Ретушер - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Стахов cтр.№ 49

Лысый оперативник Саша сидел с газетой на скамеечке в сквере. Я поставил машину, поднялся по ступеням крыльца и боковым зрением увидел, как Саша скручивает газету в трубку, как, похлопывая ею себя по ноге, не спеша идет от скамеечки к крыльцу. Он дал мне открыть дверь, кашлянул. Я обернулся, изобразил удивление:

– Привет! Ты откуда?

Он смотрел на меня снизу вверх и молчал.

– Зайдешь? – Я кивнул в сторону двери в мастерскую.

– Если позволишь.

– Заходи! – сказал я и, не дожидаясь его, вошел первым.

Он закрыл за собой дверь, все так же похлопывая себя газетой, прошел к рабочему столу, отодвинул кресло, уселся.

– Новые замки? – Он бросил газету на стол. – Это правильно. Только не поможет.

– Ну? – Сняв черные очки, я уселся напротив него. – Тебе чего-то надо? Давай выкладывай.

Он пожал плечами – мол, ну если такое отношение… – вытащил из кармана сигареты, подкинул пачку на ладони, спрятал обратно в карман.

– Тебе никогда не хотелось править миром? – спросил он так, словно спрашивал о какой-то мелочи. – Владеть, распоряжаться. Восседать на троне, а чтобы внизу копошились министры, генералы, банкиры. Мне вот хотелось. Я бы таких дров наломал, я бы такого учудил!

Он замолчал, наклонился вперед, осторожно дотронулся до лежавших на столе фотографий Байбикова.

– Хотелось, – ответил я, – конечно, хотелось! И сейчас хочется. Особенно когда мучает бессонница. А что?

– Чтобы править миром, надо предположить существование невозможного, – сказал он, словно не слыша меня. – Всего одно допущение, и ты уже на корпус впереди всех. Потом тебя спрашивают: как ты догадался? Ты умный, да? Нет, отвечаешь ты, я не умный, я последний дурак, да только люблю сказки, читаю их и перечитываю. Умный – тот, кто не предполагает, а действует. У кого все получается. Я же за что ни возьмусь, все идет наперекосяк.

Я внимательно посмотрел на Сашу. Он был в той же самой рубашке, в том же самом костюме. Обрамлявшие лысину волосы стояли торчком, под глазами синели темные круги.

– Что смотришь? – ощерился он. – Не понимаешь, к чему я клоню? Понимаешь! Только не хочешь признаться. Но бояться тебе нечего. Никто ведь мне не поверит. Прокурор вызовет санитаров, меня – в смирительную рубаху, и поминай как звали! – Быстрым движением он протер губы, снял скопившуюся в уголках пену. – К тому же я человек конченый. От работы отстранили, завтра-послезавтра и вовсе выгонят.

Нет, он не был пьян, но вид имел, словно после исчезновения из квартиры моего отца пил целый день.

– И ты, Миллер, между прочим, тоже человек конченый. Знаешь почему? Сказать? – Он вновь вытащил пачку, всунул сигарету в угол рта.

– Скажи.

Я щелкнул зажигалкой, он прикурил.

– Существуют кое-какие документы. – Саша сделал несколько быстрых затяжек, закашлялся и, вытирая выступившие слезы, продолжил: – Скучные, ну, страшно скучные документы. Но если они попадут к человеку понимающему…

– Что за документы?

– О! Напрягся! Скажу. Ты только не погоняй. Ведомости, приходно-расходные ордера, копии банковских счетов. Человек простой, незамысловатый ими подотрется, а человек посложнее, позабористее – прочтет. Прочтет и поймет: у него в руках оружие. Оружие страшное. Страшное в первую очередь тем, что может уделать его самого. Раньше, чем он им воспользуется. Понимаешь?

Саша поискал пепельницу, не нашел и загасил окурок о фотографию Байбикова.

– Нет, – сказал я.

– Правильно, – он одобрительно кивнул, – так и отвечай. Кто бы тебя ни спросил, куда бы тебя ни вызвали, стой на своем: ничего не знаю, никаких документов не видел и уж конечно не ведаю, куда они запропастились. Но, – Саша вытащил из пачки еще одну сигарету, – вся петрушка в том, что тебя никуда не будут вызывать. К тебе сами придут. Отмудохают. Так, что ты забудешь, как тебя зовут. Повесят тебе твои же яйца на уши. И ты все скажешь. И документики отдашь. Но!

Он жестом попросил прикурить. Я отбросил по направлению к нему зажигалку, и Саша, обиженно выпятив нижнюю губу, прикурил.

– Но, – продолжил он, возвращая зажигалку, – будет уже поздно. Даже если ты и отдашь документики, все равно тебе крышка. Вжик – и готово! Понимаешь?

– Нет, – сказал я.

– Ну что ты заладил, дурак? Нет, нет, нет, нет! Как попугай! – Он прожег сигаретой еще одну фотографию Байбикова. – Тебе хотят помочь, а ты…

– Мне не надо ни в чем помогать, – сказал я. – Я сам себе помогу!

– Это точно! Ты поможешь!

Он откинулся на спинку стула. Было ясно: этот человек на что-то решился.

– Сегодня, после того как утром грохнули господина Максима Байбикова, началась новая эра, – сказал он. – Эра новых людей. Не потому, что нашему брату менту надавали хороших. Не потому, что меня, моего начальника и начальника моего начальника послали на хер. Как и прокурора, прокурорчиков и прокурят. А потому что теперь уже никого не интересует, кто грохнул господина Байбикова. Никого! Кстати, угости кофейком!

Я поднялся, пошел на кухню. Он увязался за мной. Пока я включал плиту, засыпал кофе в турку, заливал кофе водой, Саша молчал. Молчал и я. Пытаясь понять, что ему было нужно, зачем он приехал ко мне, я перебирал все возможные варианты. Но я недооценил лысого.

– Те, кто грохнул, засветились, – сказал он, наблюдая, как закипает вода. – Своего раненого они пристрелили, бросили возле Бадаевского завода, но еще во дворе их видели как минимум человек шесть. И ты, естественно. Да-да! Твоя машина стояла там, во дворе, тебя тоже видели, видели, что ты приехал как раз к выходу киллеров из подъезда. Известие, что меня отстраняют от работы, пришло тогда, когда я собирался тебя, дружок, вызвать. Теперь мне на все плевать, опрос свидетелей вел я, в рапорте, оставленном преемнику, про тебя ни слова. Не боись! У тебя есть время…

Я разлил кофе по чашкам.

– Спасибо! – сказал он, отхлебывая и обжигаясь. – Давно не пил хорошего кофе! Ну, ладно. Продолжим! Значит, как свидетель ты не проходишь. Ты не проходишь и как убийца. – Он сунул руку в карман пиджака и вытащил тот самый негатив. – Узнаешь? Он, да? Но никто, как я уже говорил, не поверит. Выпал у тебя из куртки, когда ты закрывал глаза своему другу детства. Трагическая, трагическая минута! Друзья не увидятся вновь…

Я ударил лысого по руке, чашка упала на пол, выплеснувшийся кофе прочертил по его пиджаку коричневую полосу.

– Чего тебе надо, сволочь?! – заорал я. – Ты зачем сюда приехал, а?! – И попытался схватить его за воротник.

Это было ошибкой. Невысокий субтильный Саша легко перехватил мою руку, подсел под нее, после чего плотно ударил меня по печени, одновременно выкрутив руку и поставив подножку.

Я грохнулся об пол, а он схватил табурет, поставил его так, что я оказался между ножками, уселся и больно придавил мне руки каблуками.