Скандинавия глазами разведчика - читать онлайн книгу. Автор: Борис Григорьев cтр.№ 24

Король по своим взглядам —убеждённый монарх.

В прошлом веке широко известный в Дании проповедник пастор Биркедаль очень часто заканчивал свои проповеди следующей молитвой:

— Господи, дай, если это возможно, нашему королю Кристиану IX датское сердце!

Жаль, что этот проповедник не дожил до наших дней. Он бы убедился, что нынешние наследники Кристиана IX, по всей видимости, вняли этому призыву. Они отлично понимают, в какое время царствуют, и поэтому предпринимают всё для того, чтобы укоротить дистанцию, отделяющую их от своих подданных. У них внутри не только датское сердце, но и датские печенка, желудок и селезёнка, и все они говорят по-датски, а не по-немецки или по-французски, а в своём быту предпочитают иностранному всё датское.

Да и Х.-К. Андерсен, вероятно, умилился бы при виде нынешних монархов, не вмешивающихся в жизнь датчан и старательно подчёркивающих на каждом шагу, что они такие же налогоплательщики, как все Енсены, Ларсены, Петерсены, Расмуссены и Якобсены.

А вообще-то полезно знать, что датский королевский дом — самый старый в мире! Уже в 500 году нашей эры на Зеландии и в Ютландии существовали два королевства. В 725 году утрехтский епископ посетил ютландского короля Агантюра и оставил нам описание его как человека «тверже камня и более дикого, нежели звери лесные».

В эпоху викингов у датчан над всеми возвышается король Сигфред, который на равных встречался с самим Карлом Великим, королём франков. Предводитель викингов Рольф, спасаясь от преследований датского короля то ли Хардекнуда Свенсена, то ли Горма Хардекнудсена Старого, в 911 году бежал во Францию и стал там править под именем Роберта, герцога Нормандии. Герцог был предком Вильгельма Завоевателя, который в 1066 году покорил Англию.

Горм Старый и является праотцом датского монархического гнезда. Нынешняя королева Маргарет II является потомком в пятом колене короля Кристиана IX и в тридцать втором колене — потомком Горма Хардекнудсена Старого!

Последнее время английский королевский дом сотрясают скандалы, и на обозрение широкой публики выставляется то грязное бельё одного её отпрыска, то другого. Трудно сказать, почему это бедствие посещает лишь английскую монархию — может быть, за то, что она предала Николая II? Как бы то ни было, но датский королевский дом достойно вступает в третье тысячелетие. Думаю, то, что произошло с британской принцессой Дианой, никогда и ни при каких обстоятельствах не случилось бы с датской.

Я смотрел на остров, который неизъяснимой силой влёк меня к берегам своим; тёмное предчувствие говорило мне: «Там можешь удовлетворить своему любопытству, и Борнгольм останется навеки в твоей памяти».

Н.М. Карамзин. «Остров Борнгольм»

В мае 1970 года Европа торжественно и широкомасштабно отмечала четверть века с момента окончания Второй мировой войны. Датские политики, комментируя это событие, пересказывали нам натовскую точку зрения на него, пытаясь убедить в том, что «пора забыть прошлое и перестать делить Европу на победителей и побеждённых». Они заявляли, что День Победы над Германией будет праздноваться в стране последний раз, и по этому случаю устроили невиданные до сих пор празднества. В Копенгаген съехались многочисленные делегации из бывшего союзнического антигитлеровского блока, были организованы встречи с ветеранами датского Сопротивления и масса других официальных мероприятий. Застрельщиками всех событий, естественно, оказались коммунисты, но и представители буржуазии и консервативных кругов Дании были вынуждены присоединиться к проводимым повсеместно мероприятиям: встречам, банкетам, возложениям венков на могилы, приёмам в посольствах, концертам и народным гуляньям.

Впервые удалось ощутимо и зримо почувствовать последствия сохранившегося за двадцать пять лет расслоения в датском обществе на «красных» и «белых», на антигитлеровцев и их приспешников, на бедных и богатых. Отсидевшие свой срок в концентрационных лагерях с возмущением шикали на какого-нибудь высокопоставленного полицейского, помогавшего в годы оккупации наводить немецкий порядок в стране и сидевшего теперь рядом с ними за столом. Нажившиеся на поставках мяса и масла германским войскам фюнские бароны кривили физиономии при виде активистов из Общества дружбы «Дания—СССР». Неприятие друг друга было вполне искренним, но достаточно сдержанным и пристойным. До драк, рукоприкладства и плевков в «морды лица» дело не доходило.

В предмайские дни посольство лихорадочно и напряжённо готовилось к торжествам. Все дипломаты были распределены по группам, каждая из которых отвечала за проработку и подготовку какого-нибудь вопроса. Меня, как консульского работника, включили в группу с условным названием «Память», куда вошли в основном сотрудники военно-морского атташата посольства. Кажется, впервые после войны МО СССР попыталось навести хоть какие-то справки о понесённых во время войны потерях и отыскать следы погибших и пропавших без вести.

Дания не была фронтовой страной в полном смысле этого слова, но некоторые военные действия всё-таки имели место на её территории. Во время высадки войск фельдмаршала Монтгомери на полуостров Ютландия германские войска почти не оказывали сопротивления и сдавались англичанам в плен целыми дивизиями. Волею судеб в Дании к концу войны оказались какие-то части РОА генерала Власова. Вот они-то и воевали с английскими войсками. Воевали упорно и обречённо, понимая, что помощи им ожидать неоткуда. Они попали в классическое окружение, которое им устроили в начале войны где-нибудь под Киевом и Минском танковые части Гудериана. Видно, им на роду было написано всё время попадать в котлы и в плен. Но в плен британцам «ютландские» власовцы решили не сдаваться, потому что боялись, что Монтгомери непременно выдаст их Сталину. «Томми» устроили им настоящую «молотилку», перемолов и смешав авиацией и артиллерией человеческую плоть с землёй.

Когда мы вместе с сотрудником атташата выехали в Ютландию, чтобы составить для себя хотя бы грубую картину захоронений русских на полуострове, то убедились, что эта задача нам не по плечу. Во-первых, потому, что датчане не очень охотно открывали перед нами свои архивы, а во-вторых, велись эти архивы в отношении погибших власовцев не так уж тщательно. Единственное, что отложилось у меня в памяти после этой поездки, так это большое число погибших — сотни, если не тысячи наших соплеменников остались гнить в песчаной почве Ютландии. Хоронили их датчане, и — нужно отдать им должное — отнеслись они к этому делу основательно и уважительно. Но захоронения проходили в спешке, полную информацию о личности русских солдат им получить, естественно, не удалось.

В те годы всем уже было известно, кто такие власовцы, но чувство щемящей жалости к рязанским, воронежским и псковским ребятам всё равно присутствовало. Кто знает, если бы не были бездарными в начале войны наши военачальники, подставлявшие своих солдат под немецкие танковые клинья, и если бы не было такого безобразного отношения к попавшим в немецкий плен, то ещё неизвестно (а вернее, известно), какой могла быть судьба сотен тысяч обманутых людей, лишившихся родины.