Моя преступная связь с искусством - читать онлайн книгу. Автор: Маргарита Меклина cтр.№ 91

Вот, к примеру, мой стих. Я написала его в Нью-Йорке за два дня до того, как мы начали бомбить Афганистан. Я не собираюсь притворяться, что наш мир абсолютно нормален. Говорят, что собираются поместить армию в аэропорты. Все типы обмундирования, все виды оружия в гражданском аэропорту. Вчера мы обедали в этом ресторане с моим другом, писателем-битником Майклом МакЛюром. Он только что вернулся со своих выступлений. И вот он брюзжал, объясняя, что занимается всем этим не по своей воле, а ради карьеры. И я сказала ему: «Майкл, тебе уже семьдесят. Ты можешь выбирать. Делай что хочешь».

Я не могу быть подвигнута на что-то материальной нуждой. Я не преподаю в университетах и колледжах. Я даю частные уроки. Я арендую лофт у художницы, на улице Чавеса и Мишн стрит. И хозяйка этого лофта берет с меня совсем немного. И нет ни факультетских собраний, ни всех этих выставлений оценок, ни тупоголовых уродов, стоящих во главе моего факультета. Мне повезло. Хотя, конечно, у меня не так много учеников, как хотелось бы, но это все поправимо. Мне нужно всего лишь двадцать-тридцать человек, вот и все. Раз в год я их набираю, и затем они занимаются у меня в течение девяти месяцев.

Вопрос: А что Вы думаете про политкорректность?

Дайан ди Прима: Ну, в этой стране было столько расизма, вспомните, сколько у нас притесняли китайцев. Здесь в Калифорнии линчевали больше китайцев, чем черных на Юге. Вам это известно? Американская история дурно пахнет — от нее за версту несет кровью. За всем этим столько истории, что Вы не можете просто так обозвать китайца «чинком» или черного «ниггером».

Вопрос: Каково Вам ощущать себя матриархом?

Дайан ди Прима: Я не так часто встречаюсь со своей семьей. Я дала им все, что могла, и теперь они сами по себе. Моя внучка тоже хочет быть поэтом. Ей двадцать два. Скоро она будет рожать. Чтобы отказаться от аборта, ей нужна была моя поддержка. Когда ее беременности было три месяца, ее партнер сообщил, что ожидает ребенка от другой женщины. И она звонит мне и плачет: «бабушка, бабушка, что же мне делать!?» А моя дочка вышла замуж за сицилийца из Торонто, который на шестнадцать лет ее старше. Я ему сразу же не понравилась. Я для него слишком «сильная женщина». И он даже не хотел, чтобы я участвовала в воспитании их детей. И моя дочь тоже держалась от меня подальше из-за того, что я вела достаточно нестандартный образ жизни. Но потом мы снова сошлись.

Вопрос: Вы уже бабушка. Ну и каково битнице быть бабушкой?

Дайан ди Прима: Мне это нравится. Я становлюсь старше и ничего против этого не имею. Все это натурально, ведь все в мире стареет. Старение — это прекрасно.

Вопрос: В этой стране люди панически боятся секса.

Дайан ди Прима: Наверно, Вы правы. Мы представляем наших Отцов-Основателей ужасными пуританами. Но вообще-то подумайте: Томас Джефферсон с его негритятами, Уолтер Ралли, которого королева Елизабета сюда отправила по политическим и любовным причинам. В общем, и тут хватало своих ненормальных.

Вопрос: В Италии нет такой панической боязни секса, как здесь. Вот продают на Интернете пластинки. И в заглавии аукциона указано — «обалденно, на обложке грампластинки — обнаженная грудь!» Экая невидаль!

Дайан ди Прима: Я помню, как моя мать со своими сестрами сидели в кружку и хихикали, обсуждая замужнюю жизнь. Хиханьки да хаханьки, один смешок за другим. Ну конечно, все осталось так же, как раньше. Никакого «освобождения женщин» не произошло. И секс подавляется до сих пор. И все волнуются о том, что же случится с детьми. Мы жили на краю каньона и один из моих мужей волновался, что дети туда упадут. Но у детей столько же здравого смысла, как у котенка или щенка! Почему они должны куда-то упасть?

Этот мой муж был чокнутый совершенно. Может быть, в следующей книге я напишу побольше о нем. В течение четырех лет я пыталась избавиться от него. Он был бисексуал и умер в 1990 году в Роки Маунтинс, в буддистском центре. Он болел СПИДом. Да и вообще у стольких людей моего возраста сейчас рак печени, гепатит С. все это от иголок, конечно. В мое время мы даже не подозревали о существовании всех этих болезней и ни о чем не заботились. Возможно, и Ларри Риверс был болен раком. Представьте, он разговаривает с тобой и затем прямо во время разговора задирает штанину и ширяется героином, как будто бы не замечая тебя. И рак печени Аллена Гинзберга тоже, возможно, был гепатитом С, да он и не скрывал этого. Вот скоро опять будет эпидемия гепатита.

Вопрос: Какие-то Ваши вещи переведены на русский язык?

Дайан ди Прима: Ну, может быть, Вы переведете что-то мое… посмотрите. множество моих произведений были переведены на чешский примерно в 1986 году. После этого — видимо, из-за этих публикаций — мои ранние «битнические» произведения перевели на венгерский.

Вопрос: Почему Зен и Буддизм оказали такое огромное влияние на битников?

Дайан ди Прима: Об этом написана целая книга. Сейчас я не успеваю ответить Вам на этот вопрос. Есть антология битнической и буддистской поэзии, которую мы разбавили эссе о буддизме. Гэри Снайдер написал предисловие, а я написала эссе. Книга называется «Под Единой Луной» (Beneath a Single Moon).

Вопрос: Вы написали о том, что Ваши родители боялись всего на свете, и особенно разных болезней.

Дайан ди Прима: Да, и террор, и микробы кругом, и люди сходят с ума, пытаясь все взять под контроль.

Вопрос: С помощью философии Зен Вам удается что-то взять под контроль?

Дайан ди Прима: Нет, совсем наоборот. Зен говорит, что никакого контроля не нужно. Подумайте о картине, о японской картине. Там нет никакого контроля, но зато присутствует громадное количество дисциплины и выдержки, вложенных в создание этой картины. Именно это я имею в виду, когда говорю о редактировании поэм… писать так, чтобы не приходилось ничего редактировать. Вот японский художник Хокусай. Когда ему было семьдесят, он наконец выучился рисовать точку. Он сказал, что если ему отпустят еще десять лет жизни, то он научится рисовать линию.

август 2002

Сан-Франциско, Калифорния

ресторан Amberjack Sushi, Church & 16th

Российскому читателю представлять Алессандро Барикко не нужно. Этот итальянский чудак, коренной туринец, музыкальный критик и пианист-любитель, вошедший в писательство, если можно так выразиться, через оркестровую яму, дебютировав книгой о композиторе Россини, пишущий шелковую, чувственную, чуткую прозу, в которой есть место и кораблекрушениям, и волшебным шкатулкам, уже давно нам знаком. И по снятому по его новелле фильму известного режиссера Торнаторе «Легенда о пианисте», который никогда не сходит с корабля, на котором родился, и по переведенным на русский новеллам и романам «Шелк», «Море-океан», «Город», «Без крови». Барикко, которого критики уже окрестили «поздним романтиком», полностью разрушает наше представление о «вечно голодном артисте» — он одновременно и отмеченный премиями востребованный литератор, и привыкший к publicity, умеющий себя подать шоумэн, и, наконец, бизнесмен, один из пяти основателей школы искусств. Он явился на интервью точно по времени, в своих джинсах и фирменной футболке и со своей деловитой учтивостью больше похожий на американца, чем на итальянца, и уделил нам около часа — сразу же после интервью должна была состояться его встреча с исполнительным директором школы на предмет обсуждения финансовых дел. Так как наш разговор происходил сразу после мирового чемпионата по футболу (у итальянцев две страсти — это футбол и еда, и, поскольку итальянцы, по словам другого коренного туринца Эндрю Меклина — наименее патриотичный в мире народ, их патриотизм обычно проявляется в приверженности родной футбольной команде), мы начали беседу с вопроса о любимой команде Барикко. В финале «Ювентус» сражался с «Миланом», а поскольку владелец «Милана» — ненавидимый Барикко «Берлуска», Барикко пришлось болеть за «Ювентус». Обычно же любимая команда Барикко — это местная туринская команда «Торино». Барикко знает английский язык не слишком хорошо, чтобы общаться на нем, и поэтому интервью велось на итальянском. Хочется воспользоваться возможностью и поблагодарить Эндрю Меклина за помощь при переводе.