Скандинавия глазами разведчика - читать онлайн книгу. Автор: Борис Григорьев cтр.№ 99

— Ну что же вы? Идёмте!

— Нет уж, — отмахнулся главный инженер, — я посмотрю лучше на тебя.

Павел довольно уверенно шёл по толстому льду, а мы остались на палубе, ожидая, как морж среагирует на приближение человека.

Когда до моржа оставалось метров тридцать или сорок, мы услышали характерный рёв, словно где-то рявкнул гудок буксира. Павел остановился и замер. Мы видели, как моржиха заслонила собой детёныша и заняла угрожающее оборонительное положение. Неожиданно она сползла со льдины в воду и исчезла. Павел не стал дожидаться её появления из полыньи где-нибудь совсем рядом с собой и поспешил обратно к нам. Он пробежал большую часть разделявшего нас расстояния, когда сзади него из-подо льда возникла усатая боцманская морда. Хорошо, что других водных разводий на его пути больше не оказалось.

— Видал? — торжествующе воскликнул Павел Воронухе, вскарабкиваясь на борт буксира.

— Да-а-а, с такой дурой лучше не связываться.

Мы постояли некоторое время у кромки льда, убедились, что моржиха вернулась к детёнышу, и пошли обратно. Нам предстояло стать на якорь, добраться на шлюпке до берега и пешком пройти километра два-три по тундре Эрдмана и разыскать озеро с одноимённым названием. Ходили слухи, что в озере видимоневидимо гольца.

Воронуха предпочёл остаться на борту «Гуреева», а директор Соколов, Синицын, Павел и я сошли на берег. Уже наступила короткая весенняя ночь, и через высокий перевал мы шли в сумерках. Впереди шёл Синицын, за ним — Павел, потом — Соколов и в конце цепочки я. Несмотря на то что я шёл последним, я так же быстро выдохся, как и впередиидущие. И немудрено: мы проваливались в мягкий снег по пояс и были вынуждены идти след в след, постоянно меняясь местами в цепочке.

Судя по карте, мы должны были уже подойти к озеру, но кругом была плоская равнина и никаких намёков на берега и характерное углубление не было. Сбиться с курса было довольно трудно, потому что слева шла высокая горная гряда, а уйти вправо нам мешало море. Мы шли уже больше часа, а озера всё не показывалось. Наконец кто-то предложил сделать привал. Мы в изнеможении легли на спину около какой-то скалы и посмотрели на небо.

— Ребята, а уже понемного светает, — заметил Синицын.

И точно. Через минут пять—семь воздух вокруг нас окрасился розовыми лучами находившегося ещё за горизонтом солнца. От первобытной тишины звенело в ушах. И вдруг звона в ушах прибавилось. Я прислушался: писк-звон то пропадал, то появлялся снова в типичном ритме полёта подмосковного комара. И вдруг прямо на нос мне сел... комар! Ничего себе: на Шпицбергене повсюду ещё лежит толстый слой снега, весна только начинает себя показывать, а в тундре появились уже комары.

А солнце между тем уже показало свою шапку над горной грядой, и тишину тут же нарушило пение жаворонка. Нет, конечно, это был не жаворонок, а шпицбергенская пеночка — первый вестник весны, возвратившийся из тёплых краёв. Её песню подхватила подруга, другая, третья, и вот воздух наполнился многоголосым щебетанием, похожим на щебетание стрижей или ласточек над куполом старой церкви.

Солнце уже поднялось окончательно, и, осмотревшись, мы двинулись в путь, сверяясь с картой. Наконец мы увидели, что местность стала понижаться.

— Борис, давай бури. Это лёд, — приказал Соколов.

Синицын снял с плеч бур и резво воткнул его в снег. Скоро он уперся в твёрдое покрытие и стал пробуксовывать. Синицын вынул бур, и на снег упали чёрные комочки грунта.

— Какое озеро, мы бурим тундру. Боря, смотри, в лицо брызнет нефть, — пошутил Павел Сериков.

Синицын сделал ещё несколько попыток бурения, но везде натыкался на грунт.

— Так где же это чёртово озеро Эрдмана? — взмолился Соколов.

Все молчали. Судя по окружению, озеро было рядом, но до льда и до воды мы так и не добрались.

— Надо уже возвращаться. Прошло четыре часа, как мы ушли. Воронуха, наверное, уже беспокоится.

Мы тронулись в обратный путь и, с трудом волоча ноги, ежечасно отдыхая, еле «приволоклись» до шлюпки. По палубе «Гуреева» нервно шагал Воронуха, в голове которого, возможно, зародилась не одна «дурная» мысль о причинах нашего долгого отсутствия. Тут же на море обрушился «заряд», и «Гуреев» с Воронухой исчезли из вида.

Наше полусуточное путешествие не увенчалось успехом. Но озеро Эрдмана было через две недели обнаружено с воздуха по характерному пятну. На льду озера тоже появились полыньи. Голец там действительно был, но не в таких уж фантастических количествах, как мы ожидали.

А ночной поход по тундре Эрдмана и встреча шпицбергенского рассвета навсегда остались в моей памяти.

Арктика не любит шуток и самонадеянности. Она постоянно напоминает о себе людям, заставляет их быть собраннее, внимательнее, всегда готовыми к неожиданностям. Шпицбергенская «полярка» и нам подбрасывала сюрпризы, которые, к счастью, заканчивались благополучно. По отношению к некоторым другим полярникам, к сожалению, этого сказать нельзя.

Не заживающей до сих пор раной стала гибель двух вертолётчиков, вызванная аварией управляемой ими машины. Это случилось в марте, особенно богатом оттепелями, метелями и неожиданной сменой погоды. В этот день прилетел из Москвы самолёт. Он привёз с материка новую смену шахтёров и должен был забрать с собой тех, у кого срок командировки на Шпицбергене кончился. Три вертолёта то и дело поднимались с аэродрома Лонгйербюен и брали курс то на Пирамиду, то на Баренцбург, развозя людей и грузы, стараясь сделать своё дело в срок, чтобы не задержать вылет рейса.

Все экипажи, набранные из Липецка, Воронежа, Тамбова и Ярославля, получили достаточный опыт работы в арктических условиях и уверенно летали практически по всему периметру архипелага. Вертолёты, как утверждали, были далеко не новыми, они побывали в боевых действиях в Афганистане, но свой ресурс ещё не исчерпали. Одному из экипажей предстояло сделать последнюю ходку в Пирамиду и забрать там последнюю партию горняков. При заходе на вертолётную площадку, расположенную на самом краю бухты Мимер, обрамлённую со всех сторон крутыми отвесными горами, их застала первая волна «заряда», выпущенной из «небесной пушки» снежной «шрапнели», в которой сразу теряется видимость и визуальная связь с землёй. Сделав слишком крутой вираж, вертолёт задел лопастью скалу и рухнул на лёд. Погибли двое членов экипажа, молодые и весёлые ребята. Баренцбург и Пирамида долгое время пребывали в трауре.

В августе в консульство позвонил Назаренко А.П. и попросил меня срочно прилететь в Пирамиду в связи с несчастным случаем, в результате которого погиб сорокашестилетний начальник порта. В несчастный случай был замешан финский гражданин, и прежде чем на месте трагедии должна была появиться норвежская полиция, нужно было попытаться провести собственное расследование. Не скрою, на беспристрастное отношение сотрудников конторы губернатора априори мы не очень-то надеялись.

Обстоятельства гибели начальника порта были совершенно нелепыми и тривиальными. Накануне в порту Пирамиды неожиданно появилась иностранная яхта, управляемая двумя финскими гражданами. На небольшом судёнышке, оснащённом, правда, самым современным навигационным оборудованием, финны прошли Балтийское и Северное моря, обогнули Скандинавский полуостров и благополучно пересекли океан. Радость от свершения такого подвига была, очевидно, непомерной, и они пригласили к себе на борт начальника порта, бывалого ленинградского моряка и портовика и других сотрудников причала.