Мир велик, и спасение поджидает за каждым углом - читать онлайн книгу. Автор: Илья Троянов cтр.№ 9

— Мне просто-напросто нужна эта собака, — сообщил пожилой господин, сидевший на одноместном сиденье, покуда какая-то дворняжка, помахивая хвостом, слизывала типографскую краску с его пальцев.

Только с собакой можно чувствовать себя вполне уверенно.

Указатель в подземном переходе. Еще один — возле первой афишной тумбы, указатели — на стволах деревьев, на баках для мусора, на генераторах, гигантские буквы поверх стеклянного входа. Должно быть, недавно пристроили, все остальное сложено из тяжелого кирпича. Меня просят пройти в комнату для ожидающих. Потом вызывают к врачу. Между первым и вторым событиями — длительное ожидание. Мои мысли тоже занедужили.

Врач сообщает, будто уже сейчас можно утверждать, что у меня многое и очень даже многое не в порядке. Спасибочки, значит, настало время платить по первому разу? В теле у меня обнаружены узлы, так сказать, признаки внутреннего непорядка. Ах, доктор, доктор, я никогда и не был в порядке. Тем не менее для полной уверенности надлежит провести еще некоторые исследования. Валяйте, проводите. Но уже сейчас он может утверждать, может опасаться, что без оперативного вмешательства здесь не обойтись. Назначить срок, пребывать в состоянии готовности, предпринимать дальние поездки он бы не советовал, как знать, не придется ли нам, я понимаю, разумеется, в зависимости от результатов обследований, я понимаю, немедленно вас вытребовать.

ВАСКО БЫЛ СУГУБЫЙ ИНДИВИДУАЛИСТ. Он ненавидел парады, маршировку, пионерские песни, клятвы и собрания. Он хотел убежать. Он не знал как, он не знал куда, до тех пор пока Боро по кличке Марафонец не пригласил его бежать вместе с ним. Тощая фигура, глаза по большей части устремлены на руки, пальцы все время теребят суставы, их неумолчный хруст действует на нервы, а хорошо себя Боро чувствует, лишь когда бежит. Он и забежал за Васко. Позади дома булыжник переходил в пыль и вел через бедные кварталы. На первом подъеме они обогнали запряженную ослом тележку, на первом спуске им навстречу попался грузовик. Кашляя, выбежали из пыльного облака, дальше — по долине, где некогда горсточка гайдуков подкараулила отряд янычар и стерла его в пыль. С тех пор каждый школьный класс хоть раз да наведался сюда — кустарник, верно, оглох от повторяемой десятилетиями подряд хвалы былым подвигам. Беги на цыпочках, шепнул Боро, не то услышишь, как трещат кости. А в лесочке, который начинался за долиной, Боро начал петлять на бегу и соразмерял свои шаги так, чтобы не наступить на еловую шишку. Ты хоть разглядывал когда-нибудь внимательно еловую шишку? Ничего красивее нет на свете. Он растекся в восторженных подробностях, а потом уже, после бега, пальцы его теребили чешуйки шишки, которую он извлек из кармана спортивных брюк, теребили и соскальзывали, словно он вознамерился сыграть глиссандо.

— Я бы с удовольствием собирал их, все шишки, какие только есть на белом свете.

— Ерунда, шишки всюду одинаковые.

Лесная тропинка уперлась в обломок скалы, который нависал над небольшим озером, — готовая вышка для прыжков в воду. Цель воскресных прогулок. А ну, за мной. Боро спрыгнул вниз, как был, в белье. Они доплыли до середины озера. На другом берегу располагался небольшой зоопарк с ланями, оленями и медведями. Порой они даже видели зверей. Назад плыли наперегонки.

На горячем камне они быстро обсохли, на животе и на спине остались красные отпечатки размером со сковороду. Боро сделал несколько вольных упражнений и говорил при этом без умолку:

— Когда я бегу, я про себя думаю, что буду так бежать до бесконечности, через все границы. В Турцию, через Ближний Восток, в Индию и Китай, возьму лодку и переплыву в Японию, на бегу буду улыбаться, а потом перелечу в Америку, не на каком-нибудь там «Туполеве», а на взаправдашнем самолете, чтобы с креслами и бассейнами, у них есть такие. А уж очутившись в Америке, я припущу изо всех сил, через прерии, вслед за бизонами, через горы, через Гранд-каньон, до самого Нью-Йорка. По Бродвею я пробегу два раза, туда и обратно. Люди будут кричать: «Вот он, знаменитый бегун, который прибежал к нам издалека». Они будут аплодировать и пригласят меня в кафе, чтоб угостить мороженым. У них знаешь какое мороженое? Прямо как торт.

Вдруг он остановился:

— А ну, погляди.

Васко глянул в направлении вытянутой руки и ничего необычного не увидел. Но Боро объяснил ему, что к чему:

— Если бежать все прямо и прямо, я точно проследил по карте, можно попасть в Югославию, а Югославия тоже потом кончается. Тогда ты попадаешь в Италию и можешь выбирать, куда тебе хочется, в Париж, или в Лондон, или по соседству, в Швейцарию.

И они побежали обратно. Боро заходил за ним почти каждый день, после обеда. А до того, как он придет, Васко углублялся в атлас, изучая предстоящий маршрут. Его нисколько не смущало, что атлас этот давно устарел: в центре Европы голубой кляксой лежала Австро-Венгрия, немецкий рейх бежевым цветом раскинулся по обе стороны самой Германии, а Россия, исполненная святой силы, сияла розовым цветом. Главное, чтоб соответствовали расстояния, для бегуна это важней всего, а Васко уже знал, что ни революции, ни всякие там освобождения в этом смысле ничего не изменили. Когда солнце сияло по-летнему, они делали привал под обломком скалы и сравнивали свои планы.

— Лично я держу путь в Австралию. Я как раз поспеваю к Олимпийским играм и принимаю участие в забеге марафонцев. Мне кто-то сказал, будто каждый победитель получает в подарок кенгуру.

— Плюшевого?

— Нет, живого.

— А что ты с ним будешь делать?

— Я его назову Кенга, выдрессирую, и мы вместе с ним будем бегать по лесу.

Равномерное чередование хруста суставов и дыхания, плавное движение, которое повторялось сто- и тысячекратно, равномерный вдох-выдох — все это приближало Васко к далекой цели. Чем больше он выкладывался, прищурив глаза, отчего тропинка у него под ногами сама начинала двигаться, тем больше он веровал в то, что прибежит куда надо. Повторение дарило уверенность.

Год спустя Васко выиграл в своей возрастной группе городские соревнования по бегу на длинную дистанцию. Его освободили от всех общественных нагрузок, чтобы оставалось больше времени для тренировок. Потом его отправили на национальные соревнования в столицу, но подняться выше организованный спорт ему так и не помог.

АЛЕКС. Старухи

Сплошь старые женщины заполняют трамвай, когда я езжу на процедуры. Их собранный воедино возраст доходит до того времени, когда было изобретено колесо. Они стонут под грузом пластиковых пакетов, которые надо втащить на три ступеньки в вагон, кряхтя, пыхтя жалобно, пронзительно, эти старухи загружают трамвай и усаживаются, неуклюже и обстоятельно и лишь после того, как внимательно осмотрят и обследуют все прочие свободные места. Садятся они к окну. Если у окна есть свободное место. А что это они вечно таскают в своих пластиковых сумках? Пришла зима, окна замерзли, я закупорен вместе с этими старухами, которые желают глядеть в окно, каждая из них, нет ни одной, которая бы желала чего-нибудь другого, каждая рукавом своего пальто, те, что сидят справа, — правым, те, что сидят слева, — левым, протирает глазок, чтобы глядеть на улицу, поджатые губы, неумолимый вид, каждая на одноместном сиденье. На двухместные они садятся, лишь когда все одноместные заняты.