между фотками в нижнем белье и моим днем рождения?

– А где мы сейчас с тобой были? Дома у Румяного, так? Он может подглядывать за Фудзико Асакавой в любой момент, когда ни пожелает. Если он ее сфоткает, она станет его добычей. Поэтому я и сменял ее на Андзю. Он теперь на нее прав не имеет. Тебе же нравится Фудзико. Ты же не хочешь, чтобы ею попользовался этот извращенец.

– А ты отдашь мне то, что снял?

– С чего это вдруг? Ты еще малявка, даже и дрочить-то толком не умеешь.

– Что ты сделаешь с фотками? Пообещай, что не будешь их продавать.

– Продавать не буду. Фудзико – моя кандидатка в любовницы. Мне нравятся бабы с головой. Если уж заделать ребеночка, то крепкой и умной девке. Андзю сказала, что она лучше всех в классе. Я с идиотками детей делать не собираюсь.

Мамору собирался убить все связанные с Фудзико, даже самые скромные мечты, которые Каору вынашивал в своем сознании. Теперь объектом разрушительной страсти брата стала Фудзико. Каору инстинктивно чувствовал: этого нельзя допустить.

Тому, кого полюбит Мамору, суждено умереть.

Нужно убить любовь Мамору до того, как она убьет Фудзико.

Каору понял свое назначение. Только он один может защитить Фудзико. Сам того не ведая, Мамору распалил иссушенные чувства Каору. Они ярко разгорелись, подобно бамбуковым углям.

– Фотки готовы. Хочешь посмотреть? Помнишь, какого цвета было белье у Фудзико? – Мамору листал альбом, пытаясь спровоцировать Каору но тот принял специально рассчитанное на Мамору выражение лица игрока в покер и прикинулся, будто его абсолютно не интересуют никакие фотографии.

– Неужели и вправду не хочешь взглянуть? Быть того не может.

Мамору разгадал, что творится на душе у Каору, и решил не настаивать. А Каору, представляя себе, как Мамору хвастается карточками Фудзико на сборищах таких же, как он сам, скучающих типов, жаждал немедленно отобрать их и бросить в огонь. Каору выжидал момент, чтобы стащить фотографии.

Невольно оказавшись в числе соглядатаев, Каору теперь постоянно видел перед глазами Фудзико в нижнем белье, она будто отпечаталась в его сознании. И в разгар занятий, и перед «стеной плача» в парке, когда бывал один, он вызывал в памяти образ Фудзико, увиденный в бинокль.

Неделю спустя Каору пробрался в комнату Мамору и нашел фотографии Фудзико в альбоме. На восьми из них она была запечатлена в процессе переодевания. Не думая о последствиях, Каору вырвал все эти снимки из альбома; затем на книжной полке, за энциклопедией, где обычно Мамору прятал порнографию, он нашел негативы и прихватил их с собой.

Он понимал, что Мамору сегодня же поймает его и отберет карточки. Ему было отпущено всего несколько часов на то, чтобы еще раз встретиться с Фудзико в нижнем белье.

Каору разложил фотографии у себя на столе и, вздыхая, водил пальцем по лицу Фудзико и ее груди. Очень скоро это ему наскучило, он достал блокнот и попытался перерисовать ту фотографию, от которой сильней всего билось сердце. Однако ему никак не удавалось передать выражение ее лица. Каору наложил на фото кальку и обвел профиль Фудзико. Но получился скорее иероглиф, обозначавший Фудзико, чем ее изображение.

Он почувствовал скованность в нижней части тела, стало тяжело дышать. Каору казалось, что в глазах Фудзико он превращается в никчемного, грязного червя. Хорошо, что покойная мама не видит его таким, – думал он, но греховные мысли пьянили.

Сладкое чувство вины, как зверь, облизывало его, медленно разжевывало и пыталось проглотить. Ему не хотелось расставаться со щекочущими, постыдными мыслями.

Как и следовало ожидать, Мамору позвал Каору в свою комнату и потребовал вернуть фотографии и негативы.

– Я их уже сжег, – сказал Каору, но Мамору не поверил и, войдя в комнату брата, начал поиски.

– Я скажу маме и бабушке, что ты торгуешь фотографиями Андзю в нижнем белье и тайком фотографируешь, как переодевается Фудзико.

Мамору побагровел:

– Ишь чего надумал! Ты же вместе со мной был.

– Если хочешь, чтобы я молчал, про фотографии забудь.

– Куда ты их дел? Я все равно найду.

– Понятия не имею.

Внезапно Каору получил удар ногой в бок и упал. Мамору стал изо всех сил колошматить его. Каору обхватил голову руками и терпел, напоминая черепаху, спрятавшуюся в панцирь.

– Тебе это дорого обойдется! – бросил Мамору и перевернул Каору лицом вверх. Тот дерзко засмеялся, глядя на брата. Давай придумывай свою месть! Клятва верности скучающему братцу не избавляла от града несправедливостей, обрушивающихся на голову Каору.

И Каору объявил старшему брату войну.

Когда Каору засыпал, сладостное греховное чувство росло в нем и плоть его таяла.

Вот он в одиночестве бегает по городу, в котором остановилось время.

Люди замерли в своем движении, ветер застыл, кружившиеся листья деревьев, капли пота и крови, летящие пустые банки, подброшенные мячи – все повисало в воздухе, не падая на землю. Слова в устах людей теряли всякий смысл, улицы, площади, конференц-залы, кафе, вокзалы и разные другие места наполнил жалобный звон гласных и шорох растерянных согласных; звуки шагов и удары вещей друг о друга, шум проезжавших автомобилей, визг велосипедных тормозов, крики птиц наполняли пространство, не растворяясь в нем.

Пользуясь данной ему одному свободой, Каору пробрался в комнату Фудзико. В тот момент, когда он сел на кровать, время, похоже, остановилось: подпрыгнув на кровати, Фудзико застыла в воздухе. Каору расстегнул пуговицу у нее на блузке, ткнулся носом в ложбинку между грудей – и ощутил слабый аромат ромашки. Он попробовал коснуться губами полуоткрытых губ Фудзико, и в этот момент остановившееся время опять пришло в движение. Поцелую не суждено было состояться, бежать Каору было некуда, и под тяжелым взглядом Фудзико он попятился.