Убийственная реклама, или Тайна работодателя - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Бакирова cтр.№ 87

В тот вечер они сели за стол на кухне, пили чай и доедали оставшиеся пироги с курагой, капустой и рыбой. За разговором обсуждали приходивших на похороны, оценивали качество еды в столовой, подсчитали, сколько спиртного осталось. Потом пошли смотреть телевизор. Несмотря на усталость, а возможно, вследствие ее, спать не хотелось.

— Мама, — произнес Толя, сидевший в кресле, — Полиночка, я хотел сообщить вам, что должен поехать в Москву, меня вызвали на работу. Пожалуйста, не перебивайте, — попросил он, выставив перед собой ладонь. — Меня вызывали на прошлой неделе, но я уговорил дать мне время. Но больше тянуть не могу, я не имею права потерять эту работу, упустить заказ, над которым так долго корпел.

— Как упустить, ты же все сдал?! — не удержалась ошарашенная Полина.

— Возникли трудности, связанные с принимаемыми поправками к закону о рекламе, — врал, произнося давно придуманный бессонными ночами текст, Толик. — В этом проекте большие деньги, поэтому заказчик хочет подстраховаться. Фактически не я буду разрабатывать изменения, а другие сотрудники, но клиент должен видеть, что работаю я лично, сам…

Объяснение было исчерпывающим и долгим. В конце концов Толик убедил женщин в необходимости уехать.

Спать легли часа в два ночи.

— Ты же скоро вернешься? — спросила Полина, положив голову на грудь любимого.

— Постараюсь в течение трех дней, — заверил он, погладив правой рукой ее по волосам и подумав: «Очень на это надеюсь».

1

Спустя несколько минут после того, как вагон, в котором он занимал нижнюю полку, миновал гипсовый профиль Ленина, проехав под мостом, Толик подумал, что мог сэкономить время, полетев на самолете. «Почему же я купил билет на поезд?» — задумался он и не нашел ответа.

На этот раз в попутчики ему попались трое парней-студентов. Из их разговора Толик понял, что они едут в Москву, как сказал один из компании, «разгонять тоску». В этих ребятах что-то было не так. Понять, что же конкретно, ему удалось спустя минут двадцать совместного пребывания в купе. «Они говорят выдержками из кинофильмов и анекдотов», — услышав очередную реплику одного из троицы, подумал Толик. И действительно, парни словно жили в киноленте. Они обращались друг к другу, подшучивали друг над другом, используя заезженные фразы.

— Не плачь, мальчонка, — хлопнув товарища по плечу, произнес студент в очках с толстыми стеклами в черной оправе. — Москва слезам не верит.

— Не учи меня жить, лучше помоги мне оплатить постельное белье, — вставая, собираясь выйти к проводнику, парировал его друг с уже заметным пивным животом и кривыми верхними зубами, чуть выдававшимися вперед.

— Пойдем, подсоблю, — ответил «очки».

Он тоже встал, в дверях повернулся, обратившись к третьему студенту с подстриженными ежиком волосами:

— На тебя взять сразу?

«Еж» кивнул. Тогда «черная оправа», посмотрев на Толика, делающего вид, что очень интересуется проплывавшим за окном видом, предложил:

— Может, на вас тоже взять? Деньги потом отдадите.

Толя не сразу понял, что обращаются к нему. Лишь услышав вопрос во второй раз, он ответил через плечо:

— Спасибо за предложение, но я сам.

«Очки» пожал плечами и скрылся. «Еж» уставился в окно, несколько секунд он всматривался в горизонт, а потом дотронулся до руки попутчика, спросив:

— А вы москвич?

— Нет, — мотнул головой Анатолий. — Я коренной оренбуржец, но живу и работаю в столице.

— Меня Сашей зовут, — раскрыв ладонь для пожатия, представился «еж». — Но не с «Уралмаша», — добавил он и улыбнулся своей шутке.

— А меня Толиком, — сжав в ладони тонкую кисть попутчика, ответил мужчина. — Но рифм не надо.

После этого он встал, нащупал в кармане деньги, заранее приготовленные для покупки постельного белья и полуторалитровой бутылки газированной воды, кивнул «ежу» и вышел из купе. Вагон качался, снаружи было ярко и солнечно, и ему подумалось, что он зря нагнетает атмосферу. «Все заурядно, нет никакого паранормального заговора. Просто пришло время отца, и он…» — сжав в правой ладони белоснежную шторку окна, расположенного напротив входа в его купе, прервал ход собственных мыслей Толик. Он сам себе не верил. Слишком много совпадений, слишком часто он убеждался в истинности слов Артема. Мимо него прошло четверо мужчин кавказской национальности, разговаривая о чем-то на непонятном ему языке. Он встрепенулся, направился к купе проводника. «Очки» и «Пивной животик» все еще были там.

— Вот видишь, и впрямь женщину женщиной делает походка, — указав левой ладонью с растопыренными пальцами в сторону нагнувшейся за бельем девушки в сине-белой форме, говорил один.

Толя предпочел выйти в тамбур. Там пахло мазутом и чем-то плесневелым. Тогда он открыл дверь, ведущую в переход в другой вагон, шагнул на вибрирующую сцепку, словно сделанную из двух защитных панцирей средневековых рыцарей. Отросшие волосы подхватил ветер, он словно невидимыми ладонями перетирал волоски, тормоша их, зачесывая то вправо, то влево. Толик глубоко вдохнул, закрыл за собой дверь. Он стоял, а под ним вздымались и опускались, дрожали, раскачивались металлические пластины, под которыми проносились шпалы. Он держался за ручку двери. Тут ему приспичило нащупать его, убедиться, что он с ним. Левой рукой он залез в задний карман джинсов. Восьмиугольник был там. Мужчина достал его, принялся рассматривать. «Что придает им силы?» — задумался Анатолий, разжав правую ладонь, отпустив ручку.

Он осторожно взял большим и указательным пальцами рук вещицу за неровные края, изготовленные из желтого дешевого металла, и пытался разглядеть в черточках и мелко написанных буквах смысл, понять непонятное. «Вера придает им силу, больше нечему», — усмехнулся он, и тут стык вагонов резко качнулся сильнее обычного. Толика потянуло вниз и вправо. Чтобы удержать равновесие, он схватился за ручку двери, выронив восьмиугольник. Тот, блеснув на прощание в солнечном луче, исчез под ногами. Был и нет, навсегда запутался в сети железнодорожных дорог России. «Черт! — подумал Толик. — Черт!» И тут его охватил непонятный страх, какой бывает у алкоголиков во время белой горячки. Захотелось сжаться, превратиться в ничто, недоступное чужому взгляду, поскольку нахлынуло ощущение присутствия более могущественной и злой, что характерно, жутко злой силы. Пытаясь справиться с немотивированным ужасом, сковавшим тело, он широко открыл рот, чтобы вдохнуть, но глубокого вдоха не получилось. Легкие словно перемотали несколько раз кожаными ремнями. Он ударил левым кулаком себя в грудь посередине, ударил еще раз. Вдруг дверь из соседнего вагона отворилась, и на Толика налетела женщина с выжженными пергидролем волосами, похожими на паклю.

— Господи! — взвизгнула она. — И здесь от вас не спрячешься!

Он шагнул вперед, в тамбур вагона, из которого она выходила. Обесцвеченная что-то еще проворчала, но ветер унес слова, растворив их в стуке колес.