Старый патагонский экспресс - читать онлайн книгу. Автор: Пол Теру cтр.№ 92

— Виноград.

— Виногад.

— Добрый вечер, — ко мне обращался мужчина в характерном воротничке. Священник. — Возвращайся к трапезе, Мария, — велел он. Женщина многозначительно улыбнулась мне, прежде чем удалиться на другой конец стола. — Она ко всем пристает, — пояснил священник. — Вы не должны обижаться. Она не в себе.

Тем временем толстуха грузила еду в свою тарелку. У нее было широкое плоское лицо и выцветшие глаза, и та нездоровая кожа, которая бывает либо у сумасшедших, либо у домоседов, вынужденных целыми днями торчать у окна.

— Ее отец был очень богат. Он умер два года назад, — сообщил священник. — Невероятно богат, — священник фыркнул, видимо, стараясь изобразить жалость.

— Вы ее опекун?

— Ах, что вы! Она совсем одна, — сказал священник. — Я присматриваю за ней.

У священника было сухощавое лицо матадора и мрачный взгляд; он посмотрел на Марию, он посмотрел на меня. Он тревожно улыбнулся, и тени подозрительности на его лице сделали улыбку надменной. Я и глазом моргнуть не успел, как к нам присоединился серьезный мужчина в синей сорочке.

— Это отец Падилла, — представил первый священник. — Он из ордена капуцинов. Отец Падилла, этот джентльмен — американец. Прошу прощения, мне надо присмотреть за Марией, — и он поспешил к бару, где Мария уже заговорила с новым незнакомцем.

— А вы одеты не как священник, — обратился я к отцу Падилле.

— Мы больше не носим такую одежду, — сказал он. — В Колумбии это не принято.

— Вы все капуцины?

— Все.

— Но ваш товарищ, — заметил я, кивнув в сторону священника, помогавшего Марии нагрузить тарелку едой, — он надел свой воротничок.

— Он не священник, — помрачнел отец Падилла.

Странно: священник — в спортивной сорочке, светский человек — в белом воротничке. Я сказал:

— Однако он похож на священника.

— Он в некотором роде помощник, но не из моего ордена.

Тип в черном костюме поднял на нас взгляд. Мария стала понукать его продолжать накладывать пищу. Мужчина вонзил вилку в ломоть ветчины.

— Она богата? — спросил я.

— Очень богата, — подтвердил отец Падилла. — Но мои прихожане сплошь бедняки. У них нет и гроша за душой.

Я рассказал ему, что видел в Армении — дети ночуют на улице. Сколько может продолжаться такая ситуация?

— И сам до сих пор не могу понять, как в одной и той же стране одни люди могут быть так богаты, когда другие так бедны, — ответил он. — Это ужасно. Считается, что таких беспризорных детей около десяти тысяч. Как так получилось? У меня нет ответа.

Поддельный священник вернулся к нам с Марией. Он вел ее с таким видом, будто был дрессировщиком, управляющим особенно редким неуклюжим зверем. Он сказал:

— Она хочет кое о чем вас спросить.

Мария самозабвенно пускала слюни. В руке у нее был зажат серебряный столовый прибор.

— Как вы называете это по-английски?

— Ложка.

— Воска, — она сюсюкала совсем по-детски. — Идем к нам. Вы должны обедать с нами. Вы будете учить меня по-английски.

— Извините, — сказал я, — но мне пора идти.

Поддельный священник увлек ее в сторону. Отец Падилла смотрел им вслед. Наконец он сказал:

— Я хочу, чтобы вы знали, что я не часто здесь появляюсь. Пожалуй, это во второй раз. Вы понимаете?

— Да, — сказал я.

— Удачного вам пути, — сказал он. — Да хранит вас Господь.

В Центральной Америке мне встретилось много людей, направлявшихся на север и отзывавшихся с искренним восторгом о Гуаякиле и Квито-Рейлуэй, или «G и Q», то есть «быстро и хорошо» (good and quick — англ.), известное для посвященных. На постройку этой дороги потребовалось тридцать семь лет (ее закончили в 1908 году), хотя длина перегона едва достигает трехсот миль. Начиная свой путь на высоте девять тысяч футов над уровнем моря в Квито, «Аутоферро» (автобус, переделанный в железнодорожный локомотив) поднимается еще на три тысячи футов к Урбине, а потом резко спускается вниз по головокружительным утесам и серпантинам (двойной зигзаг на Дьявольском Носу! Петля Алаузи!) до уровня моря в душном порту Гуаякиль. Мне не составило труда разузнать о нем все, что нужно. Вокзал был близко, обслуживание на уровне, и билет стоил всего несколько долларов. Я был уверен, что это будет очень простой отрезок пути, и уверенность позволила мне расслабиться. Я согласился прочесть лекцию в Квито. Слушатели на лекции наперебой приглашали меня в гости. Я ходил по гостям и развлекал хозяев. Поезд мог подождать: никуда он от меня не денется!

Погода в Квито не переставала меня удивлять. Она могла много раз меняться на протяжении одного дня. Иногда облака висели так низко, что казалось, протяни руку и ухватишь кусок облака прямо с небосвода. Я жил на возвышенности и мог видеть участок чистого воздуха, а наверху, прямо над ним, край облака. Утром, как правило, светило солнце, к обеду тучи сгущались, а к вечеру накрывали город морем тумана, в котором мутнели и расплывались окна домов, огни рекламы и желтые уличные фонари, пока Квито не начинал походить на город-призрак. Одно утро выдалось особенно прохладным, и очень мелкие птички — не больше кукушки в настенных часах, но это не были колибри — тихо сидели на мокрых кустах. Причем каждой птичке требовалось не более одного крохотного листка, чтобы спрятаться под ним и остаться сухой.

Несмотря на холод и разреженный горный воздух, в котором я задыхался, Квито мне понравился. Из всех городов в горах Южной Америки он показался мне самым счастливым, и по сравнению с ним Богота воспринималась особенно надменной и мрачной твердыней, как заброшенное орлиное гнездо, в котором обитают стервятники и их умирающие жертвы. Квито выглядел намного приветливее со своими колокольнями, яркими домами на склонах горы, уходивших еще выше, так что на самых высоких утесах Пичинки можно было разглядеть хижины бедняков, которые могли прямо из дома любоваться соседним Перу. Но в Квито было еще что-то, для чего я так и не смог подобрать слова, и через несколько месяцев я твердо решил, что это одно из самых приятных мест, вообще когда-либо виденных мной, и к тому же одно из самых свободолюбивых (в Эквадоре вообще нет политзаключенных): здесь недавно подняли плату за городской транспорт до шести центов, и все автобусы были порушены возмущенными жителями.

— Вы не должны судить людей по их стране, — заявила мне одна дама. — В Южной Америке правильнее всего судить о людях по их высоте.

Сама она была родом из Боливии. Она пояснила свою мысль: здесь важны не столько национальные особенности, сколько особенности той высоты, на которой живут люди. Горцы с самых высоких отрогов Анд чопорны и неприступны, обитатели долин гораздо более общительны, а уж те, кто живет на побережье, и вовсе милые люди, хотя часто становятся слабыми и ленивыми. Те, кто живет на высоте более четырех тысяч футов, наиболее близки к идеалу, они отличные разведчики и первопроходцы, и не важно при этом, живут ли они в Эквадоре, Боливии, Перу или еще где-то.