Повесть о любви и тьме - читать онлайн книгу. Автор: Амос Оз cтр.№ 68

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Повесть о любви и тьме | Автор книги - Амос Оз

Cтраница 68
читать онлайн книги бесплатно

Дора эта была просто красавицей, лицо у нее было, как у Мадонны на иконах, формы округлые, но талия тонкая-тонкая, как у пчелы. Глаза коричневые, большие, глаза полевой лани. Но была она не совсем нормальной. Лет в четырнадцать или шестнадцать она вдруг влюбилась в поляка по фамилии Криницкий, который, похоже, был также любовником ее матери Ксении. Пан Криницкий жил на главной улице «Чечьего мая», угол улицы Немецкой, рядом с почтой, напротив предприятия семейства Писюк.

Ксения готовила для Доры еду только один раз в день, под вечер, тогда же она обычно рассказывала ей каждодневную историю с продолжением, и мы, три сестры, неслись туда со всех ног, чтобы послушать Ксению. Она была мастерицей рассказывать странные истории, от которых порой волосы вставали дыбом. За всю мою жизнь не встречался мне человек, который умел бы так рассказывать.

И по сей день я помню одну из историй Ксении Дмитриевны. Жил-был когда-то деревенский дурачок Янушка, и мать его каждый день посылала с ним еду старшим братьям, работавшим в поле. Для этого он должен был перейти мост. Самому Янушке, глупому и нерасторопному, выделяла она лишь краюху хлеба на целый день. Однажды вдруг появилась дыра посреди моста, точнее сказать, дыра в плотине, и вода начала прибывать, грозя затопить всю долину. Янушка, который как раз проходил там, взял свою единственную, выделенную матерью краюху хлеба и заткнул ею пробоину в плотине, чтобы не затопило всю долину. Проезжал там случайно старый царь, он все это видел, очень удивился и спросил у Янушки, зачем он это делает. «Как же иначе, ваше величество? Я ведь сделал это, чтобы не было потопа, чтобы люди здесь, не приведи Господь, не потонули в воде». «А это был твой единственный кусок хлеба? — спросил старый царь. — Что же ты теперь будешь есть целый день?» «Ну, если я сегодня не поем, ваше величество, что за беда? Есть будут другие, а я поем завтра». Старый царь не имел сыновей и так восхищен был как поступком Янушки, так и его ответом, что тут же на месте решил сделать его своим наследником. Царь — дурак, царь — глупец. Даже тогда, когда Янушка уже восседал на троне, все еще продолжали смеяться над ним, вся страна над ним потешалась. Да и он смеялся над самим собой: целыми днями сидел на троне и корчил рожи. Но постепенно обнаружилось, что за время правления Янушки-дурачка ни разу не вспыхнула война, потому что он просто не умел обижаться и не знал, как надо мстить и таить обиду! В конце концов, когда генералы убили его и захватили власть, то, понятное дело, тут же показался им обидным запах коровника, который ветер доносил из соседней страны, — и они немедленно объявили ей войну. И все пали на той войне, да и плотину, дыру в которой царь Янушка-дурачок заткнул краюхой хлеба, они взорвали. Вот так и погибли все от потопа, веселые и благодушные… Целых два царства потонули…

* * *

Даты:

Мой дедушка Нафтали Герц Мусман родился в 1889 году. Бабушка моя Ита родилась в 1891. Тетя Хая родилась в 1911. Фаня, моя мама, — в 1913. Тетя Соня — в 1916 году. Три девочки семейства Мусман учились в гимназии «Тарбут» в Ровно. Затем Хая и Фаня, одна за другой, были посланы на один учебный год в частную польскую гимназию, выдававшую аттестат зрелости. Эти аттестаты позволили Хае и Фане поступить в пражский университет — в антисемитской Польше конца двадцатых годов евреев в университеты практически не принимали.

Моя тетя Хая поселилась в Эрец-Исраэль в 1933 году. Она завоевала определенное положение в партии «Сионистский рабочий» и в тель-авивском отделении «Союза работающих матерей». Так Хая познакомилась с некоторыми выдающимися еврейскими лидерами тех дней. Она нравилась многим мужчинам, и среди ее восторженных поклонников были и те, чья звезда восходила на небосклоне Рабочего совета, столь влиятельного в те дни. Но она вышла замуж по любви: ее избранником стал Цви Шапиро, рабочий из Польши, веселый и добрый. Со временем он стал работать администратором в Больничной кассе, а затем занимал пост административного директора в государственной больнице в Яффо.

Одна из двух комнат их квартиры на первом этаже по улице Бен-Иехуда, 175, в Тель-Авиве сдавалась во второй половине сороковых годов высшим командирам подпольной боевой организации «Хагана». В 1947-48 г.г., во время Войны за Независимость, месяцами жил в этой комнате генерал Игаэл Ядин, начальник оперативного отдела Армии обороны Израиля и заместитель начальника Генерального штаба армии. Бывало, что в этой комнате проводились ночные совещания, в которых участвовали виднейшие деятели «Хаганы», а затем и Армии обороны Израиля: Исраэль Галили, Ицхак Саде, Яаков Дори, первый начальник Генштаба Армии обороны Израиля. Бывали здесь и другие командиры и военные специалисты.

Спустя три года, в этой же комнате моя мама покончила с собой.

* * *

Даже после того, как маленькая Дора влюбилась в любовника своей матери пана Криницкого, Ксения не перестала готовить ей ужин на вечер, не перестала рассказывать истории, но еда, которую она готовила, была омыта слезами, да и истории ее тонули в слезах. Обе они сидели там под вечер, одна плакала и ела, а другая плакала и не ела. Никаких ссор между ними не было, напротив, иногда они, обнявшись, плакали вместе, словно обе заразились неизлечимой болезнью. Либо мать, не приведи Господь, нечаянно заразила дочь и вот теперь, словно заглаживая свою вину, ухаживает за нею с любовью, милосердием и бесконечной самоотдачей. Иногда по ночам мы слышали скрип маленькой калитки в изгороди, окружавшей сад, и знали, что сейчас Дора вернулась оттуда, и еще немного — и мать прокрадется в тот дом, который оставила Дора. Все было так, как обычно говаривал папа: всякая трагедия — она еще немного и комедия.

Ксения опекала свою Дору пуще глаза, пытаясь уберечь ее от беременности. Она без конца объясняла и объясняла ей, мол, это делай, а того не делай, а если он скажет тебе так, то ответь ему этак, а если он захочет такое, то поступи так и так. И мы слышали кое-что и учились, поскольку нам никогда и никто про эти некрасивые вещи ничего не объяснял. Но ничего не помогло: маленькая Дора все-таки забеременела. И у нас говорили, что Ксения пошла к пану Криницкому и просила денег, а он дать не захотел, сделав вид, что вообще не знает ни Доры, ни Ксении.

Так Господь создал нас: богатство — это грех, а бедность — наказание, однако наказывают не тех, кто виноват, а только тех, у кого нет денег, чтобы избавиться от бедности. Женщина — так устроено в природе — уж коли беременна, то отрицать это просто не может. Мужчина же отрицает все, что только захочет. Мужчине Господь сказал: «В поте лица будешь есть хлеб». Однако это вообще-то награда, а не наказание: отберите у мужчины его работу, и он моментально сойдет с ума. А нам, женщинам, Он по великой милости своей позволил всю жизнь обонять вблизи мужской «пот лица», что весьма сомнительное удовольствие, да пообещал, что «в болезни будешь рожать детей». Я знаю, что это можно рассматривать и в несколько ином свете.

* * *

На девятом месяце бедняжку Дору забрали в деревню, к какой-то кузине Ксении. Я думаю, что папа дал им немного денег. Ксения уехала с Дорой в деревню и вернулась через несколько дней, больная и бледная. Ксения, а не Дора. Дора вернулась лишь спустя месяц, и не больная, и не бледная, а такая румяная, пышная, словно яблочко налитое. Вернулась без младенца, но грустной она не выглядела, только вроде бы проявилось в ней еще больше детскости, чем до родов. Она ведь и прежде была инфантильной, но после своего возвращения из деревни начала разговаривать с нами так, как говорят малыши, играть в куклы, а когда она принималась плакать, казалось, что плачет трехлетняя девочка. Она и спать стала так, как спят младенцы: двадцать часов в сутки все спала и спала, вставая лишь затем, чтобы поесть что-нибудь да попить, да сходить… сам знаешь куда.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию