Тигр Железного моря - читать онлайн книгу. Автор: Марлон Брандо, Дональд Кэммелл cтр.№ 38

Рулевой «Железного тигра» был высокий и сильный, с очень крепкими руками, как у Энни, привыкшими в течение многих лет держать руль тяжелой джонки. Его бритую голову покрывал кусок красной ткани, перевязанный шелковой тесьмой. Эта головная повязка пользовалась особой любовью членов команды, носивших такие платки разных оттенков красного цвета.

Должность пушкаря казалась Лай Чойсан важной ролью в фильме жизни и требовала, по ее представлению, подходящего антуража. Эти ребята держались гордо, разговаривали нагло, плевались смачно.

В темноте, почуяв их приближение, собаки начинали громко лаять.

Энни шел сразу за человеком с фонарем. Где-то впереди раздался звук гонга. Они подошли к месту, у которого тропинка спускалась в ущелье. Там, в окружении каменных строений, стоял храм с открытой дверью.

Энни сидел на циновке у каменной стены совершенно пустой комнаты, если не считать магнитного компаса, свисавшего с потолка в северном углу. Большой камень железняка был заключен в квадратную деревянную раму с двенадцатью метками, нанесенными в соответствии со сторонами света. Он висел на тонком канате. Расстояние до пола составляло два фута. Энни за полчаса, что он провел здесь, успел заметить, что инструмент чуть заметно вращается. Он использовался китайцами в фэн-шуе, или древней геомантии, для определения потоков энергии Земли и их направления, а также границ ее присутствия в пространстве и в живых существах, особенно в человеке. Это была очень сложная и таинственная наука, но ею руководствовались в принятии большинства жизненно важных решений.

Энни ни о чем не говорили отклонения камня на три-четыре градуса в восточном направлении.

«Может быть, — подумал он, — это сама комната вращается?» Энни пребывал в приподнятом и благодушном настроении. Другого действия выпитое вино и не могло оказать. Где-то снаружи прокричал петух. Небо за восьмиугольным окном приобрело цвет только что отлитого чугуна. Такого цвета становится океан в преддверии тайфуна.

Петух прокричал во второй раз, затем в третий. Последовавшая за этим тишина почему-то расстроила Энни. Потом он понял, что ждал отклика других петухов, которых должно быть много в этой типично китайской деревне. Однако петушиных криков не последовало.

В комнату вошли трое мужчин. Они предусмотрительно оставили оружие и несли в руках пучки белых перьев из хвоста взрослого петуха. Среди вошедших людей был и рулевой. Он приблизился к компасу, внимательно изучил его показания и остался доволен.

«Наверное, — подумал Энни, — инструмент показал степень моей добродетельности или безжалостности. Либо процент содержания алкоголя в крови, которую мне скоро предстоит пролить».

Ему доводилось слышать о подобных церемониях.

Вошел сам геомант. На нем было богато украшенное черное одеяние, на голове маленькая шапочка с красным камнем, как у королевского придворного. Он был не старым, но и не молодым. Глаза его были тусклыми, взгляд из-под необыкновенно высокого лба будто направлен в никуда. На шее у него виднелась черная бородавка, похожая на огромного жука, из нее торчало три толстых волоса по нескольку футов длиной. Они развевались, когда он решительным шагом подошел к магниту. Он склонился над ним, но не смотрел, а ощупывал его пальцами, и только тогда Энни догадался, что геомант слепой.

Он ничего не сказал, а Энни вывели из комнаты.

Они пересекли огороженный стенами двор и вошли в древнее строение из зеленоватого камня. Страж — невысокий, крепкий старик с большим посохом, увенчанным бронзовым набалдашником — фигуркой демона, — открыл массивную дверь. Каждый из троих сопровождавших Энни мужчин отдал старику по перу. Дверь за ними со стоном закрылась, щелкнул замок, они пошли мимо деревянных колонн по направлению к вытянутой в длину комнате с низким потолком, на балках которого были вырезаны фигуры самых невероятных тварей. Там уже стояли остальные пятеро из сопровождения Энни, все с обнаженными торсами, подпоясанные шелковыми кушаками от бледно-желтого цвета лотоса до густо-желтого цвета застарелого верблюжьего навоза. В комнате стоял стол, покрытый красным лаком, на нем — ароматические курильницы, топор с большим серповидным лезвием и резец, похожий на клюв орла. На подносе с девятью ножами стоял куанг — бронзовый кувшин с горлышком в форме кошачьей пасти.

Энни подвели к столу, и он слегка отпрянул, окинув взглядом все эти предметы. Напротив стоял в потрепанном желтом одеянии, но величественного вида служитель морской богини Диньхао. Его голова была наголо обрита, пальцы рук увенчаны длинными ногтями; на лице росли длинные реденькие усы, совершенно нетипичные для служителей. Восьмеро мужчин, по всей видимости офицеры «Собрания праведных героев Желтого знамени», четверками стояли по обеим сторонам стола. Они положили на стол перья, и Энни обратил внимание, что у каждого на левой руке было кольцо (то-кун) с квадратным черным камнем. Все кольца были железные, а у служителя морской богини — золотое. Перед Энни стоял железный кубок с ручкой в форме змеи, кусающей черный край кубка. Энни окинул всех взглядом и сказал:

— Я так понимаю, пришло время выпить?

Ему никто не ответил.

Это была своеобразная церемония. Впоследствии Энни не мог толком вспомнить все ее подробности. Ему дали кубок и наполнили его из кувшина какой-то темной и теплой жидкостью, и прежде, чем Энни попытался выяснить, что это за напиток, ему велели осушить кубок. У странной жидкости был вкус как вина, так и крови, однако он допил все до дна. Суровое испытание помог выдержать пустой желудок, настойчиво требовавший наполнения хоть чем-нибудь.

Дверь оставалась открытой. Вошли двое мужчин и вывели Энни во двор, где в большой железной жаровне полыхал огонь. Вокруг стояли и сидели мужчины, по большей части из команды мадам Лай. Между двумя деревянными столбами висел гонг шести футов диаметром. Жрец ударил в него, точнее сказать, нежно коснулся молотком, обернутым лоскутом желтого шелка, и гонг запел. Казалось, звук исходил из недр земли.

В этот момент Энни понял: жидкость, им испитая, содержала нечто еще, кроме крови и алкоголя. Еще был добавлен опиум, и не он один. Мозг Энни под действием какого-то более сильного, чем опиум, наркотика будто распался на части, которые затем, кажется, вновь составились в единое целое, но теперь — в чуждом ему соотношении, и Энни вдруг почувствовал сильный страх.

Жрец обратился к нему по-китайски, а его помощник, мальчик по имени Чэнь, приблизился к Энни и вполне внятно перевел по-английски:

— Каждый раз, как отвечаете, вы должны сказать «хоу», только «хоу».

Это было знакомое Энни слово, оно означало: «да», «прекрасно», «отлично».

Жрец начал задавать вопросы. Каждый раз Энни громко произносил «хоу», и его хриплый голос эхом отдавался в голове, вселяя уверенность, что вопрос понят правильно.

Сейчас он видел только узкий туннель, ведущий в раскаленный центр гонга. Казалось, он сейчас расплавится.

К самым его глазам — настолько сузилось поле его зрения — поднесли корзину. Жрец открыл ее, и оттуда появился огромных размеров белый петух, который скосил глаз на Энни и кукарекнул. Его крик слился со звуком гонга, за ним последовали многочисленные крики деревенских петухов. Шум был настолько оглушителен, что Энни заткнул уши и закрыл глаза. Но его заставили их открыть и вручили не то нож, не то кинжал. Он стоял, широко расставив ноги, страх сменился непоколебимой уверенностью, как только взгляд его упал на нож. Рукоятка была из слоновой кости, стальное лезвие сверкало. Зная, что делать, Энни схватил петуха, посмевшего победно насмехаться над ним, за толстую шею, отсек голову и швырнул ее на землю. Помощники священнослужителя поймали обезглавленную птицу и сцедили кровь в тот самый кубок, из которого Энни недавно пил. Затем они выпотрошили петуха, толпа выкрикнула: «Хоу! Хоу!» — и в этом хоре звучал также бесстыдно уверенный голос Энни. На бронзовом блюде подали еще бьющееся сердце петуха. Жрец произнес что-то повелительное, а затем без посторонних указаний Энни съел это сердце. Оно было необыкновенно вкусным. Возможно, наркотик придал ему такой утонченный вкус, а быть может, Энни просто был слишком голоден и был готов испытать наслаждение от чего угодно.