Бальзамировщик. Жизнь одного маньяка - читать онлайн книгу. Автор: Доминик Ногез cтр.№ 16

Он со вздохом добавил, что танатопрактики — как врачи: их могут внезапно вызвать в любое время.

— Днем и ночью?

— Смерть не знает расписания! Обычно мне звонят утром или днем, но, бывает, приходится выезжать и среди ночи. Если, к примеру, случилась автокатастрофа.

Еще он рассказал, как однажды, в самом начале профессиональной деятельности, его тогдашний патрон разбудил его в четыре утра, чтобы ехать в Эрменонвильский лес, где разбился самолет.

— Никогда не видел такой мясорубки… Ни одного целого тела. Всюду клочья плоти — в траве, даже на ветках деревьев, как рождественские гирлянды… в радиусе пятисот метров. И самое ужасное, что я помню: оторванная кисть руки с обручальным кольцом, прямо передо мной, как белый цветок…

— Вы ведь начали работать совсем молодым? Как вам пришла идея заняться таким… необычным делом?

— Это поистине было волей случая. Потому что…

Внезапно он заколебался.

— На самом деле я не знаю. Может быть, это вообще невозможно — узнать изначальную, глубинную причину того или иного пристрастия, увлечения? Я ответил на предложение по объявлению… Оно как раз очень подходило к тому моменту — я был в глубокой депрессии…

Он издал легкий горловой смешок.

— Парадоксальным образом это меня спасло. Видеть трупы других… это успокаивает. Меньше начинаешь думать о своей скромной персоне. Я усердно учился. Мне даже повезло лично познакомиться с Жаком Мареттом, французским первооткрывателем танатопрактики; он же ввел и сам этот термин.

— Но все же, — прервал я, возвращаясь к своей цели, — не могли бы вы вкратце рассказать, в чем состоит рабочий процесс?

— Вкратце он состоит в том, что тело обрабатывается определенным веществом, которое способно предохранить его от разложения примерно на двадцать дней… в данный момент.

Кажется, его глаза блеснули. Я осторожно сказал:

— Вы мне все еще не рассказали, как именно вы действуете.

— Это очень просто. Мы…

Телефонный звонок заставил нас обоих подскочить.

— Алло… Здравствуйте еще раз. В Бейн? Хорошо. Что?

Его лицо окаменело. Он побледнел еще сильнее — мне казалось, что это вообще невозможно. Он смотрел прямо перед собой, нахмурив брови. Он, до сих пор казавшийся воплощенной любезностью, даже пару раз стукнул кулаком по столу.

— Вот сволочи! — выругался он. — Отравляют нас, забивают дороги, вызывают катастрофы, а теперь еще и… Мерзавцы!

Он быстро схватил дорожную карту и развернул ее на коленях.

— Да… Через Сен-Бри и Шитри, хорошо… Какая улица? Хорошо, я сейчас же выезжаю.

Он положил трубку, вышел в коридор и вернулся с довольно большим железным чемоданчиком (только сейчас я заметил, что он прихрамывает на правую ногу). Он возмущенно заявил:

— Вы можете себе такое представить? Эти чертовы дорожники строят заграждение на выезде из Оксерра! Придется делать крюк в двадцать километров! И французы считают это нормальным! Разоряют землю, как дикари! Какое бесстыдство!

Мы вышли вместе. Я пересек двор и взбежал на свой этаж, перепрыгивая через две ступеньки, потому что еще по дороге, поскольку окно моего кабинета было открыто, услышал телефонный звонок.

Это был тот же голос, что и утром, в нем слышалась та же тревога, и это был голос Прюн.

— Ты где? — закричал я шепотом (то есть голос у меня был достаточно приглушенным, чтобы его не услышали ее похитители, но достаточно громким, чтобы его слышала она).

— Слушай, Кристоф… Даже не знаю, как тебе сказать… Поклянись, что ты не расскажешь ни Эглантине, ни моим родителям!

— Что? Но они имеют право знать…

Все же пришлось поклясться. Она тут же заговорила — ее как прорвало. Прежде всего она мне польстила: я, по сути, единственный взрослый, которому она хоть немного доверяет. Но затем, когда речь зашла о том, как именно я должен был вытащить ее из этой ловушки — при этом навсегда испортив отношения с семейством Дюперрон, — я слушал ее уже с гораздо меньшим удовольствием. Тем более что, как я с громадным изумлением узнал, именно из-за меня и началась вся эта заваруха. Этот проклятый брикетик гашиша… Это оказался не «брикетик», а, как она мне пояснила, «полмыльца» — двадцать пять граммов, ценой около полутора тысяч евро.

Итак, ее никто не похищал, и ее исчезновение не имеет ничего общего с исчезновением помощницы дантиста. Она придумала такую дешевую романтическую уловку с помощью своего приятеля, которому служила «посредницей» (читай: наркодилером), потому что была в панике из-за потери очередной партии «товара». Им не удалось никому сплавить материнские побрякушки, которые, как им сказали, к тому же фальшивые (что, кстати, было неправдой: одна из них была настоящей). Пришлось действовать иначе и разыграть «похищение». Она спряталась у брата своей подруги, большого любителя компьютерных игр (отсюда характерный шум, который услышал мсье Дюперрон во время телефонного разговора). Теперь, очевидно, она и сама не знала, как из всего этого выпутаться.

— Дура несчастная! — не удержавшись, рявкнул я. — Приезжай сюда, и как можно быстрее!

— Я не могу! — прохныкала она. — Дилер знает, где я. Он нас выследил. Пока я не найду тысячу четыреста евро или не верну ему гаш, мне нельзя отсюда выходить!

Я велел ей перезвонить минут через пятнадцать. Мне нужно было сделать три звонка, и первый — Эглантине, которая была на работе в городской Ратуше. Я спросил, у нее ли еще гашиш. Она ответила, что да. Где? Дома. Не могла бы она привезти его мне как можно быстрее? Нет. Хорошо, не могла бы она дать мне ключи от дома, чтобы я сам забрал его? Да, но она не помнит точно, куда его положила. Не важно, я все равно найду. Потом я позвонил Филиберу на мобильный и предупредил, чтобы объявление о розыске не повторялось в завтрашнем номере «Йоннского республиканца». И наконец, позвонил Клюзо. Меня соединили с одним из его коллег — кажется, я узнал голос того, кто вчера был в «Филлоксере». «Комиссар в Бейне», — объяснил он мне. Я догадался почему, но решил притвориться, что не знаю: «Из-за убийства?» — «Новости быстро расходятся… если только это не вы сами его совершили!» Он явно был преувеличенного мнения о моих способностях. «А кто убит?» — «Актер кукольного театра — он задушен нитью от марионетки».

Я на всякий случай уточнил имя. Так и есть — это был тот самый человек, которого я вчера безуспешно дожидался. Теперь я наконец узнал причину его отсутствия.

Следующая неделя была одной из самых прекрасных в моей жизни и одной из самых мрачных в истории нашего городка (я с полным правом могу называть его нашим, поскольку прочно обосновался здесь и не собираюсь уезжать). Прекрасна она была потому, что стояла замечательная погода, а еще потому, что интервью с Бальзамировщиком получилось одним из самых оригинальных. Но особенно потому, что мой роман с Эглантиной достиг апогея: вернув ее сестрице гашиш и тем самым вернув похищенные сокровища мадам Дюперрон, я вернул ее семье, а как следствие — и ей самой былое спокойствие.