Один человек - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Бару cтр.№ 20

* * *

Распродажа в книжном магазине. На огромных столах Диккенс вперемешку с Карнеги и вездесущим Гарри Поттером. Бродим вдоль столов, роемся в развалах, вытаскиваем, листаем и кладём обратно. Рядом шуршат страницами молодой человек с девушкой. Вдруг молодой человек со счастливой улыбкой выхватывает из кучи и протягивает своей спутнице какую-то упитанную, страниц эдак на четыреста-пятьсот, книжку: «Смотри, Лиз!» Заодно и я смотрю, раз уж рядом оказался. На книжке написано «Как управлять собственным членом» и нарисовано жизнерадостное самизнаетечто при галстуке и в шляпе. Девушка некоторое время смотрит на обложку, потом поправляет на курносом носике очки и тихим, усталым голосом произносит: «Риччи, ну зачем тебе эта книга? Она же написана для женщин».

* * *

Музыкальное кафе «Панникин» в Дель Маре. Для тех, кто пришел со своей кружкой — любой из двух десятков сортов кофе, на десять процентов дешевле. Здесь играют джаз. Гитара, контрабас, саксофон и ударные превращают неподвижное сидение за столиком с чашкой кофе в непростое занятие — ноги из-под столика всё время убегают, пританцовывая. Молоденькая, индейского вида официанточка снуёт между посетителями, принося, унося, прибирая и, кроме того, постоянно подтягивая свои чудом держащиеся на бёдрах штаны. Из-под штанов, точнее из пункта «пониже спины» под штанами, навстречу короткой маечке ползут по смуглой коже синенькие затейливые змейки-татушки. Стоит девчушке замешкаться и не подтянуть вовремя штаны, в окружении змеек не меньше чем наполовину показывается верхняя часть большого холста — скрипичного ключа. Вот что значит настоящее музыкальное кафе.

* * *

Смотрел какой-то ужасный американский боевик про любовь. Он и она гибнут. О чём думали сценарист и режиссёр? Ну, я понимаю, давным-давно, когда ещё не придумали Брюса Уиллиса или там Шварценеггера, многие фильмы плохо заканчивались. Герои и героини гибли во множестве. Их некому было спасти. Но сейчас-то, сейчас?! Это же дикость просто. Ещё Голливуд называется.

* * *

Надпись «Fat free» здесь относится к разряду религиозных (вроде нашей бывшей надписи «Слава КПСС»), и её можно увидеть где угодно. В отличие от надписи «Made in China» сама по себе не заводится, поэтому её культивируют. В основном на продуктах. Покупаешь какие-нибудь солёные огурцы в банке, а они непременно «Fat free», не считая того, что кошерные. Сахаром «Fat free» для подслащивания чая сам пользовался. И действительно — на поверхности чая ни капли жира. Вообще, напрямую никогда не скажут, сколько в продукте жира содержится. Это всё равно что написать в поздравительной открытке: «Поздравляю тебя, дорогая, с пятидесятилетием». Надпись «два процента жира», к примеру, на йогурте в переводе на американский выглядит так: «на девяносто восемь процентов свободен от жира». Один мой сослуживец даже о своей прекрасной половине выразился именно таким образом. «Ну, Мэгги-то, — прошептал он с опаской, — процентов… ну… на двадцать от него свободна».

* * *

Сейчас удивляться «их» бытовой технике просто неприлично. И к нам её завезли наконец-то. Не всю, однако. Вот некоторые образцы из списка незавезённой: электрические машинки для заплетания тоненьких косичек девочкам (а может и мальчикам — кто их теперь разберёт), для выбривания волос в носу и в ушах (устрашающего вида инструмент, напоминающий хирургический), для очистки языка (полезная вещь, особенно для сквернословов). И ещё зеркало с подсветкой и пятикратным увеличением со специальными светофильтрами, имитирующими утреннее, дневное, офисное и вечернее освещение. Для чего? Те, кто не удивляются — пусть сами догадаются. Тем, кто ещё не утратил способность удивляться, скажу — для облегчения нелёгкого женского труда по умакияживанию.

* * *

Ходил в гости. В гостях оказалось холодно. Что ни говори, а декабрь есть декабрь — если вечером забыл сменить шорты, в которых ходил днём, на брюки, то мёрзнешь. Решили по такому случаю затопить камин. Хозяин достал бревно, которое купил в магазине. Бревно было упаковано в красивую бумагу. Я вообще сначала подумал, что это буханка хлеба. На обёртке были нарисованы разные картинки. Эти картинки и подписи к ним представляли собой подробную инструкцию. Жёлтые стрелочки указывали места поджигания специальными каминными спичками той же фирмы. Только этими спичками гарантировалось безопасное и качественное поджигание. Ещё нам сообщалось, что бревно будет гореть четыре часа синим и оранжевым пламенем (цвета горения были указаны для этого типа брёвен). В конце инструкции, которую, теряя остатки терпения, мы всё же дочитали, было написано, что наше бревно и не бревно вовсе, а прессованная древесная пыль (получающаяся при производстве карандашей), пропитанная воском. Зато во время горения оно дает на восемьдесят два процента меньше угарного газа, чем обычное дерево, а в конце горения на шестьдесят пять процентов. И всё это за те же самые деньги. «Surprise!», как любят здесь выражаться. Наконец мы его подожгли. Никаких сюрпризов. Как обещали — так оно и горело. И пламя было именно тех цветов, что были указаны в инструкции. Впрочем, что-то было не так. Долго не могли сообразить что, пока нас не осенило — бревно не потрескивало при горении. Быть такого не может, подумали мы, чтобы не продавались брёвна с треском в самой капиталистической из всех капиталистических стран мира. Принесли из кладовки новое бревно. Нашли на упаковке адрес интернет-сайта компании-производителя, включили компьютер и через считанные секунды узнали, что брёвна с натуральным потрескиванием («natural crackling sound») продаются — просто они стоят немного дороже. Ещё мы узнали, что есть специальные брёвна для использования на открытом воздухе, для барбекю, для каминов, для кухонь, для битья по голове… брёвен все же не производилось. Все брёвна имели специальные зарегистрированные торговые марки. Мы просмотрели небольшой рекламный клип о работе исследовательской лаборатории по созданию новых типов брёвен. Восхитились каминным залом в средневековом стиле, со множеством каминов, снабженных часами, для определения продолжительности горения брёвен. Над каждым камином висело по несколько пар часов. После недолгого, не очень трезвого (мы согревались комплексно — не только при помощи камина) спора мы решили, что эти часы показывают время горения в разных часовых поясах, поскольку компания имеет филиалы в разных странах, на разных континентах. Когда наше бревно стало догорать — я понял, что обещанные в инструкции четыре часа истекают, и откланялся. По своим часам даже и проверять не стал.

* * *

Решили полюбоваться океанским закатом и поехали компанией в маленький курортный городок Дель Мар, примыкающий к Сан-Диего. На крутом берегу, среди пальм, стоят скамейки, на которых рассаживаются созерцатели. И мы расселись с бутылкой сухого калифорнийского, предусмотрительно завернутого в бумажный пакет. На соседней с нами скамейке в промежутках между объятиями и поцелуями любовались закатом юноша и девушка. В руке, которой она обнимала его, была роза. Закатное солнце настойчиво поджигало рыжие волосы девушки, они вспыхивали и… ну что, что я могу сделать, если всё было именно так, как пишут в дешёвых дамских романах? Написать, что обнимались небритые мужики, а в руке одного был шприц с героином? Что они кололись на брудершафт? Будет больше похоже на «правду жизни»? Так ведь роза была. Красная. В руке рыжеволосой девушки, которая обнимала юношу, которые обнимались, любуясь закатом и друг другом, сидя на скамейке, которая стояла на берегу океана в маленьком курортном городке Дель Мар неподалёку от Сан-Диего.