Возвращение. Танец страсти - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Хислоп cтр.№ 78

Девушки ушли, пообещав вернуться позже.

Гитарист оказался довольно опытным, это был мужчина лет пятидесяти, который играл на многих вечеринках, но чаще выступал соло, а не аккомпаниатором. Их репертуар понравился зрителям и на несколько часов отвлек их от грустных мыслей. Временами раздавалось негромкое «Оле!».

Мерседес удивилась, как машинальны ее движения, когда она танцует только ради денег. Это было так не похоже на ее вселяющее надежду выступление в Альмерии! Люди бросали монеты в чашку, которую Анна пронесла по кругу, а хозяин кафе взял целую пригоршню монет из кассы и с улыбкой передал их Мерседес. Он неплохо сегодня подзаработал.

— Я двигалась как бревно, — жаловалась Мерседес Анне, когда они легли спать.

— Не беспокойся, — утешила ее подруга. — Зрители не заметили. Им просто понравилось развлечение. В любом случае ты лучше собачки!

Мерседес засмеялась.

— Лучше бы они сходили в кукольный театр.

В нескольких городах, пока медленно продвигались к Бильбао, они повторили свой опыт. Мерседес изучила вкусы зрителей и поняла, что их оставляет равнодушными, открыла новые грани танца — подходящие и действенные. Лишь немногие зрители заметили, как мало она отдает. Девушка понимала, что подобными танцами за душу никого не тронешь, но таким образом она зарабатывала себе на жизнь. Она была счастлива, что может разделить свои деньги с Анной и ее семьей. Танец вновь, но уже по-другому, спасал ее.

Во время путешествия на автобусе или на грузовиках родители Анны в основном молчали. Мерседес частенько ловила себя на том, что изучающе смотрит на сеньора Дуарте и задается вопросом: наверное, ему тяжело делать вид, что она его дочь? К середине марта они въехали на территорию, где господствовали националисты. Сеньор Дуарте стал еще более напряженным. Здесь на каждом углу рыскали доносчики.

— Больше никаких танцев, — как-то вечером велел он девушкам. — Неизвестно, как их здесь воспримут.

— Но какая разница, папа? — воскликнула Анна. — Всем нравится, как Мерседес танцует, что в этом плохого?

— Это значит, что на нас обратят внимание. А нам это ни к чему. Нужно быть тише воды, ниже травы.

Те вечера, когда Мерседес танцевала, хоть как-то скрашивали их путешествие. Девушка полюбила чувство свободы, которое дарило ей каждое выступление. Вернулась увлеченность танцами. Мерседес было жаль бросать их, но она прекрасно понимала, почему сеньор Дуарте вынужден был запретить ей танцевать.

Он не доверял никому; часто было невозможно определить, на чьей стороне находится этот человек, несмотря на то что сейчас они пребывали в самом центре территории, которую контролировали националисты.

Несколько раз их останавливал патруль ополчения. «Откуда вы едете? Куда направляетесь?» — рычали солдаты с лакированными головными уборами на макушках. Эти люди были профессионалами, они тут же замечали малейшую капельку пота, которая выступала на бровях у допрашиваемого, или что люди отводили взгляд от их проницательных глаз. Хитрый взор или неловкость тут же вызывали подозрение, проверка затягивалась.

Сеньор Дуарте почти честно отвечал на их расспросы. Он забрал свою семью с республиканской территории и направляется к брату в Сан-Себастьян. Патруль тут же определил, что он поддерживает Франко, хотя кое-кто заметил выражение лица его жены, ее страх, ее молчаливость. Это было странно, но их не касалось. По их мнению, не было ничего плохого в том, что женщина живет в постоянном страхе перед своим мужем. Патруль выискивал ненадежные элементы, а эта женщина и две ее дочери, демонстрирующие полное безразличие к происходящему, казались совершенно безобидными.

После месяца совместного путешествия они наконец достигли той дорожной развилки, где Анна с родителями поворачивали к деревне ее дяди, а Мерседес должна была продолжить свой путь на север, в Бильбао. Ей предстояло снова пересечь республиканскую территорию. Мерседес с Анной старались не думать над тем, как проделают оставшуюся часть пути друг без друга.

Сеньор Дуарте сухо попрощался с Мерседес, сеньора была более любезна.

Их дочь повисла на шее у Мерседес и не хотела отпускать.

— Обещай, что мы снова встретимся, — умоляла она.

— Конечно, встретимся. Как только я устроюсь на месте, сразу напишу. У меня есть адрес твоего дяди.

Мерседес решила держать свои эмоции при себе. Обещание будущей встречи словно делало ее более вероятной. За эти недели они не расставались ни на миг, ни днем, ни ночью. Даже сестры не были бы так близки.

В Гранаде Конча продолжала управлять «Бочкой». Недели тянулись невыносимо медленно, но работа в кафе занимала все ее время. Однообразный механический труд стал ее единственным занятием с тех пор, как она перестала навещать Пабло в тюрьме. В первые месяцы после его ареста Конча ездила к мужу так часто, как могла, но война продолжалась, путешествовать становилось все труднее и труднее. На дорогах было небезопасно, она постоянно боялась, что ее арестуют, к тому же путешествия не лучшим образом отражались на ее здоровье. Две недели назад Пабло заставил жену пообещать, что больше она не будет приезжать.

Они стояли и смотрели друг на друга через двойные металлические решетки в полутьме. Расстояние между ними исключало любые разговоры, они только смогли прокричать несколько слов, пытаясь перекрыть шум, стоящий в помещении. Не было и речи о том, чтобы делиться какими-нибудь секретами или страхами, поскольку поблизости стояли надзиратели. С каждым своим визитом Конча замечала, как сдает ее муж, хотя через решетки она не могла разглядеть, как серьезно он на самом деле болен. Но это было даже к лучшему.

— Кто-то должен оставаться сильным, дорогая, — заметил Пабло; Конча с трудом расслышала его слова.

— Но в тюрьме должна была оказаться я, — ответила она.

— Не говори так, — побранил ее Пабло. — Лучше я буду сидеть в тюрьме, чем ты гнить в этом ужасном месте.

Все знали, что происходит в женских тюрьмах, Пабло был готов уберечь свою жену любой ценой. Женщин брили и обрабатывали касторовым маслом, часто насиловали и клеймили. Ни один мужчина не позволил бы, чтобы его жена прошла через подобные унижения. Пабло никогда не жалел о своем выборе.

— Прошу тебя, не приезжай больше, — умолял он. — Эти поездки не идут тебе на пользу.

— Но как же передачи?

— Я выживу, — заверил он.

Пабло не хотел расстраивать жену рассказами о том, насколько мало обычно остается от этих передач после того, как надзиратели проверят их содержимое и передадут оставшееся заключенным. Он понимал, чего стоит Конче собрать эти передачи с едой и табаком. Лучше он не будет ее разочаровывать.

Конча прекратила ездить к мужу, но ее беспрестанно грызло чувство вины. На его месте легко могла оказаться она сама, эта мысль ни на минуту не давала ей покоя. Она старалась не думать о том, что происходит с Пабло в этой холодной, голодной тюрьме — злостью и отчаянием ситуацию не изменишь.