Браззавиль-бич - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Бойд cтр.№ 18

Такие моменты бывали для меня самыми неприятными: я стою под палящим солнцем рядом с «лендровером», на меня смотрит изучающим взглядом молодой человек в рваной футболке, камуфляжных брюках, бейсбольных ботинках и со старым советским АК-47 через плечо. В эти секунды вокруг воцарялась какая-то неестественная тишина. Мне хотелось шаркнуть ногой или откашляться, только чтобы нарушить молчание, особенно угнетавшее меня, когда этот господин изучал мой пропуск. Меня так останавливали раз шесть, и ни разу мимо не проехало ни одной машины. Можно было подумать, что эта дорога — моя частная собственность.

Однако в тот день нам лениво махали на всех постах. Солдаты казались более улыбчивыми, чем прежде, и отъезжая, я не раз замечала, что они подносят к губам бутылки с пивом. Я вспомнила слова Алды о том, что ЮНАМО разбили. Возможно, солдаты расслабились в ожидании перемирия и война скоро кончится.

К концу дня мы добрались до реки Кабул. С полуразвалившихся построек на другом берегу начиналась окраина города. Наши колеса загромыхали по металлическому настилу старого железного моста. Ширина реки в этом месте была около четырехсот ярдов. Она медленно текла, огибая город, а десятью милями ниже, там, где ее коричневые воды вливались в океан, образовывала многочисленные, все в дебрях мангровых зарослей, рукава. Именно здесь и была оконечность континента — мили и мили береговой полосы и ревущий прибой. По илистому Кабулу могли пройти только суда с минимальной осадкой. Всю добываемую здесь алюминиевую руду, главный источник благосостояния провинции, приходилось транспортировать в столицу и ее гавань по железной дороге. Бокситовые рудники, строевой лес, несколько сахарных и каучуковых плантаций, издольщина и национальный парк Гроссо Арборе — вот и все, чем могла похвастать эта провинция.

Я медленно въехала в город. По обе стороны дороги тянулись глубокие канавы. Кирпичных домов было немного, в них размещались безлюдные сейчас магазины и пивные. Над глинобитными домиками, расположенными между ними, курился дымок — там готовили ужин. Первые неоновые огни, ультрамариновые и зеленые, замелькали в закусочных и на бетонных террасах пригостиничных борделей и ночных клубов. Из громкоговорителей, установленных на крышах или свешивающихся с балок, с ревом вырывалась музыка. В еле двигавшемся потоке машин водители такси неотрывно держали кулаки на кнопках звукового сигнала. Дети стучали в окна и двери «лендровера», пытаясь продать мне русские часы, перьевые сметки для пыли, йо-йо, фломастеры, ананасы и помидоры. На улицах было много солдат, свои автоматы они несли беззаботно, как теннисные ракетки. Старики, сидя на скамейках под пыльными деревьями, смотрели, как дети крутят хула-хупы и носятся друг за другом, играя в пятнашки и прятки среди мусорных куч. Двое полукриминального вида юношей в блестящих рубахах резались на неровном столе в модный пинг-понг, они топтались в пыли и с хриплыми выкриками, бравируя своей лихостью, яростными ударами посылали и отбивали мячи.

Транспортный поток с трудом прокладывал себе путь через центр, мимо пятиэтажного универмага и украшенного настенными мозаиками национального банка с его по-модернистски крутой, словно пикирующей вниз крышей, мимо белого собора и мощного монструозного здания министерства по добыче полезных ископаемых, мимо полиции с ее казармами, флагштоком, декоративными пушками и аккуратными горками пушечных ядер, напоминающими помет какого-то гигантского грызуна.

Потом мы свернули и по новой дороге опять поехали на север, в сторону аэропорта, мимо больницы и элитных, окруженных заборами пригородных строений. Мы миновали монастырскую школу Св. Энкарнасьон, обувную фабрику и автопарки. Предзакатное солнце заливало их мягким абрикосовым светом.

Аэропорт был чересчур велик для такой непримечательной столицы одной из провинций. Построенный после объявления независимости в 1964 году западногерманской компанией, которой принадлежали разработки боксита, он предназначался для самых крупных коммерческих самолетов (в конце концов, оптимизм — это право каждого). Рядом соорудили раскинувшийся на большой территории современный отель для будущих пассажиров. Боксит по-прежнему добывали, глиноземный завод худо-бедно продолжал действовать, но на аэропорте и белом отеле лежала печать запустения и упадка. Пять прибытий и отправлений ежедневно — вот и все, чем мог похвастать аэропорт, он обслуживал местные линии, соединявшие столицу с другими провинциальными городами. Самолет «Эйр Замбия» совершал еженедельный рейс из Лусаки, но столь пышно начавшая свое существование линия Браззавиль — Париж, которую обслуживала UTA, стала очередной жертвой гражданской войны в период, когда прошли слухи, что Северная Корея продала то ли ФИДЕ, то ли ЭМЛА ракеты класса земля-воздух.

Но в другом отношении война оказалась выгодной для аэропорта. На нем теперь дислоцировалась половина федеральных военно-воздушных сил: почти целая эскадрилья истребителей МиГ-15 — «Фаготов», три бомбардировщика из Канберры, в прошлом принадлежавших королевским ВВС, полдюжины немецких учебно-тренировочных самолетов, предназначавшихся теперь для поражения наземных целей, а также множество разных вертолетов. Когда мы объезжали ограду аэропорта, я увидела старенький «Фокке-Вульф-Дружба», который разгонялся по взлетной полосе, совершая ежевечерний рейс в столицу, а за ним застыли бочкообразные, с мощными хвостами, с задранными носами, силуэты Мигов.

В отеле я пожелала Мартиму и Вембе доброй ночи, условилась с ними, когда мы встретимся завтра, и сняла себе номер. Отель был изрядно обшарпан, все причины для того, чтобы наводить здесь блеск, остались далеко в прошлом, однако после стольких недель в Гроссо Арборе и в палатке он ослепил меня крикливым, но манящим шиком. Здесь были ресторан, коктейль-бар, бассейн с дорожками в половину олимпийской длины и рядом — лужайка для барбекю. Номера размещались в двухэтажных пристройках, соединенных с главным зданием крытыми переходами, проложенными сквозь посадки тропических растений. По территории были разбросаны бунгало с одной или двумя спальнями для тех, кто хотел поселиться на относительно долгий срок. Иногда духовой оркестр играл в вестибюле латиноамериканскую музыку. Персонал носил униформу: белый пиджак с воротником-стойкой и золотыми пуговицами. У входа в ресторан табличка на английском гласила: «Просим дам не посещать ресторан в шортах. Просим джентльменов не забывать о галстуках». То ли эта надпись воскрешала призраки горячего времени, когда подрядчики глиноземного завода устраивали здесь балы, то ли у нынешнего руководства отеля сохранились иллюзии и претензии, но, во всяком случае, у отеля «Аэропорт» (название тоже отдавало спиритизмом) была своя особая атмосфера. Также здесь имелись кондиционеры, которые время от времени работали, и горячая и холодная вода, которая время от времени текла, — и то, и другое было в Гроссо Арборе недоступной роскошью.

Я прошла через запущенный сад в свою комнату, распаковала вещи, приняла душ и надела платье. Я освежилась, мне стало прохладно и захотелось есть.

Я не спеша двинулась по галерее в главное здание. Уже совсем стемнело, и после моей холодноватой комнаты тепло ночного воздуха опустилось на мои голые чистые плечи и руки, как тонкий муслиновый платок. Из динамиков в вестибюле доносились слабые звуки румбы, из травы и кустов — неумолчное стрекотание сверчков. Я остановилась и глубоко вздохнула, вбирая ноздрями запах Африки — запах пыли, горелого дерева, цветов, гниения и распада.