Новый придорожный аттракцион - читать онлайн книгу. Автор: Том Роббинс cтр.№ 9

Он представил Зиллера музыкантам и артистам труппы, поскольку большинство из них были знакомы с чародеем только по мифам и косвенным намекам. Затем он объявил – насей раз уже официально – о заключенном сегодня союзе. Свою радость по этому поводу присутствующие выразили словами, улыбками и поцелуями: было очевидно, что Аманда – всеобщая любимица.

Когда оркестр заиграл вновь, оказалось, что это импровизация песенки «Гистеректомия куклы Барби» из репертуара «Худу Мит Бакит». Исполнение было, конечно же, затеяно в честь Зиллера, которого уговорили сменить старого апача за ударной установкой. О боже! О да! Все оказалось чистейшей правдой. Попадая в такт мелодии и выпадая из него, перебивая ритм подобно зазевавшемуся пешеходу, вынужденному уворачиваться от уличных такси, акцентируя офф-бит, создавая контр-бит, Зиллер барабанил подобно тысячерукой богине Кван-Инь: сплошные верхние конечности и полное блаженство.

* * *

Далее прозвучала рага-рок-версия (без участия Зиллера) «Back Door Man», под ритмы которой участники ночного торжества пустились в пляс – кто поодиночке, кто парами, – толкаясь и пошатываясь вокруг огненного колеса костра. Большинство артистов развлекались каждый по-своему, кто как мог. Танцевали. Пели. Забирались на деревья. Любовались луной (она была оранжевая и тонкая, как лепешка-тортилья). Ели. Пили. Обнимались. Мечтали. Курили травку. Щупали друг друга. Прикалывались: расписывали свои шеи кричащими красками. Такамичи раскачивался в гамаке из американского флага и читал молитвы, пощелкивая деревянными четками. Атомная Филлис и новый рабочий голышом плескались в реке. Только Аманда и Зиллер, которые, держась за руки, восседали на почетном бревне, казались чем-то встревожены. И хотя стекла его очков были липкими от вина, Почти Нормальный Джимми заметил это и увел их от костра. У Аманды, путешествовавшей в так называемой детской машине, был прекрасный маленький войлочный шатер-вигвамчик. У Зиллера к багажнику мотоцикла был привязан арабский шатер. Однако Почти Нормальный Джимми и другие артисты решили, что новобрачные должны разместиться на нейтральной территории, и по собственной инициативе возвели шалаш из сучьев и веток. Жилище новобрачных находилось на приличном расстоянии от лагеря и было защищено выступом скалы. Пол был устлан личным персидским ковром Аманды. В углу стоял свадебный подарок – столик из резного кварца, на котором самым аккуратным образом были разложены и расставлены вещи Зиллера: компас, секстант, карты, подзорные трубы и прочие навигационные инструменты. С потолка свисало бронзовое блюдо, в котором Почти Нормальный собирался жечь ладан, но затем передумал, так как вспомнил, что однажды Аманда сказала ему, что запах на восемьдесят процентов состоит из любви.

Здесь молодых и оставили. Сквозь стены хижины к ним доносились звуки празднества, напоминая разрозненные звуки музыки с Марса. Лунный свет струился в щели, повисая над молодыми подобно голодному призраку, что насыщался целостностью их душ и сердец. Однако когда они, чтобы раздеться, присели на край постели и каждый старался порадовать другого жестом или взглядом, в воздухе внезапно повисло напряжение, и оно отдалило их друг от друга.

– Похоже, цыганка-путешественница обзавелась пассажиром, – сухо произнес Зиллер, изучая Аманду в старинную подзорную трубу.

– Верно. Боюсь, я предназначена служить подобием сосуда, – ответила она, стыдливо опустив ресницы и скрестив руки на слегка округлившемся животе.

– Это кто-то из артистов или из музыкантов?

– Нет. Это был одинокий писатель, я встретила его в грозовую ночь в Лагуна-Бич. Он написал поэму о Телониусе Монке, которую запаял в консервную банку. На нее он наклеил этикетку консервированного супа «Кэмпбелл». Чуть позже я узнала, что он, чтобы избежать призыва в армию, покончил с собой.

Наступило неловкое молчание. За ним последовало пробное, робкое объятие. За ним – ответное объятие Аманды.

– Я слышала, что когда-то ты был женат, Джон Пол. Что случилось? Где она теперь? Ну и все такое прочее. Хотелось бы знать.

– Она была дочерью владельца бойни из Канзас-Сити. Хрупкая дебютантка, она впитывала культуру, работая секретаршей в моей галерее в Нью-Йорке. В наше свадебное путешествие мы отправились на Цейлон поохотиться на летучих лисиц, это такая разновидность летучих мышей. Одно такое создание вцепилось в волосы моей юной жены, и однажды утром я проснулся от того, что она кричала, как умирающая летучая мышь, свисая совершенно голая вверх ногами со стропил. Вскоре после этого она угодила в сумасшедший дом. Ее папочка все успешно аннулировал. Сейчас, насколько я знаю, она одна из главных светских особ Канзас-Сити. Хотя порой, говорят, на нее находит. Как-то раз в опере…

Еще одна неприятная пауза. Словно оба устыдились былых прегрешений. Словно каждый зримо ощущал позорное пятно на своей карме. Однако вскоре лицо Зиллера расплылось в улыбке. Аманда неуверенно хихикнула в ответ. В следующее мгновение они уже хохотали – заразительно и свободно, как дети, которых сквозь решетку кроватки щекочет шутник-дядюшка. Их жаркие влажные губы впились друг в друга. Его нежная рука ласково коснулась холмиков ее груди, затем скользнула ниже, по животу, и забралась в трусики. Ее клитор тут же распустился, как бутон, и зазвенел подобно цикаде. Его мужеское естество достигло прямо-таки неприличных размеров.

Они занимались этим почти всю ночь, смеясь и ласково покусывая друг друга. Проснувшись поутру с тонкой корочкой горного хрусталя на веках, они увидели, как их крохотную комнатку заполнил краешек радуги.

Бар «Пеликан» в городке Брайт, штат Калифорния, – одно из тех заведений, что обычно выполняют роль местного клуба. Здесь стоит стол для бильярда (его можно открыть, опустив в щель монетку), меньшего, чем положено по правилам, размера. Имеется в «Пеликане» и стол для игры в шаффлборд, наоборот, чересчур длинный – в той же степени, в которой стол для бильярда чересчур короткий, – он скорее похож на взлетно-посадочную полосу аэродрома. Наличествуют здесь и механический кегельбан, и два автомата для игры в пин-болл. Хозяин заведения позаботился и о наборе карточек лото: тут найдется и «Черный кот», и «Техасец Чарли», и «Счастливый доллар». Музыкальный автомат, присутствие которого владелец бара также счел необходимым, набит балладами в стиле кантри-энд-вестерн, а также душещипательными шлягерами, которые неизменно вышибают слезу у пьяных посетителей. Обстановку «Пеликана» дополняют прилавок с проволочными вертящимися новогодними елочками с вяленой говядиной и орешками к пиву, а также банки с вареными яйцами и горячими колбасками и еще более крупного размера банка с пикулями, лениво плавающими в рассоле, совсем как зеленые японцы в ванне. Еще в «Пеликане» есть игрушечная речушка с пластиковой «живой форелью» – реклама пива марки «Олимпия» («Это вам не Вода!»). Посетителей встречает за стойкой супружеская пара средних лет.

Пелену табачного дыма, висящую в «Пеликане» аккурат между полом и потолком, пронзают веселый смех и голоса посетителей. Здесь все на «ты». «Пеликан» состоит в лиге любителей шаффлборда, и когда пеликанская команда состязается со своими соперниками из баров Сакраменто, действо принимает веселый и энергичный характер. Однако в тот сентябрьский вечер за столиком возле стойки сидели трое мужчин лет двадцати – двадцати пяти и вели мрачный сердитый разговор.