Возвращение. Танец страсти - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Хислоп cтр.№ 48

— Фашистский ублюдок! — воскликнул он, бросая газету через комнату. Страницы разлетелись по полу ковром.

— Эмилио, прошу тебя! — кричала мать. — Ты только сделаешь хуже.

— Хуже, чем уже есть, не бывает, разве нет?

— Но когда все уляжется, генерал Франко наверняка окажется не такой уж сволочью, — ответила она. Эмилио, как и мать, прекрасно понимал, что она сама не верит ни одному своему слову.

— Мама, я говорю не о Франко. Я говорю о своем брате. — Он поднял одну из страниц газеты и поднес ее к носу матери. — Как он смел принести в дом такую мерзость?

— Это всего лишь газета. — Даже если по всей стране ситуация была не ахти, Конча стремилась, чтобы в ее семье царили мир и спокойствие. Она старалась примирить братьев. Эмилио знал, что мать так же, как он, ненавидит все, что делает Франко.

— Это не просто газета. Это пропаганда. Неужели ты не понимаешь?

— Но, насколько мне известно, сейчас в продаже только такие газеты.

— Мама, послушай, пора тебе уже открыть глаза и узнать правду об Игнасио.

— Эмилио! — воскликнул Пабло, который пришел, услышав громкие голоса. — Довольно. Мы больше ничего не желаем слушать…

— Отец прав. Довольно с нас войны на улицах, давайте не будем повышать голос еще и дома.

В этот момент появился Антонио. Он знал, что давняя вражда между младшими братьями только усилилась. Это было связано с конфликтом, который подобно землетрясению потряс всю страну. Политические разногласия вошли в их дом. Бескомпромиссные консервативные взгляды тех, кто пытался захватить власть в стране, таили для Эмилио личную угрозу. Эти двое юношей так же неистово ненавидели друг друга, как республиканцы и фашистские войска, патрулирующие улицы Гранады.

Эмилио бросился прочь из комнаты. Все молчали до тех пор, пока не затих звук его шагов по лестнице на чердак.

Новости, которые передавали по радио и печатали в газетах, часто были немногим достовернее слухов, но общая картина становилась яснее: армия Франко не везде одержала победу, на которую рассчитывала, и, хотя некоторые города сдались на милость победителя, многие оказывали ожесточенное сопротивление и оставались преданными действующему правительству.

В Гранаде, как будто для того, чтобы заставить людей признаться, на чьей они стороне, националисты теперь заставляли мужчин записываться в охрану. Эти волонтеры носили синие рубашки и стали сподвижниками тирании. Существовало еще множество способов продемонстрировать свои взгляды, и цвет рубашки указывал, к какой именно правой группировке ты принадлежишь: к синим, зеленым или белым. Правые любили дисциплину и порядок.

К концу июля Антонио заметил, как подобная политика дает в Гранаде свои результаты. Забастовки прекратились, и какое-то время казалось, что ничего не произошло. Такси стояли на обычных остановках, магазины работали, кафе поставили навесы. Светило солнце, а жара была уже не такой удушливой, как на минувшей неделе.

Вроде бы ничего не изменилось, но на самом деле изменилось все. Тогда как большая часть страны оказывала сопротивление, Гранада, бесспорно, была на военном положении. Гражданским было запрещено ездить на автомобилях, были запрещены забастовки и ношение оружия.

Как-то Конча, еще одетая в ночную сорочку, пила утренний кофе, когда через парадные двери кафе вошел Игнасио.

— Доброе утро, дорогой, — приветствовала она его, вздохнув с облегчением при виде сына и, как обычно, воздерживаясь от расспросов, где он провел ночь.

Он наклонился, чтобы поцеловать мать во взъерошенную макушку, и обвил руками ее шею. Конча чуть не задохнулась от резкого запаха женских духов. Пахло ландышем или дамасской розой? Она точно не могла сказать, поскольку аромат духов смешался с таким знакомым запахом тела ее сына и запахом сигары (или двух?), выкуренной прошлым вечером.

Он подвинул к матери стул, сел и взял ее руки в свои. Многие годы ее прославленный сын-сердцеед отрабатывал на Конче свои умения. У нее не было любимчиков, но был один сын, который лучше двух других был способен найти путь к материнскому сердцу.

Игнасио должен был принять участие в нескольких представлениях этим летом. Начало сезона по крайней мере на время отложили, а это означало, что Игнасио был волен как птица. Он был явно доволен жизнью и самим собой.

— Все не так ведь и ужасно, верно? — сказал он матери. — Что я тебе говорил?

— Хотелось бы в это верить, Игнасио, — ответила она, глядя сыну прямо в глаза. В его черных зрачках пылала любовь.

Недели военного конфликта хватило, чтобы ее нервы стали напряжены до предела, и даже одного звука захлопывающейся двери было достаточно, чтобы она подпрыгнула. Все еще свежи были воспоминания о том, как соседей вытаскивали прямо из домов. Вчера они узнали, что и Луиса, и его сына Хулио расстреляли, и в ту же ночь дом Пересов был ограблен. Бедная Мария теперь дрожала от страха за свою жизнь и не выходила на улицу. Конча наведывалась к ней каждый день с момента ареста ее мужа и сына, но в то утро женщина была безутешна. Франсиско был слишком разгневан и не мог успокоить мать. Антонио целыми днями не оставлял друга одного, пытаясь обуздать его гнев. А сейчас Игнасио старался уверить ее, что «все не так ведь и ужасно».

Но настоящая проверка нервов на прочность еще ждала их впереди. Утро 29 июля началось с воздушного налета на Гранаду. Налеты продолжались вплоть до конца августа. Хуже всего было не то, что они разрушали их город. Хуже всего было то, что многие жители находились на стороне республиканцев, чьи самолеты теперь их бомбили.

Порой цели бомбардировщиков получали одобрение у тех, кто продолжал поддерживать законное правительство.

Однажды утром Антонио вышел с отцом на улицу и увидел пролетающие над головой самолеты республиканцев. Они нацелили пулеметы на башню собора. Несмотря на то что это была знаменитая святыня, шедевр архитектуры, вред, нанесенный великим строениям и месту захоронения времен Изабеллы и Фердинанда, не тронул ни отца, ни сына. Как и большинство людей, они поддерживали законное правительство республиканцев, которое уже давно перестало преклоняться перед алтарем, — настолько их возмущал тайный сговор между священниками и повстанцами. С самого начала противостояния католическая церковь встала на сторону военных.

Газеты продолжали играть свою роль в раздувании конфликта внутри семьи Рамирес.

— Опять эта фашистская газетенка! — воскликнул Эмилио, бросая презрительный взгляд на газету, которая лежала в баре. — Зачем он сюда это приносит?

В этой утренней газете был размещен детальный репортаж о победе националистической армии. Республиканцы посадили несколько своих самолетов в Армилье, еще не зная, что город уже захвачен военными. Когда экипажи сошли с трапов, их тут же арестовали, а фашисты радостно праздновали «доставку» новых великолепных самолетов.

— Какой подарок для Франко, — прокомментировал Антонио себе под нос.