Авиньонский квинтет. Ливия, или погребённая заживо - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Даррелл cтр.№ 61

— Как я написал тебе в телеграмме из Женевы — не в той, что была en clair, [184] — лорд Гален несколько просчитался с Германией, но я съездил туда не напрасно. От очень-очень крупного чиновника я узнал, что еще какое-то время война не начнется. Пока они играют в мирные переговоры и пытаются в последнюю минуту найти решение своих проблем. А потом… — Он разрубил воздух ладонью. — Итальянцы? Они получили приказ ничего не предпринимать, чтобы не вызвать гнев арабов. Все это их наращивание сил — защитная реакция, британцы, и те не очень-то напуганы. Им известно, что итальянцы любят печь пироги из песка, — понарошку.

Так они беседовали, и Селим, не сводивший глаз с принца Хассада, в который раз восхищался его ясным четким мышлением. Еще сегодня нужно отправить как минимум две большие телеграммы, напомнил он хозяину.

Кстати, Абдель Сами-паша, давно отошедший от дел, пригласил его на ланч в свой клуб, а еще нужно попросить официальное разрешение на отправку личной телеграммы en clair госпоже. Об этом тоже не стоило беспокоиться, несмотря на большую загруженность линии в преддверии войны.

— Вот чего я не сделал, — сказал Селим, — так это не позвонил служителю из Святой Марии — похоже, день сегодня дождливый.

Принц ответил, что позвонит сам после ланча с Сами. Селим кивнул и, сверившись со своими записями, доложил, что больше у него нет никаких сообщений.

— Долго вы тут пробудете? — спросил он.

— Всего пару закатов! Потом вернусь в Прованс и попрошу «П. и О.» перевести все мои дела в Египет. Все уже организовано. Фарук пошлет королевскую яхту в Марсель. Как видишь, мой дорогой Селим, никаких проблем.

Они тепло обнялись, по-настоящему тепло — разве они не братья по оружию «в дипломатии»?

Наскоро обосновавшись в номере, Хассад взял такси и отправился на Берлингтон-стрит, где в мрачных апартаментах своего клуба его поджидал Сами. Принц и Абдель Сами Паша не встречались довольно долго. Сами стал совсем седым и дряхлым. Принц ласково поздоровался:

— Ваше превосходительство, вы все почтенничаете, и я тоже. — В арабском есть такая формула вежливости. Поговорили немного о дипломатии, поспорили о европейских новостях. Старик объявил, что англичане собираются купить весь нынешний урожай хлопка, одной проблемой меньше.

— Однако, — печально продолжал он, — несчастный Египет, сплошные раздоры! Никакого единения. Каждый действует, как ему заблагорассудится. Англичан не любят все, это ясно, но кто же, кроме Махира, [185] любит немцев? Фарук привечает итальянцев, но лишь потому что они слабее даже нас… Ну и дела! — Они наслаждались отличным ланчем, запивая его не менее достойным вином. — Что же касается вас, молодой человек, — сказал старый дипломат, — то… я конечно, не смею упрекать, но… судя по дошедшим до меня слухам, вы ведите теперь очень… бурную жизнь!

Слово было подобрано удачно. Сами гордился своим умением всегда находить подходящее арабское слово.

— Действительно, очень бурную, — подтвердил принц, повесив голову.

— А что думает Фозия? — спросил Сами, любивший их обоих, как собственных детей.

— Она ужасно меня расстроила, и с тех пор все пошло наперекосяк, — тяжко вздохнув, ответил принц.

— Она изменила вам?

Принц глубоко задумался, даже отложил нож и вилку, и наконец произнес:

— Она стала журналисткой.

Сами молчал — но в этом молчании были сочувствие и поддержка.

— Господи! — наконец выдохнул он. — Неужели под своей настоящей фамилией?

Принц покачал головой; к счастью, придумала себе псевдоним. Но сам факт… это ничего не меняло.

— После этого мы очень отдалились друг от друга, не знаю уж почему. В Женеве мне сказали, что все дело в менопаузе, что это продлится три года, а потом пройдет.

— Тогда ничего страшного, — повеселев, произнес Сами. — Если только это… Вот моя простата…

Беседа продолжилась за кофе с сигарами. В конце концов настало время прощаться, расставание было нежным и грустным — кто знает, когда еще они встретятся в этом неспокойном мире? Пошел дождь, легкий весенний дождичек, и стало казаться, что смотришь на мир сквозь запотевшее окно. Когда подъехало вызванное швейцаром такси, принц приказал шоферу ехать в Баттерси. Погода была плохая, вряд ли разумно выходить куда-то в пять часов, и принц подумал, не заехать ли ему сразу к «Симпсону» за пышками и за индийским чаем? Однако ему хотелось поскорее прочитать письма от любимой — и непременно в церкви Святой Девы Марии, чтобы можно было написать ей об этом в длинной телеграмме, которую сегодня отправит Селим. Наверняка церковь будет закрыта, но вдруг повезет, вдруг ключ окажется в «дырке»… Да, он был там! Замок со скрипом поддался. И принц вошел в пустую церковь, где пахло лаком и политурой. Сам не зная почему, он шел на цыпочках, возможно, чтобы не тревожить тамошних призраков. Дождь шуршал по крыше и шлепал по реке. Ветер шелестел листвой деревьев. Смеркалось. Принц уселся в кресло Мастера, чтобы прочитать бесценные письма, полные не только любви образцовой жены, но и приятных мелочей семейной жизни — новостей о детях, об их зубах и экзаменах, о мелких ссорах. Нил впал в буйство и за одну ночь поднялся на пятнадцать футов, снеся башенку и шестиугольную башню, которую она строила специально для него — где он мог бы «отрешиться от суеты и предаться размышлениям».

— Да чтоб тебя! — воскликнул принц. Это выражение он перенял у своей няни. — Да чтоб тебя!

С горечью он припомнил те времена, когда сам был столь же фанатично предан своей жене, когда любил только ее одну. Много-много лет. А потом, в середине жизни, вдруг посыпались напасти: он стал бояться импотенции, простатита, ну и прочих, не столь глобальных неприятностей. Однако обсуждать все это с кем-нибудь, кроме психоаналитика, было невозможно, причем психоаналитика из его круга. А где такого найти? Вот уж проблема! Он даже ходил к знахарям — безрезультатно. Обычные же доктора давали обычные советы, прописывали тонизирующие средства с устрашающими названиями. Однако он надеялся, что прогнозы эскулапов окажутся верными, этот период восхитительных безумств минует, и он вновь обретет душевное равновесие.

Принц читал медленно, смакуя каждое слово, и вдруг совершенно неожиданно серая хмарь рассеялась, открыв путь последним лучам солнца. Убрав письма в конверты, благоухавшие жасмином, принц легким шагом подошел к двери и распахнул ее. Полыхало все небо! Как будто сам Тернер вернулся, чтобы поприветствовать его, подарить ему на прощание последний закат. Когда теперь ему удастся увидеть еще хотя бы один? Принц не стал возвращаться за тяжелым креслом, он сел прямо на ступеньку, жадно впитывая гаснущий свет солнца, плавно уходящего за горизонт. Вся картина напоминала чуть покачивающийся сияющий витраж. Это был подарок ему, он чувствовал это, — им обоим. И тогда он опять достал письма и стал целовать их — в память о милых сердцу мгновениях. Ему в голову пришла строчка: «Империя, где никогда не заходит солнце». Но вот теперь оно заходило над Англией! Еще одним знаком этого был воздушный шар, уплывавший на север — скользивший тяжело, неловко, неровно — все выше и выше над рекой. Чепуха все это! Настоящая Империя была в первую очередь в сознании людей, и она переживет все другие империи, по крайней мере, в это он верил. Солнце уходило за горизонт, воздушный шар поднимался ввысь. Принцу пора было возвращаться в отель и продумать свои дела на конец недели. Благоговейно уложив ключ в «дырку», он направился к мосту.