Средний путь. Карибское путешествие - читать онлайн книгу. Автор: Видиадхар Сураджпрасад Найпол cтр.№ 13

Итак, Тринидад создает впечатление развивающегося, полного сил, даже несколько сумасшедшего островка. Благодаря нескольким пожарам главные улицы Порт-оф-Спейна были перестроены, и здание Салватори символизирует собой все, что есть в городе современного. В других районах еще стоят каменные дома с плоскими фасадами — жилые дома, превращенные в ответ на потребности растущего города в магазины. Машины еле ползут по забитым улицам, с парковкой проблемы. В магазинах товары без лейблов низкого качества, а цены сногсшибательные; наценка — пятьдесят, а то и сто процентов, а на некоторые товары, такие как японские безделушки, она достигает трехсот процентов: тринидадцы не купят то, что считают дешевым. В декабре 1959 года после того как государственные служащие получили надбавку к зарплатам, в Порт-оф-Спейне были распроданы все холодильники. На тотализаторах можно делать ставки на сегодняшние забеги в Англии. Да и в самом Тринидаде существуют многочисленные лошадиные забеги. Когда я был ребенком, они проходили только три раза в год. Скачки — одно из немногих развлечений на острове, они и всегда были популярны, а теперь, с притоком денег, тотализатор стал повсеместным. Тотализатор — это респектабельно, это практически отдельная индустрия. Мне рассказывали, что многих государственных служащих он привел прямиком в руки ростовщиков.

Мы отправились на скачки, покинув Порт-оф-Спейн по Райтстон-роуд, дороге с двусторонним движением, пролегающей между городом и осушенными землями в районе Доксайт, бывшей американской базы. Мы проехали технический колледж, он все еще был недостроен, отставая на несколько лет от своего собрата в Британской Гвиане, но, как говорится, за ним — будущее; проехали профсоюз моряков и береговых работников, новый штаб пожарной охраны. Затем мы выехали на шоссе Битам, новую дорогу, построенную на осушенной болотистой местности, чтобы разгрузить забитую Истерн-Мэйн-роуд. Справа от нас плыла городская свалка, затуманенная дымом горящего мусора. Слева был Шанти-Таун [2] , прямо за городом, он лежал на холмах и был странно красив, каждая лачуга отбрасывала заостренную тень на красноватый холм, и так и хотелось зарисовать это на мокром срубом холсте. Шоссе патрулировали вороны. В Тринидаде эти черные птицы всегда где-то рядом; они садятся на изящные ветви кокосовых деревьев, и когда одна из бесчисленных городских бродячих собак на шоссе попадает под машину, ворон бросается вниз и до кости обгладывает изможденное тело, лишь время от времени тяжело отлетая, чтобы самому не попасть под колеса. Алые ибисы с грациозной неловкостью пролетели над мангровыми деревьями справа от нас. А на шоссе равномерно расставленные дорожные знаки в английском стиле предупреждали автомобилистов о необходимости держаться слева при обгоне.

В пути мы слушали музыку двух радиостанций. Всеми своими песнями, рекламой, постоянными сводками погоды (как если бы в любой момент все могло самым невероятным образом перемениться) и «новостями каждого часа» они давали нам понять, что мы находимся в возбуждающе роскошной столице с богатыми предместьями. Вскоре появились и предместья: повозки с лошадьми, маленькие домишки, люди на маленьких огородах. Мы со своей авторадиолой были в одном мире, они в другом.

Едущая навстречу машина мигнула фарами.

«Полиция, — сказал мой приятель, — скоростной контроль».

Каждая встречная машина сигналила фарами. И точно, вскоре мы проехали мимо несчастного, переодетого — точно напоказ — в штатское полицейского, который сидел на краю дороги и смотрел на что-то у себя в руке.

Деревенские жители, в основном разодетые индийцы, шли пешком в сторону ипподрома. Мы свернули с шоссе и увидели, что вся дорога, насколько хватает глаз, запружена машинами — разноцветными, новыми, сияющими на солнце. Это ничем не напоминало Тринидад, который я знал.

Когда Чарльз Кингсли [3] отправился на скачки в Порт-оф-Спейн в 1870 г., он наткнулся на умирающую лошадь, окруженную индийцами, которых он «тщетно» убеждал прикрыть лошадь попоной, «ибо у бедняги был солнечный удар». Кингсли приехал не делать ставки — он не был на скачках вот уже тридцать лет, — и он не рассказывает о тотализаторе. Он рассказывает о разбитой французской карусели («огромной махине с дурацкими снастями»), о людях, сидящих на траве («живых клумбах») и «совершенно отвратительном» запахе молодого рома. Он отправился на скачки, как он говорит, «чтобы походить в штатском среди толпы». Его очень впечатлило расовое многообразие, и гравюра, сопровождающая эту главу, изображает группу тринидадцев — негров, индийцев, китайцев — съехавшихся на скачки. Негры — мужчина и мальчик — в соломенных шляпах, рубашках без воротника и брюках в три четверти: сокращенная тропическая версия европейского наряда XVIII века, которая усилиями шоуменов в ночных клубах превратилась потом в народный костюм. Негритянка в тюрбане и накрахмаленных юбках, какие, сходя с парохода из Вест-Индии на остров Св. Фомы в конце 1858 года, Энтони Троллоп видел на продавщице цветов, стоявшей на пристани. «Эти юбки — пишет он, — придавали ее прямой фигуре тот вид легко сжимающейся массы, которая, что бы там ни говорил „Панч“, успела стать приятной для нашего взора». Мужчины-индийцы в тюрбанах, индийских жакетах и дхоти [4] , в руках у них дубинки с железным наконечником (как у английских крестьян); индианки одеты в длинные юбки Объединенных провинций и орхни [5] . Китайцы — в китайской крестьянской одежде; у мужчин хвостик и в руках открытый зонтик.

Никаких умирающих лошадей, вокруг которых бестолково толпятся несущие тарабарщину люди, сегодня на скачках в Тринидаде нет. Никаких хвостиков, никаких народных костюмов в стиле калипсо, и тюрбаны встречаются редко. Одежда в одинаковом стиле, национальный вкус проявляется лишь в цветах. Три группы на гравюре Кингсли принадлежали трем разным культурам. Сегодня эти культуры, соединяясь, оказались преобразованы. Одна — китайская — почти исчезла, а нормы остальных приближаются к нормам тех, кто на гравюре отсутствует — европейцев.

* * *

Перед Институтом королевы Виктории в Порт-оф-Спейне установлен якорь, в хорошем состоянии, закрепленный в бетонной плите. Табличка рядом сообщает, что это, возможно, тот самый якорь, который потерял Колумб во время переезда по бурному заливу Парна. Вот и вся история Тринидада, можно сказать, за последние триста лет после его открытия. Испанцев больше интересовали богатые земли Южной Америки, и остров так никогда всерьез и не заселяли. Сегодняшнее изобилие индейских названий говорит об отсутствии ранней колонизации: Такаригуа, Тунапуна, Гуйагйаяре, Майаро, Арима, Напарима. В Тринидаде вы не найдете Скарборо или Плимут, как на Тобаго, Хэмпстед и Хайгейт, как на Ямайке, Виндзор Форест и Хэмптон Корт, как на береговой линии Британской Гвианы.

В 1595 на острове случились кое-какие события. Испанский губернатор, Беррио, использовал его в качестве базы для своих поисков Эльдорадо. Прибыл Рэйли, взял смолу из Смоляного озера, чтобы заделать швы на кораблях, объявил ее лучшей, чем в Норвегии; попробовал маленьких устриц, которые обитали в переплетениях твердых корней-мангровых деревьев, это тоже ему понравилось; и поскольку «оставь я за спиной гарнизон, который интересует то же, что и меня, я выставил бы себя совершенным ослом», он разграбил небольшое испанское поселение и забрал Беррио с собою в качестве проводника по реке Ориноко.