Люблю Ненавижу Люблю - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Борминская cтр.№ 28

– И что?

– Кот сбежал – не вынес. – Анна Рудольфовна вздохнула. – Ты уедешь в Россию, наверное?...

– Уеду, конечно, – кивнула я. – Чем так жить.

– А я могу жить лишь там, где держит меня память, – покачала головой Остальская.

Я попрощалась и вышла – с холерным вибрионом в кармане и книжкой по соблазнению на эстонском языке.

«Выйти замуж – за убийцу мужа?... Вдобавок женатого и с дочерью?» – думала я, быстро спускаясь из подъезда на улицу, где, подняв глаза, наткнулась на какое-то препятствие...

– Привет, Сашка...

– Здравствуй!

У дерева в начале другой улицы стоял он – полузабытый и постаревший человек из моего прошлого и прошлого Ильи,из нашей прошлой жизни, в общем... Он еще заходил в цветочный магазин, когда я в нем работала...

Так мы снова встретились и поговорили. Он когда-то учился с мужем, и его звали Лев – в той жизни, а теперь он – моторист с лодочной станции, я так и не спросила, как его зовут теперь и кто он в этот раз...

В ту весну, забыла сказать, Тапу оккупировали группировки соловьев, и их яростные трели разносились по всей округе, пока мы шли по парку и оживленно разговаривали, вспоминая жизнь.

Лишь к ночи мы расстались, он проводил меня и ушел, а я поднялась на второй этаж казармы, открыла дверь в комнату, в которой жила, и из моего кармана вдруг выпала брошюра на эстонском – « Подробные инструкции по соблазнению молодых мужчин».

Я включила свет и помимо воли улыбнулась, когда прочла первый попавшийся отрывок:

«– Так ты не хочешь меня чмокнуть?...

– А куда?...

– Сюда, допустим...»

На рисунке парочка жадно целовалась. Я села на кровать и пролистала брошюру от начала до конца, разглядывая смешные рисунки.

И тут – из одной брошюры выпала другая... Я, не глядя, подобрала ее с пола и прочла другое название – «Инструкция по ловле особо крупных мышей».

Из брошюры по ловле особо крупных мышей:

«– Конфеты должны храниться – здесь! – проворчал кот, открывая ларь, полный конфет.

– Шоколадные или сосательные? – пискнул мышонок.

– Все, – рубанул лапой воздух кот.

– А-а-а... – кивнул мышонок».

«– Я вновь хочу обрести смысл жизни, – сказал кот, уговаривая себя не есть мышонка. Сегодня он уговаривал себя не делать этого – 12 979 раз... Мышонок пока жив. Он глуховат и не слышит, как кот уговаривает себя...»

«– Дядя кот, а вы... мышей едите? – однажды спросил мышонок, глядя на дядю кота сбоку.

– А что такое мыши? – подумав, спросил кот и добавил: – Давно не едал. Попробовать не мешало бы... Э-э-э-э-э...

Мышонок задумчиво ждал... но – так ничего и не произошло.

Кот был ленив, а мышонок – глуп, и это на самом-то деле – было их счастьем. А счастье обычно не выбирают, какое досталось – с таким и живут».

Я посмотрела в окно – на темноту – и вновь углубилась в чтение.

Из брошюры по соблазнению (кого угодно):

«Нужно знать кого соблазнять, поэтому сперва выберите объект. Это – главное условие, чтобы соблазнение было к кому применить... Если при втором рассмотрении объект оказался не тем, кого вам хочется,смело показывайте объекту фигу (или комбинацию из трех пальцев) и отправляйтесь на поиски другого объекта,который вам необходим и желанен на данном отрезке пути. Он – где-то рядом,потому что мир – тесен (к сожалению)».

Я закрыла обе брошюры и задумалась.

А через неделю Валду Рейтель – впервые показал зубы,и я решила отомстить ему не только за Илью, но и за себя. Да, так и было.

Анна Рудольфовна после ухода Сандрин долго глядела из окна на улицу, на которой бабочкой пролетела вся ее жизнь...Тишина и шум мало трогали ее последние дни.

Что-то произошло в организме пани Остальской, но что именно пока было не совсем ясно... Анна Рудольфовна тяжело вздохнула и обвела глазами стены с портретами.

– Совершенно русская – как земля, – вдруг сказала пани Остальская, вспомнив Сандрин, и повторила: – Совершенно русская...

Она еще долго сидела, разглядывая людей, идущих по улице, потом дохромала до спальни и улеглась на край большой кровати.

– Мне ее жаль, – повторила она несколько раз.

И тихо заснула...

Пока они шли и разговаривали, Фуат уговаривал себя: «Соберись, тряпка, расскажи ей о своей любви... Или просто назначь свидание, ведь она наконец-то одна... Расскажи ей про свое помешательство, когда увидел ее в первый раз, и потом, когда узнал об их свадьбе с Ильей, и про Французскую Гваделупу... И про то, что верил, что встретит такую же, но не встретил даже похожей, хотя искал... Искал!.. Скажи ей прямо сейчас, что она – одна на миллион!.. Никаких соплей и вранья, просто скажи ей, что любишь и не можешь без нее, и что она тебе снится...»

При этом он что-то оживленно рассказывал Сандрин – какие-то поросшиемхом школьные воспоминания, бодро гогоча при этом... Сашка чутко улыбалась на каждую его плоскую шутку, а он жадно вдыхал воздух, который выдыхала она. И у него снова не хватило храбрости намекнуть ей, что именно она, Сашка Синицына – принцесса его грез и основной фактор его тяжелого любовного помешательства уже больше двадцати лет!..

Он вдруг с подозрительностью следователя прислушался к себе, мысленно лопоча, что чувства не живут так долго. Ведь чувства – скоропортящийся товар?!

С чего он это взял, дурачок?...

«Почему я люблю ее до сих пор?! Не понимаю...» – глядя на узкую спину сорокалетней усталой женщины, язвительно осведомлялся у него тот самый с выгоревшим чубчиком восьмиклассник, каким он был когда-то, и который чудом не выветрился из него за двадцать лет.

Сегодня он выследил ее и шел за ней от радиостанции до дома у парка, удивляясь, зачем она идет туда?... Потом долго курил за деревом, чтобы выйти оттуда, словно бы случайно.

«Довольно! Хватит воспоминаний... Она – не твоя жизнь...»

И ретировался от греха подальше, как последний трус, скомкавслова прощания на ступеньках казармы, в которой она жила.

«Это какая-то ошибка... Я люблю ее так долго и непроходимо, а она, похоже, даже не догадывается об этом?!» – Через полчаса дома он залпом выпил стакан коньяку. От шагов включилось радио, и деревянный дом наполнился музыкой Рахманинова – мелодией одинокой души.

И расплющив нос о стекло, он еще долго смотрел на черную реку; от коньяка на душе стало немного легче...