Моя другая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Пол Теру cтр.№ 133

Тогда, в сентябре шестьдесят третьего, я закончил Массачусетский университет в Амхерсте, и мне сказали, что в Корпус мира меня не возьмут, поскольку когда-то я был замешан в подрывной деятельности. В отчаянье я написал в отборочную комиссию длиннющее письмо, по сути слезную мольбу: «Дайте мне шанс, и я стану образцовым добровольцем Корпуса мира». Когда мне сообщили, что меня посылают в Центральную Африку, я хотел похвастаться Джорджу, но он был в Алабаме. Я тогда подумал: «Неужто он еще учится?»

Джордж сразу стал активистом студенческого движения. После демонстрации за свободу слова он пригласил Малколма Экса [107] выступить в Таскиги. К тому времени, когда Малколм приехал, Джордж оказался в тюрьме в Сельме, вместе с доктором Кингом. «Мы его звали Господь: Господь сказал, надо сделать то-то». Студенты привезли Малколма в Сельм, на встречу с Кингом; а Джордж с друзьями организовал в тюрьме Таскигийский институт лиги прогресса.

Это было в шестьдесят четвертом и шестьдесят пятом. Все это время я преподавал английский в Малави, в Центральной Африке.

А Джордж был в Алабаме, в основном организацией занимался. «Мы мотались по сельской местности, учили людей читать и писать, списки избирателей составляли… У нас особое слово было для этого — инфильтрация, я придумал».

Я жил в хижине в Канджедзе — африканский поселок возле Лимбе — и каждое утро на заре ездил на велосипеде в гору, на Соче-хилл, к своим ученикам. А во время каникул работал в саванне, и даже в лепрозории Мойо проработал довольно долго, недалеко от озера.

Джордж кочевал по Алабаме в фермерском комбинезоне, чтобы не выделяться из толпы. «Нам не хотелось бросаться в глаза. Мы были против костюмов. Джесси Джексон ходил в костюме, так мы ему никогда не верили: думали, он из ЦРУ».

А в Таскиги он был дома. Тот город на холме построен, чтобы от Клана уберечься, там безопасно было. Джорджа приняли в «Омегу Пси Фи», это братство считалось самым мощным в США. Ему и татуировку сделали — подкову, она похожа на букву «омега». Один из ритуалов посвящения в «Омеге» состоял в изучении «Перлов мудрости». Там не знали характерной улыбки, характерного хриплого смеха Джорджа Дэвиса, поэтому кто-то заподозрил его в несерьезности. Подошел и сказал торжественно: «Когда-нибудь эти перлы тебе ох как пригодятся!» В «Омеге» Джорджу дали кличку «Гриф».

Были другие демонстрации, другие аресты. Джорджа и еще много народу арестовали за сопротивление полиции, когда они пытались вручить Джорджу Уоллесу, губернатору, петицию с протестом по поводу избиения демонстрантов. Ближайшие несколько дней все тюрьмы были забиты так, что «Уоллесу некуда было посадить Кинга и других демонстрантов». В результате ему пришлось впустить Кинга и всех остальных в Монтгомери, где Джордж сидел тогда в тюрьме строгого режима.

В это время, в конце шестьдесят пятого, я согласился помочь одному другу-африканцу, члену прежнего правительства Малави. Передал какое-то письмо и машину его перегнал через границу. Я не знал, что его группа намеревалась убить премьер-министра, доктора Гастингса Бэнду. Меня разоблачили и выслали из страны, а потом — после двух лет, проведенных в саванне, — выкинули из Корпуса мира. Хорошее выражение: «уволен досрочно».

Воевать во Вьетнаме мне совсем не хотелось, поэтому я тотчас вернулся в Африку, преподавать английский в университете Макерере, в Уганде. Это один из самых знаменитых африканских университетов, туда часто приезжали черные американцы. Некоторые говорили, что слышали о Джордже Дэвисе; но, как я понял, Джордж — будучи очень активен в борьбе за права — был практически неуловим, работал чуть ли не в подполье, яростный призрак Алабамы.

— В январе шестьдесят шестого Сэмми убили, — сказал Джордж. — Это было ужасно.

Сэмми Янга, страстного активиста, расисты застрелили в Таскиги, а потом — он уже мертвый лежал на земле — вложили ему в руки клюшку для гольфа и заявили, будто он напал на них. Когда убийц выпустили, в шестьдесят седьмом, «мы сожгли центр Таскиги. Это не стихийно получилось, это было спланировано. Мы подожгли заправочные станции и несколько домов снесли. Таскиги — черный город, но все деньги там только белые делали».

У нас в Уганде тоже были демонстрации, нередко буйные. Студенты восставали против Родезии, Вьетнама и против белых, вообще всех. Я нечаянно попал в демонстрацию, которая кончилась уличными беспорядками. Меня побили, машину мою изуродовали — переживание страшноватое. Я понял, что для большинства африканцев — даже для тех, кого я хорошо знал, — у меня нет имени, нет личности; я — просто бвана, белый. От этого мне стало не по себе, ощущение безопасности исчезло.

В шестьдесят седьмом Джордж женился в Таскиги. Я тоже — в Кампале, в Уганде. Жена Джорджа, Туни, была ровесницей Алисон.

К тому времени когда Джордж закончил университет в Таскиги, у них в движении начались склоки. А он в те годы — когда боролся за гражданские права — прекрасно знал, что нарушает закон и считается рецидивистом, но тюрьмы не боялся, а полицию презирал. Его уже четыре раза сажали в Алабаме.

— Я все больше с толпой ренегатов якшался, — рассказывал Джордж.

Он — и те, кого он назвал своей «основной группой», — покуривал с «ренегатами» марихуану на знаменитом съезде Студенческого координационного комитета ненасильственных действий в Атланте, где председателем выбрали Стоукли. Белым (и «неграм из северных колледжей» — то есть тем, кто был под влиянием белых) запретили занимать какие-либо должности.

— Чувства по этому поводу у меня были сложные, — рассказывал Джордж, — но впечатление произвело сильное. Я вспомнил, что мне говорили те женщины из Провиденса, из «Народа ислама». Мол, ложь все это, будто наше спасение может прийти от белых, а не от нас самих.

Мои студенты в Уганде пришли к тем же самым выводам и очень были настроены против белых и индийцев, против любого неафриканца. Как и у Джорджа, у меня была жена и ребенок; я напечатал свой первый роман, закончил второй и уже писал третий. Я попросился на работу в Сингапурский университет. Сначала возникли проблемы. Правительство Сингапура стало наводить справки обо мне и получило информацию из ФБР. А там в моем досье были и студенческие дела с арестом в Амхерсте, и то, что меня из-за этого в Корпус мира брать не хотели, и что вышибли оттуда за тайное участие в африканских политических делах, нанесшее Корпусу мира ущерб. Все это рассказал мне брат — ему в Вашингтон позвонил его приятель, работавший в ФБР. Брат уверил приятеля, что я никакой опасности не представляю, так что в конце концов меня в Сингапур взяли.

С Джорджа Дэвиса ФБР тоже глаз не спускало. Он только через много лет узнал, какой толщины было его досье, но завели папку при первом же аресте в 64-м. Спустя три года, на съезде Координационного комитета, он уже вполне сознавал себя вне закона и разделял взгляды «ренегатов» — которые марихуану курили, а не тех, кто в костюмах.