Браззавиль-бич - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Бойд cтр.№ 92

И вот что любопытно: куда бы я ни шла, мне все время чудится, что я его вижу. Здесь много сирийцев и ливанцев, и глаза у меня всегда вспыхивают при виде усатых и бородатых мужчин (я почему-то думаю, что он отрастил бороду…).

Это напоминает мне месяцы перед знакомством с Джоном Клиавотером, когда я ждала, что моя жизнь вот-вот разрешится нашей встречей, и в воздухе вокруг меня сгущалось ощущение ее неизбежности.

Я выхожу на террасу, искоса смотрю на море, на блистающий океан, и солнце греет мне лицо.

Джон Клиавотер.

Я надеялась, что он оставил какую-нибудь записку в блокноте, положенном на каменную скамейку, но там не оказалось ничего, только рунические закорючки формул. Мне остается одно мое воображение, и я думаю, что он принял решение внезапно, за несколько секунд. Он начал копать, вдруг то, что сулит ему будущее, стало нестерпимым, и он спустился к озеру. Именно будущее подкарауливает самоубийцу и обрушивается на него — всей тяжестью времени.

Джон выбрал свой осколок плиты, высвободил его из обросшего мхом гнезда, прижал к груди, вышел на середину озера и упал лицом вниз. Один раз глубоко вдохнуть широко открытым ртом — и достаточно. Как говорил Амилькар, то, чего нельзя избежать, нужно приветствовать.

Я смотрю на часы. Через час у меня встреча с Джингой. Может быть, вас это удивит, но я по-прежнему работаю на проект. Я встречаю с самолета вновь прибывших, организую транспорт и снабжение уже для двух лагерей. Это была идея Джинги Маллабар: поскольку исследовательский центр стал вдвое больше, им нужен администратор и представитель в городе. Платят мне неплохо: сейчас с фондами все в порядке — после того, как книга увидела свет. «Приматы: сообщество крупных обезьян». Просмотрите ее, проверьте, что там написано. Прочтите большую сноску на странице 74. «Мы выражаем благодарность доктору Хоуп Клиавотер за ее неоценимый вклад…»

Я больше не бывала в Гроссо Арборе — Джинга считает, что мне разумнее там не показываться, — но с Юджином Маллабаром виделась три раза. Очень коротко. Он приветствовал меня тепло, но напыщенно, держал дистанцию, демонстрируя фальшивое обаяние доброго дядюшки: «Хоуп, дорогая…», «Всех благ вам, Хоуп…» Большую часть времени он проводит в Америке, читает лекции. Повседневной работой в двух лагерях руководят Джинга и Хаузер. О том, что произошло между нами в лесу, не было больше сказано ни слова. И никто, насколько я знаю, не обнаружил тела Пулула, Дария и Конрада.

По ступенькам я спускаюсь на пляж. Сильный дождь разгладил на нем крупные борозды, смыл все следы. Песок покрыт ямочками, как мяч для гольфа, он твердый и влажный.

Что со мной сейчас? Что будет потом? С определенностью нельзя сказать почти ничего. Ну что ж, моим оплотом и утешением стала доктрина, что покой нужно искать не в определенности, но в постоянном созерцании и обдумывании.

Я бреду по берегу, наслаждаясь своей нерешительностью, своим духовным лимбом. Но надолго такого состояния никогда не хватает. Берег незыблем, на него обрушиваются волны.

Два пса выходят из рощи на песок, обнюхивают мусор, вынесенный прибоем. Мой здоровенный сосед-сириец трусцой выбегает из своего пляжного домика, в плавках цвета индиго, и бодро машет мне рукой. «После дождя вода лучше», — кричит он и уверенно входит в невысокие волны. Я машу ему в ответ. Мальчик смотрит на трех коз, пасущихся в пальмовой роще. Краб скрывается в норку. В деревне кто-то визгливо хохочет. Паутинная тень волейбольной сетки четко прорисована на ровном песке. Сейчас я стараюсь постигнуть эти документы реальности. Если не обдумывать жизнь, то жить незачем.