Комната Джованни - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Болдуин cтр.№ 31

– Это, – ответил я резко, – скорее подходит к тебе, чем ко мне!

– Что ты хочешь сказать?

– Я говорю о комнате, об этой мерзкой комнате. Почему ты похоронил себя в ней так надолго?

– Похоронил себя? Прости, mon cher Américain, но Париж это не Нью-Йорк, и он не набит дворцами для таких парней, как я. Думаешь, мне следовало бы жить скорее в Версале?

– Но должны же быть, должны быть другие комнаты.

– Mais ça ne manque pas, les chambres. [133] Мир полон комнат – просторных комнат, маленьких комнат, круглых комнат и квадратных, комнат высоких и низких – любых комнат! В какой комнате ты бы хотел поселить Джованни? Сколько, ты думаешь, заняло у меня времени найти эту комнату? И с каких пор, с каких пор, – он остановился и ткнул меня пальцем в грудь, – ты так ненавидишь эту комнату? С каких пор? Со вчерашнего дня или с самого качала? Dis-moi. [134]

Посмотрев на него, я запнулся.

– Я не ненавижу её. Я… я не хотел тебя огорчить.

Он уронил руки. Глаза у него расширились. Он засмеялся:

– Огорчить меня? Теперь я тебе чужой, раз ты говоришь со мной так, с такой американской вежливостью.

– Я только хотел сказать, малыш, что мне хотелось бы оттуда уехать.

– Можем уехать. Завтра! Давай переберёмся в отель. Ты этого хочешь? Le Crillon peut-être? [135]

Я молча вздохнул, и мы пошли дальше.

– Я знаю, – взорвался он через мгновение, – знаю! Ты хочешь уехать из Парижа, хочешь уехать из моей комнаты, а?! У тебя нет сердца. Comme tu es méchant! [136]

– Ты не понимаешь меня, – сказал я. – Не понимаешь.

Он угрюмо улыбнулся сам себе:

– J'espère bien. [137]

Позже, когда мы вернулись в комнату и принялись складывать в мешок вынутые из стены кирпичи, он спросил меня:

– Эта твоя девушка… Ты слышал о ней что-нибудь в последнее время?

– В последнее время ничего, – ответил я, не поднимая глаз. – Но она может теперь появиться в Париже в любой момент.

Он встал. Он стоял посредине комнаты, под самой лампочкой, и смотрел на меня. Я тоже встал, слегка улыбаясь, но в то же время чего-то смутно испугавшись.

– Viens m'embrasser, [138] – сказал он.

Я отдавал себе отчёт в том, что у него в руке кирпич, так же как и у меня. Было по-настоящему похоже на то, что, если я не подойду, мы забьём друг друга этими кирпичами насмерть.

И всё же я не смог сразу сдвинуться с места. Мы уставились друг на друга сквозь отделявшее нас узкое, полное опасности пространство, которое, казалось, ревело, как пламя.

– Подойди, – сказал он.

Я выронил кирпич и приблизился к нему. Через мгновение я услышал, как упал кирпич и из его руки. В такие минуты я чувствовал, что мы совершаем более долгое, менее очевидное, но беспрерывное убийство.

Наконец пришла долгожданная весточка от Хеллы, сообщавшая о дне и часе её приезда в Париж. Джованни я ничего не сказал и отправился один на вокзал встречать её.

Я надеялся, что, как только увижу её, что-то мгновенное и окончательное случится со мной, что-то, что покажет мне, где моё место и где я был раньше. Но ничего не произошло. Я сразу узнал её – до того, как она меня заметила. Она была одета в зелёное, волосы немного короче прежнего, лицо загорелое, и на нём та же сияющая улыбка. Я любил её с той же силой, что и раньше, но я не знал с какой.

Увидев меня, она замерла на платформе, ударила в ладоши, по-мальчишечьи широко расставив ноги и улыбаясь. Минуту мы просто стояли, уставившись друг на друга.

– Eh bien, – сказала она, – t'embrasse pas ta femme? [139]

Тогда я обнял её, и что-то произошло со мной. Я был невероятно счастлив видеть её. Казалось, мои руки, заключающие в себе Хеллу, были домом, который радушно её встречает. Она очень удобно, как всегда, помещалась в моих руках, и, потрясённый этим, я понял, что они оставались пустыми всё то время, пока её не было.

Я крепко сжимал её под высоким тёмным навесом, в людской толчее, рядом с пыхтящим паровозом. Она пахла ветром, и морем, и простором, и я чувствовал, что её фантастически живое тело готово сдаться.

Когда она отстранилась, у неё в глазах стояли слёзы.

– Дай-ка я на тебя погляжу, – сказала она.

Она держала меня вытянутыми руками, рассматривая моё лицо.

– Выглядишь прекрасно. Я так счастлива тебя видеть.

Я коснулся губами её носа и понял, что выдержал первый экзамен. Я взял её чемоданы, и мы направились к выходу.

– Как съездила? Как Севилья? Понравилась коррида? Ты не познакомилась с каким-нибудь тореадором? Расскажи мне всё.

Она рассмеялась:

– Всё – это слишком длинный список. Дорога была ужасная. Я ненавижу поезда. Хотела прилететь, но я уже летала однажды испанским самолётом и поклялась никогда в жизни больше этого не делать. Он так затрещал, мой милый, посреди полёта, как старый «Ти-Форд» (может, он когда-то и был «Ти-Фордом»), что я только молилась и глушила бренди. Я была уверена, что земли мне больше не видать.

Мы вышли на улицу. Хелла рассматривала всё с восторгом – кафе, самодовольных людей, шумный поток автомобилей, регулировщика в синем плаще-накидке, с белым сверкающим жезлом в руке.

– Возвращаться в Париж, – сказала она после недолгого молчания, – всегда так чудесно, откуда бы ты ни приехал.

Мы сели в такси, и шофёр, сделав широкий отчаянный вираж, вырулил в самую гущу машин.

– Мне кажется, что даже если приехать сюда со страшным горем на душе, то с ним можно как-то потихоньку примириться.

– Будем надеяться, – сказал я, – что никогда не подвергнем Париж этому тесту.

Её улыбка была одновременно лучистой и меланхоличной.

– Будем надеяться.

Она неожиданно взяла мою голову в свои руки и поцеловала меня. Её взгляд заключал в себе вопрос, и я знал, что она сгорает от желания сразу же получить на него ответ. Но я ещё не был готов к ответу. Я прижал её к себе и, закрыв глаза, поцеловал. Всё было между нами по-прежнему, и в то же время всё было не так.