«Своей невероятной оригинальностью вы, профессор, оставили глубокий след в моем сердце. Окажетесь в столице, найдите Институт сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Это на Рублевском шоссе. Буду рад продолжить дружеское общение. Скажите, а как с моим предложением прокомментировать человеческое состояние “разнузданный азарт” и “дьявольское возбуждение души”?» «Профессор» задумался. Возникла пауза. Скорый поезд номер девять «Тихий Дон» «Ростов — Москва» стал сбавлять ход. В купе постучали. Проводник Любовь Погоня, благоухая ликером, заявила, что через минуту-две состав подойдет к станции «Поварово». «Добре, любезная. Ты, Василий, иди помоги мамзели, которая с нами осталась», — сказал «профессор». «А я вам помогу», — предложил ростовчанин. «Давай! Я не против. Только на дорожку присесть надо».
Мужчины сели.
Юрий Алтынов развернул лист бумаги и стал писать: «Уважаемый господин профессор! Приглашаем Вас на наше венчание. Оно состоится 13 июня в 1.40 в шестом купе скорого поезда “Тихий Дон” “Ростов — Москва”. С почтением — Юлия Боярова и Юрий Алтынов». «Оригинальная бумага. Не верится. Впрочем, с Богом!» — сказал «профессор» и встал первым.
Каждый взял по чемодану, и они вышли в коридор. Василия и Эстер ни в купе, ни в проходе уже не было. «Где ваши помощники, профессор?» — «Они выходят из другого вагона». — «Как все тонко продумано», — дружелюбно сказал молодой человек.
Перед тамбуром дорогу им перегородил какой-то ящик. «Профессор» замешкался, ему трудно было обойти преграду со своим чемоданом. Господин Алтынов на мгновение взял его за кисть левой руки, перенимая багаж. Молодой человек заглянул в служебное купе: «Мы здесь, Любочка!» Впрочем, проводницы не было. На столике стояла початая бутылка «Амаретто», а на плечиках одиноко висел фирменный китель. Ростовчанин сделал молниеносный пируэт над униформой Погони и выскочил в тамбур.
Состав подошел к платформе. Начальник поезда начал передавать по радио какую-то информацию. Молодой человек легко, с чувством полнейшей удовлетворенности сошел с двумя чемоданами на перрон. Вдохнув полной грудью, он мечтательно сказал: «Какая замечательная прохлада… Спускайтесь, профессор, порадуйтесь ночному воздуху. Он обласкает вас, как самая знаменитая гетера».
«Профессор» выходил из вагона очень церемонно и величественно, как выходят царственные особы или амбициозные политики. Его убедительный вид мог бы вынудить любого честолюбца к немедленной покорности. Было в нем нечто магическое, что сразу выделяло его из толпы. Господин А. подал ему руку, и таинственный мэтр ступил на землю «Поварова». Его встречали несколько крупных, хорошо одетых мужчин. С одним из них, стоящем впереди всех, он дружески обнялся. Господин Алтынов почувствовал свою ненужность, но твердо решил завершить начатый спектакль.
«Счастливо, профессор. Спасибо за поддержку молодой семьи. Так что же все-таки такое “разнузданный азарт” или “дьявольское возбуждение души”?» — «Покорение воли человеческой. Когда ты несколько минут назад трясся передо мной, как осиновый лист, готовый отдать все, что бы я ни потребовал, — ты на время моего воздействия стал крепостным моей воли, вассалом моих желаний, рабом моего слова. Именно в это мгновение я испытал “дьявольское возбуждение души”, “разнузданный азарт страсти”. Момент покорения чужой воли — вот, пожалуй, моя высшая радость, пик моего блаженства. Понял?» — «Да, профессор. Вы верно описали синдром маниакальной гипертимии — господство положительных, стенических эмоций, сопровождающихся полной расторможенностью. У меня несколько другая версия. Она больше подходит под описание диагноза гебефренического синдрома: финал успешного действия, вызывающий двигательное возбуждение, переходящее в пуэрильность и ребячливую дурашливость». Тут он вспомнил о краже туго набитого бумажника, а также снятых с левой руки «профессора» своих часов — в тот момент, когда они замешкались у ящика перед тамбуром, — и радостно улыбнулся.
«Добре! Добре… Дискуссия может быть продолжена на нашей будущей встрече. Переходи в наш лагерь, московский доктор Алтынов…»
Поезд тронулся. Господин А. смахнул с глаз слезинку, окинул присутствующих ласковым взглядом, послал всем воздушный поцелуй и прыгнул на подножку вагона.
Скорый поезд номер девять «Тихий Дон» «Ростов — Москва» набирал скорость и двигался на северо-восток.
Настоятельная потребность продолжить вечную игру заставила господина Алтынова отложить встречу с возлюбленной. Он замыслил несколько дополнительных сцен в развитии сценария «Букмекерского экспресса» и несся в шестое купе, где его ждала Врубельская. Пробегая мимо служебного помещения Погони, молодой человек заглянул в него, вытащил из кармана форменного кителя свои часы «Вашерон Константин» и туго набитый бумажник «профессора». Молодой человек вынул из него пачку долларов, три царских золотых «червонца» и несколько пятисотрублевых купюр. Он бегло пересчитал деньги — всего было около семи тысяч долларов, — вложил в верхний карманчик кителя проводницы сто долларов, швырнул пустой бумажник в окно мчащегося поезда и побежал дальше.
Колесные пары на стыках отбивали ритмичные, хорошо знакомые звуки.
Юрий Алтынов влетел в купе, полный радости. В ушах господина А. стоял гул воображаемых аплодисментов за прекрасно сыгранные сцены пьески одного актера. Именно в этих восторженных чувствах и купался игрок из Ростова, стремящийся покорить российскую столицу.
Молодой человек не хотел посвящать Врубельскую в тайны мини-спектакля, только что успешно закончившегося, а мысль о необходимости срочно переходить на новую театральную площадку побудила его с нежнейшей заботливостью обратиться к молодой женщине: «Яночка, я очень счастлив вас видеть. Последние тридцать—сорок минут, хочу признаться, постоянно ощущал нехватку вашего общества». — «Судя по тому, что не были слышны свистки милиции, никто не остановил наш состав стоп-краном и в вагоне нет следов крови, — вы, мой любимый директор, успешно завершили свое очередное представление», — Врубельская, возбужденная появлением Юрия Алтынова, сияла от счастья. «Шалости мешают ощущать себя великим. Искушение исполнить красивый миниатюрный трюк часто превышает честолюбивый порыв на грандиозной спектакль, а мастерски сыгранный фрагмент или сочный эпизод затмевают успех всего представления. Сейчас перед нами новая задача: обольстить, подвигнуть пассажиров на высокие закладные. Возьмите лист бумаги и записывайте: Иван Бородин. Ставка — одна тысяча пятьсот долларов. Маршрут: “Пенза — Мичуринск — Давыдково — Курск — Орел — Москва”». — «Заклад принят. Что дальше?»
«Начинаем работу. Выходите в коридор, врывайтесь в каждое купе, трясите каждого пассажира. По информации Погони, самые богатые путники едут в третьем, четвертом и пятом вагонах. Будите господ возгласом: “Я обвиняю вас в бездействии! “Букмекерский экспресс” набирает скорость, а ваших закладных в портфеле еще нет!” С присущим вам изяществом и деликатностью переходите от дерзкой критики к душещипательным разговорам о любви, о музыке, об отдыхе на Лазурном берегу и морских прогулках за китами в Портофино. Если кто-нибудь захочет вас оскорбить — примите это с покорным достоинством. Если кто-то начнет говорить с вами о любви — открывайте пошире сумку и принимайте ставки с пожеланиями удачи. Никогда не оценивайте ущерб, больше рассказывайте о профите; никогда не изворачивайтесь— лучше быть непризнанным гением, чем уличенным лгуном. Всегда помните, что беременность— еще не плодовитость, а желание — еще не выразительный успех. Предмет особого внимания букмекера — лица кавказской национальности. Ослепляйте их своими обольстительными, сверкающими глазами, очаровывайте блестящей высокой лексикой, изяществом поведения и изысканностью манер. Гипнотизируйте всех — мужчин и женщин — кучей денег. Держите купюры в прозрачном мешке: когда ловцы быстрого счастья будут лицезреть предмет искушения, их нервная система должна дрогнуть, обязана воспалиться перед массой стодолларовых ассигнаций, перед напором чарующего художественного слова, перед эротическим полем колдуньи ночного романа, перед сценарием гениального автора!» — «Bravo, dottore!» — «Prego, kara signora! Avanti! I gran soldi e un fantastico giuoco ci aspettano.
[11]
Пожалуйста, дорогая синьора».