Тайная вечеря - читать онлайн книгу. Автор: Павел Хюлле cтр.№ 27

— Я еду в гостиницу. Могу вас подвезти. Даже если нам не по дороге. Я никуда не спешу.

Юноша молча кивнул, первым сел на заднее сиденье и, когда Бердо уселся с ним рядом, соблюдая пристойную дистанцию, бросил водителю незнакомое звучное слово — вероятно, название улицы или района. Поехали явно не в сторону центра. Домишки с садиками стали попадаться все реже. От некоторых — разбомбленных сербами — остались только наводящие страх скелеты печных труб.

Машина свернула с главной дороги, осторожно пересекла мостик — теперь они ехали вниз по течению реки. Вода журчала на порогах, Бердо слышал ее шум через открытое окно. Вглядываясь в густеющую темноту, он вдруг увидел впереди черный, на удивление близкий контур скалистой стены. Стену рассекала узкая, как расщелина, щебеночная дорога. Проехав по ней, машина остановилась возле приземистого кирпичного строения. Едва Бердо собрался с духом, чтобы намекнуть, что сегодня нуждается в обществе, как почувствовал ладонь у себя на колене. Прикосновение было коротким, беглым, но достаточно выразительным, чтоб разжечь воображение. Этого хватило, дабы, не сказав ни слова, заплатить водителю и выйти из машины, ища глазами танцовщика.

Тот куда-то исчез. Такси уехало. Бердо растерянно озирался. В первую минуту ему показалось, что он попал в глубокий, выдолбленный в скале колодец, но затем, преодолев гипнотический дурман, сообразил, что стоит на дне заброшенной каменоломни. Заржавевшие ленточные конвейеры, дробильные машины, небольшие старые выработки, в глубине которых сверкали гладкие зеркальца воды, — все это, покоящееся в абсолютной тишине, залитое ярким лунным светом, напоминало декорации к какому-то фильму.

Внутри строения зажегся свет. Бердо шагнул вперед, толкнул неплотно прикрытую дверь. Пахнуло затхлостью, овощами и старостью. Ничего хорошего это не сулило. Но как только Бердо услышал его первые слова (хотя, честно говоря, это могло быть лишь одно слово), все вокруг преобразилось. Скомканная постель, канцелярские шкафчики, траченный молью коврик на стене, обезображенные долгой службой, стали фантастически красивы.

Они пили ракию из крошечных, с наперсток, рюмочек. И занимались любовью так, как он и мечтать не мог, практически молча. Юношу звали Михайло — только это он и сказал в промежутке между объятиями. Он был опытным любовником, и то, о чем Бердо даже не осмеливался попросить прикосновением, легким движением руки или тела, угадывал и исполнял мигом, с каким-то извращенным, будто заученным удовольствием.

— Я здесь сторож, — признался он наконец. — А ты?

— Это не важно, — шептал Бердо. — Встретимся завтра? Послезавтра?

Михайло не отвечал, только обнимал Бердо за шею. Наконец сказал:

— Не приходи сюда днем. Придешь вечером, после захода солнца. Обязательно.

Потом они долго, без слов, лежали рядом. Где-то за окном журчала вода. И вдруг Михайло стал рассказывать о мотоцикле, старой, еще югославской машине, которая из-за отсутствия одной мелкой детали стоит без толку в бараке, там, где когда-то была раздевалка для рабочих. Драго, правда, собирался выточить на токарном станке эту недостающую деталь, которую уже нигде нельзя было найти, но Драго, по своему обыкновению, только кормил обещаниями, ну а потом, после бессмысленной дикой ссоры, они расстались. Другое дело Стефан: обещал купить совсем новую машину. Но со Стефаном Михайло расстался еще быстрее, чем с Драго, — из-за его любви к чересчур молоденьким мальчикам. Стефан постоянно норовил какого-нибудь сюда привести, на что он, Михайло, категорически не соглашался, и, когда тот тем не менее приехал однажды с одиннадцатилетним цыганенком на своем танке БМВ с затемненными стеклами, Михайло не впустил их в дом.

Потом, по просьбе Бердо, он рассказывал о мистическом танце. Но нехотя, короткими фразами, с явным усилием. Сема — это кружение, в котором семь небес и земля, а также все, что на ней находится, славят Бога. В самый важный момент не остается ничего, что бы не возносило Ему хвалу. Вот, например, атомы — кружатся без устали в воде, камне, дереве, воздухе и человеческих телах, — а сема просто воспроизводит это чудо движения. К братству дервишей Михайло прибился через год после войны, раньше ему такое и в голову бы не пришло. Он никогда не принимал всерьез все эти байки о воспарении над действительностью. Но когда впервые попробовал, ощутил этот взлет и вступил в братство, и остался в нем — ведь то, что с тобой творится во время танца, ни с чем не сравнимо.

На рассвете Бердо покинул заброшенную каменоломню и направился к шоссе, где должна была быть остановка автобуса. С гор плыли волны холодного мглистого воздуха. Пока он спускался вниз, к городу, становилось все теплее и все ярче светило утреннее солнце. Только садясь в автобус, Бердо включил мобильник. Семь одинаковых сообщений от Тишпака требовали незамедлительного ответа: «Что с вами? Самолет готов. Срочно отзовитесь!»

Бердо ответил: «Остаюсь на несколько дней. Не ждите. Связь через фирму. А. Ю. Бердо».

Тишпак знал: случись что-то неладное, эсэмэска, согласно инструкции, была бы подписана просто «Бердо». Так благодаря двум лишним буквам Бердо избавился от дальнейших расспросов и мог почти не сомневаться, что, когда наконец доберется до гостиницы, группа Паломников Правды вместе с Тишпаком уже будет лететь чартерным рейсом на родину.

Так оно и было. В рецепции его ждала записка на фирменной бумаге F&F: «В таком случае прошу связаться со мной по возвращении, успеха вам».

«Хорошо хоть не написал „Желаю приятно провести время“», — подумал Бердо, косясь из-за листка на юного портье, — это было бы абсолютно в стиле господина Чудненько.

Что делать в чужом городе, куда тебя случайно занесло, когда все утро, день и вечер — лишь ожидание ночного свидания? Бердо оставил за собой номер в гостинице, не указав на сколько. Поспал, поставив будильник, ровно три часа. Потом долго и тщательно мылся. Позавтракал в номере.

Он отнюдь не принадлежал к категории женоподобных, сосредоточенных на собственной персоне нарциссов, которые дня не могут прожить, не побывав в сауне, у парикмахера или массажиста, и тем не менее, выйдя на улицу, зашел в косметический салон, чтобы привести в порядок ногти. Пока красивая молодая девушка — кажется, сербка — делала ему педикюр, Бердо, поглядывая на ее склоненный затылок, старался, но не мог освободиться от мыслей о Михаиле.

— Почему ты живешь один, в таком глухом месте? — спросил он его перед уходом.

Михайло долго молчал. Потом наконец сказал:

— Один суфий [58] , которому явился ангел, спросил у крылатого: «Как врачевать душу?» Посланец небес не задумавшись ответил: «Пореже встречаться с людьми».

Сейчас, лениво и бесцельно слоняясь по городу, Бердо повторял про себя эту притчу. Вот что надо рассказывать медитирующим Паломникам Правды. Все равно где — на берегу океана или на вершине очередной священной горы. Но хотелось ли ему еще заниматься этой работой? И хотелось ли вообще работать? Странным было их вчерашнее прощанье. Бердо деликатно положил на столик две сложенные банкноты по сто евро. На пороге — Михайло проводил его до двери — он почувствовал руку, засовывающую деньги ему в карман.