Люблю Ненавижу Люблю - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Борминская cтр.№ 30

– Мне надоело их кормить, Мозес, – сказала три дня назад про полковника Хаверя и вора Лихутусупруга Мозеса – Хэльга.

Полковник Хаверь это слышал, и память вдруг стала возвращаться к нему – обрывками, кусками, незнакомыми на первый взгляд образами и картинами из прошлого – причем такими яркими, что у полковника заболела голова.

А надо вам сказать, Хаверь всю жизнь обладал недюжинной силой, и открыть для него подвальный люк оказалось лишь делом двадцати минут – после того как хозяин хутора уехал...

– Уходим красиво, – повторял Хаверь, пока выбивал люк кулаками...

И они вылезли из погреба на волю, подтянувшись. Волей оказалась – кухня Мозеса, пустая в те минуты... Они долго привыкали к дневному свету, от которого сразу же заломило голову и из глаз потекли обильные слезы.

Через какое-то время оба взглянули друг на друга и, не сговариваясь, бросились искать еду! К счастью, в холодильнике Мозеса лежали копченое сало и початый круг домашней колбасы. А на краю стола, покрытый полотенцем, лежал вчерашний хлеб... Через пятнадцать минут бывшие пленники уже переодевались в старую одежду Мозеса, которую нашли в шкафу у самой двери.

– Помыться бы не мешало бы, – вздохнул Хэнк Арнольдович Лихута, разглядывая заросшего и чумазого двойника в хозяйском зеркале.

Полковник в отставке Хаверь резко бросил:

– Держи, дружище! – И протянул Лихуте около ста крон, что составляло половину из найденных в доме денег.

Лихута задумчиво взял и, не считая, сунул в карман пиджака Мозеса. Надев его, он сказал лишь одно слово:

– Сносно!

Так, за какие-то сорок минут, пленники сбежали с хутора Мозеса, оседлав ржавый мотоцикл «Дукатти» хозяина... Первыми, кто их увидел за полгода отсутствия среди людей, были хуторские цыгане, обитавшие неподалеку.

– Ца-а-а... Ца-ца-ца! – плюнула вслед им столетняя бабушка Нозя. – Щоб у вас повылазило изо всих мест! Распугали всих кур!.. Черти неправославные!!!

Что первым делом сделали бы вы, сбежав из плена?... Подумайте, напишите на бумажке и пришлите мне...

Нет, Лихута и Хаверь не поехали в полицию и не попытались перейти русско-эстонскую границу темной ночью по сырому оврагу в районе села Пыталова... Они просто поехали – в никуда... Потому что через две недели после падения на тапское болото забыли о себе все, за исключением какой-то ерунды (причем у каждого – ерунда была своя). Забыли, кто они, что они, зачем они и – откуда и куда течет их жизнь в общевселенском смысле...

Лихута забыл, что он – Лихута Хэнк Арнольдович – удачливый вор и член легендарного клана бостонской мафии, а полковник ГРУ в отставке Виктор Хаверь, в свою очередь, начисто запамятовал, что на прошлое католическое Рождество именно он сопровождал пожилого фельдъегеря Орлова, летевшего с ценным грузом, пристегнутым к руке, из Таллина в Москву.

Это было поправимо, и любой профессиональный гипнолог вылечил бы их за три сеанса, но... они этого не знали и поэтому начали жизнь с нуля – то есть с сегодняшнего дня, сразу же после побега из погреба, где просидели полгода... Из всего они помнили лишь, что являются мужчинами; Хэнку Лихуте при этом отчего-то страшно хотелось, не смейтесь, – воровать, а полковнику Хаверю – служить и соответствовать.

Как такое могло произойти, знал лишь Нахал Мозес, который был свидетелем падения хвоста «Боинга» на тапское болото.

– Есть люди – тупики, а есть люди – никто... Мозес – тупик, – сказал полковник ГРУ в отставке Хаверь вору Лихуте еще пару месяцев назад.

Они знали, как зовут Мозеса, знали имя его жены – Хэльги, и даже имя сына Мозеса, которого звали Маркус... И все... Ну, такие мелочи, что они пленники и находятся в Эстонии, тоже знали.

– Мозес – никто, – согласился Лихута, глотая встречный воздух, когда они неслись на старом мотоцикле Нахала к Тапе, но не знали, что едут туда, – они просто ехали по проселку вперед.

Лихута уже полгода звал Хаверя – Старик, а Хаверь Лихуту – Дружище... Так они и ехали... Старик и Дружище. И не догадывались, что их уже ищут: вернувшийся в «Свинарник Эльзы» Лео Мозес, два агента – эстонский и русский, полковник Интерпола – Брук, а также – Дед и Дон Элгуджа Пярнусский. Всем им Старик и Дружище были нужны позарез, причем живыми и в здравой памяти...

Но за полгода плена Хэнк Лихута и полковник Хаверь настолько изменились... Их почти невозможно было узнать!

Если бы я только знала, что Валду Рейтель говорил про «тайники моей души»со следователем Тайво Рунно... Если бы я только знала, но я ничего не знала, я просто спала и мне снился бог – он судачил с ангелами и одновременно подписывал пропуска в рай. Он подписал очередной пропуск и нехотя повернулся ко мне чисто выбритым лицом.

«Ты же живая, чего пришла, иди отсюда!» – голосомВалду Рейтеля сказал он.

«Да, я живая, – согласилась я, добавив сердито: – Но я не могу без Ильи!..»

«У тебя нет квоты на счастье, Сандрин. И не спорь!» – сказал бог, погладил подбородок, и я проснулась...

Я не поверила... Мне же бабушка еще в детстве говорила, что счастье – перелетная птица, и у счастья не может быть квот!.. Какие у счастья квоты, ну, скажите на милость, а???

Я оделась – легкая шелковая куртка, юбка до колен – и вышла на улицу. С тех пор как не стало Ильи, я разлюбила завтракать, так как не привыкла завтракать одна. Двери казармы были раскрыты настежь, на улице было прохладно и безлюдно.

«Проходной двор», – подумала я и закрыла их, уходя.

Утро лишь намечалось пунктиром на восточной стороне небосвода, оно еще не началось, а только-только-только собиралось...

Кирха Святого Бенедикта– приоткрытая дверь, я остановилась... «Какой-то день приоткрытых дверей!» – подумала я и поднялась по мокрым ступенькам внутрь, поставив свечку святому Бенедикту, который, похоже, не спал уже несколько веков, молясь и страдая за людей и пытаясь хоть как-то им помочь в их маете.

Я вышла оттуда через минуту и взглянула на все еще темное небо, нависающее над Тапой...

Мало кто знал в Тапе, что Валду Рейтель когда-то закончил Принстон и проходил специализацию по менеджменту в Беркли. Да практически никто и не знал!..

И мало кто знал, что уверенный взгляд Валду Рейтеля становится пугливым и тревожным, когда он возвращается домой. Виной тому были участившиеся мигрени его жены Хелин – после того неприятного инцидента, когда она сбила в августе прошлого года некоего Котова на пересечении улиц Глинки и Айвазовского...

Под утро темное что-тоснова встало перед глазами, и Рейтель, откинув одеяло, встал, он вчера снова заснул на диване в своем кабинете... Быстро пройдя мимо спальни, откуда слышался негромкий храп Хелин, он спустился по лестнице, стараясь не скрипеть половицами, задумчиво открыл дверь и, сев в минивэн, поехал на работу.