Моя другая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Пол Теру cтр.№ 33

— Хронометрирующая аппаратура. Электрические схемы. Двигатели малых мощностей. Переключатели.

Слова вылетали у него изо рта автоматически. Он просто отвечал затверженный урок. Однако в голове его крутилась совсем другая шестеренка.

— Вы писатель.

— Я опубликовал два романа.

— Здорово! — восхитился мужчина. — А как насчет поэзии?

— Раньше я имел привычку писать стихи, но последнее время этим не занимаюсь.

Объяснять, почему так вышло, я не стал, будучи слишком пьян для перечисления подробностей. Подробности эти можно было бы рассортировать по четырем категориям: «Африка», «Женитьба», «Дети», «Долги»; и, отдельной графой, ощущение, что написанные мной стихи — лишь миниатюры. Проза означала возможность работать в крупной форме, которая мне больше была по душе.

— А сочинительство — хороший способ заработать на жизнь?

Чудовищный вопрос — но я знал ответ.

— Нет, — сообщил я. — Но это хорошая жизнь.

Фраза несомненно произвела на него впечатление.

Я понял: он не насмехается надо мной и больше не сомневается в правдивости моих слов — он просто неуклюже испытывает меня.

— Вы, должно быть, страшно заняты: и преподаете, и пишете.

— Конечно. — Я кивнул, хотя на самом деле вовсе не считал себя занятым человеком. Я просто устал — оттого что был невостребован. А мог бы написать или сделать неизмеримо больше, если б мне дали шанс. Я знал: мой час настанет, но покамест мучился от обиды, что мной пренебрегли. И тут, как если бы душевное состояние спровоцировало физический спазм, меня вдруг сильно затошнило и я почувствовал в горле вкус рвоты.

— А у вас когда-нибудь бывает свободное время для ланча?

— Иногда, — сказал я. Правдивый ответ прозвучал бы иначе: «Каждый день». Но при одной мысли о еде меня еще больше стало тошнить.

— Мне хочется познакомить вас с моей женой.

— О, с удовольствием. — Вежливо наклонив голову, я приготовился ретироваться.

— Гарри Лазард, — представился мужчина, хватая мою руку и принимаясь ее трясти. — Э, да вы побледнели.

— Мутит что-то, — поморщился я. — Извините.

Я бросился в сад, и там, в зарослях посольских папоротников, меня основательно вырвало. Позади, видимо не замечая, как я рыгаю и блюю, мистер Лазард объявил:

— Вы здесь единственный человек, которому я завидую.

Вскоре я отыскал Алисон, и мы уехали. Алисон вела машину, а я лежал и стонал.

Всякий раз как только мы выезжали за ворота посольской резиденции, чары рассеивались: автобусы, лоточники, рикши, крики, вонь, ослепительные огни и воздух, пахнущий псиной, обволакивающий мозги влажным зноем. Сколько раз я приходил в себя в своем тесном доме на Букит Тимах-роуд под звуки ковбойских фильмов из «Приюта спокойствия» — выстрелы, топот лошадиных копыт — и ощущал, что с грохотом плюхнулся обратно в свой собственный мир. Голова шла кругом: только что ты находился в огромном доме с видом на Ботанические сады, а теперь — вот здесь. Это помогало мне понять, что мы действительно нищие и что война во Вьетнаме, каким-то неясным образом связанная с нашим финансовым положением, не кончится никогда. Во многих американцев вьетнамская война вселяла гордость, но многие из нас чувствовали себя ее жертвами, осознавали на ее примере свое бессилие, отождествляли себя с противником. Неудивительно, что мы тайно восхищались вьетконговцами.

Все эти чувства я переживал и в эту ночь. Я лежал на диване под скрипучим вентилятором, дышал ненавистной автобусной вонью, думал о розовом лице своего нового знакомца, о его богатстве. Вот человек, привыкший воспринимать чудеса этого мира как должное; невероятно, но мои рассуждения — и о чем, о поэзии! — его прошибли. У меня появилось неотвязное предчувствие, что знакомство с этим господином Лазардом вскоре повлечет за собой какие-то перемены в моей жизни.

На следующий день он позвонил и пригласил меня на ланч. Когда я честно признался, что моя машина в ремонте, он явно обрадовался. «Не берите такси!» И прислал за мной свою машину, свой «даймлер» с малайским водителем по имени Ахмед, который называл меня «туан» — то есть «господин». Я сидел на заднем сиденье, наслаждаясь нежаркой, спокойной ездой по Орчард-роуд. Из окна «даймлера» с кондиционированным воздухом Сингапур выглядел не только сносным, но непривычным и притягательным. Это был тот самый город, который сулила мне фантазия до приезда сюда.

Ахмед, сжимая руль руками в белых перчатках, плавно свернул к «Танлинк». За два года пребывания в Сингапуре я впервые переступил порог этого клуба. Гарри Лазард стал его членом меньше чем за год. Он ждал в вестибюле и поведал мне об этом своем достижении, пока мы шли в столовую для избранных.

Проходя мимо фотопортрета Уинстона Черчилля, Лазард громко сказал:

— А знаете ли, его мать была американка.

За столом он пояснил, что ему очень приятно толковать об этой подробности биографии Черчилля в присутствии английских членов клуба. Я заметил, что уши у Лазарда волосатые. Он отказался взять меню, сообщив официанту, что и так его наизусть знает; попросил подать дежурный «обед дня»: ростбиф, йоркширский пудинг, жареный картофель и брюссельскую капусту. Ошеломленный, я заказал то же самое.

Бранить еду он начал, как только ее принесли, чем испортил мне весь аппетит.

— Вам бы надо разочек пообедать у нас дома. — Он усмехнулся. — Тут, знаете ли, вышла забавная история. Мы с женой как-то превосходно поужинали «У Мишеля». Я захотел познакомиться с шеф-поваром, и когда тот подошел к нашему столику, спросил, сколько он зарабатывает. Повар был китаец. Как выяснилось, платили ему не слишком много. Я сказал, что дам вдвое больше, если он перейдет работать в мой дом. Малый учился стряпать у одного первоклассного сайгонского кулинара. Теперь он принадлежит мне.

Это впечатляло: не чинясь, просто сказать человеку: «Я вас беру»…

— Деньги все решили в один миг, — продолжал Лазард. — Обычная история. У большинства жителей Сингапура заработная плата до смешного низкая. Удивительно: местные люди сами не понимают, какие они искусники. Тут вас могут накормить так, как не накормят нигде в мире.

Его Сингапур был насквозь кондиционирован и весьма приятен. Мой, потный и жаркий, был битком набит народом. В его Сингапуре был клуб «Танлинь», где собирались игроки в поло и в гольф; в моем — университетский клуб, полный нытиков. Он жил в Сингапуре высокого кулинарного искусства, я — в Сингапуре, где питались поджаренной лапшой и соевым соусом, изготовленным амой. Его переполняло блаженство, меня снедало нетерпение. Я жил в доме без телефона, ездил на автобусе, купался в реке Сингапур и покупал у велорикш гашиш. Я знал, что мой Сингапур уходит в прошлое, что мои дни здесь сочтены.

— Видите, как тут чисто, какой всюду образцовый порядок? Это редчайшая вещь, согласны?