Еще о женьщинах - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ильенков cтр.№ 48

А чёрт его знает, что там за пистолет? Может, это зажигалка просто. А может, и настоящий газовый. А может — и «Кольт 1911А1».

Девочки смертельно перепугались. И засовещались. И совещание выглядело довольно странно: две, что сидели по краям, ту, что в середине, толкали локтями и шептали: «Давай, Любка, давай!..»

Оказывается, что девочки были хотя и озорные, но в массе своей относительно невинные. За отдельным исключением. И вот основная масса девочек стала очень решительно требовать, чтобы Любка исполняла прихоть маньяка, потому что кому же ещё, если не ей?! А Любке этого очень не хотелось, и она уже пожалела, что чересчур откровенничала с подружками на разные деликатные темы. И она давай отнекиваться. А те давай возмущаться таким эгоизмом подружки.

К счастью, оказалось, что дяденька пошутил. Он выставил девочек на берег Шарташа и укатил. И они еле-еле, уже в темноте, добрались до дома, потому что больше стопорить водителей не хотели. И с того дня компания распалась. Две подружки обиделись на Любу, потому что друзья познаются в беде.

* * *

Когда в нашей стране окончательно победила демократия — а было это ровно в 1992 году, — началось, по выражению Егора Летова (извиняюсь, конечно, за ссылку на столь одиозный авторитет), такое веселье, просто … твою мать! Причём у Летова было даже точнее, а именно: «Под тяжестью тела застонала кровать / Такое веселье, просто … твою мать!» Точнее — потому что про кровать. Потому что именно тогда у нас открылось невероятное количество заведений, предоставляющих сексуальные услуги. У меня это, помню, вызывало дикий энтузиазм. Не в том, не подумайте, смысле, чтобы я этими услугами пользовался или хотя бы желал пользоваться. Нет, пользоваться мне мешало безденежье, а желать пользоваться — семейное положение. То есть я тогда только что женился по любви во второй раз, и, уж конечно, все вместе взятые жрицы свободной любви меня интересовать не могли. В сексуальном отношении.

Зато в социальном могли. А уж особенно — в эстетическом! Потому что там, в этих скабрёзных объявлениях, развешенных по всем столбам и заборам, было очень дурно с литературным вкусом. И мы с моей новой женой их читали. И ей всё это не нравилось. А вот мне нравилось. Да-да, нравилось! Я ваще был в восторге бешенства или, что то же самое, в бешенстве восторга!

Например, написан номер телефона и слоган-название конторы «Райское блаженство». Я начинал демонически хохотать и размахивать руками. Райское блаженство! Так вот что такое райское блаженство! Ну, если ЭТО — райское блаженство, то не стоит терять времени на спасение души! Ну и так далее, и тому подобное. Что ж, действительно, у них со вкусом было плохо. Но если бы я был чуть поумней, я бы понимал: а что, у сутенёров должен быть хороший литературный вкус? Это было бы ещё обиднее.

Но я был дурак и ничего не понимал. Я нервно упражнял своё скудоумное остроумие над каждой бумажкой, в которой приглашались девушки, а особенно если юноши. Я начал даже орать типа того: «А почему бы не назвать контору просто „Шлюха“ — и телефонный номер! „Потаскуха“ — и телефонный номер! А, почему? Что, стыдно смотреть правде в глаза?!»

И вот однажды иду я с новой женой по улице (или, кажется, еду в автобусе) и вдруг вижу офигенную надпись белой краской по бетонному забору: шестизначный телефонный номер и страшно, криво намалёванное слово «ПАКЛЯ».

Вот уж тут я захохотал действительно по-мефистофельски. Я возопил: «Ты видишь?! Они действительно пали ниже плинтуса! Я предрекал! Я предрекал! А-ха-ха-ха!!!»

Тут спутница меня спрашивает, знаю ли я, что вообще такое пакля. Ха! Мне ли пакли не знать! Пакля — это такая фигня, забивать щели при строительстве, а тут оно, вероятно, обозначает пренебрежительное сленговое обозначение жрицы свободной любви. Спутница говорит: «Да нет, это просто обозначает, что продаётся пакля, забивать щели, по этому телефону».

Я, признаться, был озадачен: ларчик слишком просто открывался. А спутница моя ещё достаточно долго надо мною издевалась, называя фантазёром-извращенцем, бабником и тому подобными несправедливыми словами.

* * *

Я как-то рассказал правду о двух уральских писателях. Как эти два писателя, а точнее, драматурга, Федька и Петенька, ездили в Лондон на слёт юных драматургов, и что из этого получилось. Я рассказал чистую правду, но ещё далеко не всю. Я думал, что они устыдятся и наперебой кинутся звонить мне, приглашать на свои дачи, поить коньяком, предлагать взаймы на неопределённый срок и осторожно вспоминать старинную пословицу про кто старое помянет, тому глаз вон. Но ничего не произошло.

Что ж, пойдём дальше.

Итак, два молодых, но уже довольно известных русских писателя, Федька и Петенька, бродят по Лондону. Слёт юных дарований они игнорируют, потому что скучно и всё равно всё по-английски, а они в этом деле не сильны. Они ходят но Лондону и в меру побухивают. Ну день они ходят, два, три… И уже слегка поднадоело, а они, тем более, молодые, горячие, кровь играет, и вот захотелось им, как выражался великий русский писатель Гоголь, попользоваться насчёт клубнички. И полное отсутствие в этом сугубо чужеземном городе знакомых благородных аглицких барышень, ледями называемых, поневоле толкало их в объятия женщин более легкомысленных, иногда, прямо скажем, распутных женщин.

Они видели довольно много жриц свободной любви и вполне могли бы удалиться под сень струй, но возникли проблемы. Надо платить деньги, а их, во-первых, и так мало, а, во-вторых: да с какой же стати?! Им, таким привлекательным и знаменитым молодым людям, да с какой-то стати платить деньги каким-то худосочным британским одалискам! Не бывать этому! Но вскоре они убедились, что, не владея языком, они не могут похвастаться девкам, какие они знаменитые, да тем это и безразлично.

Тогда Федька предложил гениальный по простоте ход: барышень всё-таки пригласить, а потом не платить. Петенька было засомневался, но Федька кричал, что это очень просто: выгнать, и все дела! Не в полицию же те заявят! А на худой конец, самим убежать.

Вот пошли они на дело. Облюбовали себе красавицу и давай с ней изъясняться на языке страстных взглядов и решительных жестов.

И она была понятливая, и уже согласилась, но при этом тянула их в какой-то подозрительный притон. А Петенька, человек образованный, начитался про всякие пиратские притоны и говорит, что ну его на фиг, ещё зарежут.

Да и как её из собственного притона выгонишь, да и не убежишь потом. Это было справедливо, и Федька стал жестами указывать девушке на отель, а та мотала головой и указывала на притон, а Федька схватил её за сумочку и, широко улыбаясь, тянул в сторону отеля. Вдруг раздался треск, и сумочка оказалась в руках изумлённого Федьки. Барышня тотчас заверещала по-английски, и откуда ни возьмись на углу улицы появился здоровенный негр и бросился за ночными грабителями. Боязнь дипломатического скандала придала русским писателям такую прыть, что им удалось оторваться от погони.

Распотрошив сумочку в номере, они нашли косметику, презервативы и немного денег, которые тотчас же и пропили. Сумочка эта и сейчас хранится в одном екатеринбургском театре.