Ш-ш-а... - читать онлайн книгу. Автор: Пол А. Тот cтр.№ 17

– Ты когда-нибудь слышала про Шарашку, где…

– Заткнись, давай дальше, – сказала она. – Я не разговаривать сюда пришла.

Наконец, она удалилась. Я уставился в стену, стараясь не думать, надеясь, что мозг сам очистится от воспоминаний, точно зная, что не очистится, пусть даже лишь потому, что мне этого так страстно хочется.

Наконец, схватил гитару, рванул уцелевшие струны. Все шесть колков дали дуба. Намотал струны на кулак, хрястнул гитару об пол, расколотил вдребезги.

– Не зови меня, сука! – сказал я громко и отчетливо.

Уже две недели сплю с людьми, которые ни с кем спать не могут. Впрочем, у меня завелись деньги. Я даже подключился к телефонной линии, так что Шантиль получила возможность хотя бы заранее предупреждать, что мне придется делать то, что приходится делать. Только так и не знаю, где Шарашка. Начинаю приходить к мысли, что никогда не узнаю.

Глядя в последнее время в зеркало, вижу исковерканное перекошенное лицо, перевернутое вверх ногами и в стороны, с двумя носами, ртом сбоку на шее и ухом вместо носа. Не спешите звать доктора Эйбрахама, потому что, говоря об увиденном, я совсем не то имею в виду. Я имею в виду, вполне мог бы увидеть. Хотя оно столь же реально, как загрязняющие воздух квартиры запахи. Выхода нет. Их не отмоешь. Принимай душ сколько хочешь, запах некоторых воспоминаний не станет смываться. Вот в чем проблема с запахом. Никогда не известно, в какой прекрасный в других отношениях день он просочится, проникнет коварным путем, погубив этот день воспоминаниями, которые следовало бы забыть.

Теперь у меня есть телевизор, поэтому, когда на мне сидит девушка, просто смотрю шоу. На экране мелькают быстрые взрывы белого статического электричества, я даже забываю, что девушка здесь. Иногда видно одно статическое электричество, но если пристально всмотреться, проглядывают неразвернувшиеся события. Так я и делаю. Пробиваю туннель в другую историю, пролетаю сквозь экран, пока скачки и тычки не утрачивают значения. Даже после ухода девушки долго еще не возвращаюсь.

В данный момент смотрю рекламу экстрасенса – какой-то русской по имени Валентина. Она говорит, что за два доллара в минуту может сказать все, что вам хочется знать. У меня только один вопрос, не займет полминуты. Набираю номер.

– Меня зовут Лайза. Чем могу помочь?

– Лайза? А Валентина где, черт побери?

– Вы позвонили в экстрасенсорную сеть «Валентина». Мы все не Валентины. Очевидно. Чем могу помочь?

– Это вы мне скажите.

– Простите, сэр?…

– Вы же экстрасенс.

– Ну… у меня сложилось сильное впечатление, что у вас личная проблема.

– Конечно. У меня очень крупная личная проблема.

– Она как-то связана с тем, чем вы зарабатываете на жизнь. Чем занимаетесь в дневное время.

– В любое. Утром, днем, вечером, на закате, на рассвете.

– Вы дошли до критической точки, поэтому звоните.

– Проклятье, вы очень удачно рассказываете то, что я уже знаю.

– Сэр, по инструкции я должна вешать трубку, когда…

– Я просто пошутил. Ничего плохого в виду не имел.

– Вы не собирались всю жизнь заниматься подобной работой?

– Нет. Черт возьми, никогда и не думал, что, в конце концов, таким образом стану на жизнь зарабатывать.

– Чем же вы занимаетесь?

– Поверьте, вам знать не захочется.

– Это как-то связано с торговлей?

– Правильно поняли.

– Устали изображать радостную улыбку?

– О господи, да. Если б вы видели, что мне приходится видеть, точно не улыбнулись бы.

– Вам хотелось бы, чтобы работа позволила дать что-то миру?

– Ну, не знаю. Не знаю, что я еще могу дать.

– Хотели бы получить возможность для самовыражения?

– Пожалуй. Гитару купил и разбил ее вдребезги. Впрочем, это и собирался с ней сделать.

– Значит, вы в полной фрустрации?

– Думаю, да.

– Ну вот что я посоветую, сэр, слушайтесь своих инстинктов. Вам действительно больше не хочется заниматься тем, чем сейчас занимаетесь, правда?

– Правда.

– Ни дня больше не выдержите?

– Ни минуты.

– Тогда предлагаю следовать велению сердца.

– Значит, прекратить обслуживать мутанток?

– Что? Сэр?…

– По вашим словам, чем бы я ни занимался – как уже было сказано, вам знать не захочется, – надо просто бросить?

– Этого я сказать не могу. Только вы сами можете себе сказать.

– Если б я мог себе это сказать, неужели, по-вашему, до сих пор не сказал бы?

– Сэр, я вынуждена разъединиться.

Вот так. Она права: хотя я никогда не знаю, что делать, это, может быть, объясняется тем, что сам себя не слушаю. Теперь так и сделаю, глубоко и внимательно прислушаюсь к себе. Тогда больше не собьюсь с пути.

Я позвонил Шантиль и сказал:

– Слушай, Шантиль, все это дерьмо собачье. Я больше не вынесу. Спасибо за все, потому что теперь у меня есть телевизор, которого раньше не было. Но больше не смогу взглянуть ни на одну девушку и сделать то, что делаю. Про некоторых даже сказать не могу, что они такое.

– Ну, если ты так к этому относишься, – сказала она.

– Всё? Кончено? Можно забыть? Никакие девушки больше не будут являться сюда в любой час дня и ночи?

– Да, Рей. Только я не могу за ними проследить, помешать сделать то, что они сами сделают. Это их дело. Это дела между тобой и ими. Что касается нас с тобой, если хочешь завязать, тебе хуже. Мы начали бы крупное дело… чертовски крупный бизнес.

– Наверняка найдешь кого-нибудь другого.

– Только не для этих девчонок.

– Ну, спасибо.

– Не благодари. Это не комплимент.

Через полчаса она пришла, бросила мне на ладонь пять круглых упаковок из четвертаков.

– Извини, – сказала она, – последняя девушка работает в обменнике.

– Позволь спросить тебя кое о чем, – сказал я, кладя в карман обменные монеты, такие тяжелые, что штаны чуть не свалились. – Ты когда-нибудь слышала о Шарашке, где придумывают всякие слова и выражения?

– Старик, ты свихнулся. Впрочем, одно скажу. Если б я тебя не видела собственными глазами, то подумала бы, что тебя кто-то выдумал.

В полночь раздался стук в дверь. Лучше сказать, сотня стуков, потому что казалось, будто половина проклятого города старается вышибить створку. Я слез с матраса, открыл дверь – чертов домохозяин до того прижимистый, что в ней глазка даже нет. И на меня вдруг взглянули полдюжины уродок, причем все эти девушки, или кто они там такие, смотрели так, словно я украл у них кукол Барби.