Гоморра - читать онлайн книгу. Автор: Роберто Савьяно cтр.№ 26

Никакой передышки в военных действиях после рейда не наблюдается. 18 декабря убивают за барной стойкой Паскуале Галассо, тезку одного из влиятельнейших боссов 90-х годов. 20 декабря — Винченцо Йорио в пиццерии. 24–10 — тридцатичетырехлетнего Джузеппе Пеццелла. Он надеется укрыться в баре, но в него выпускают целую обойму. На Рождество все стихает. Противники складывают на время оружие. Происходит реорганизация. Попытка упорядочить хаотичный конфликт и выработать стратегию. 27 декабря Эмануэле Леоне получает пулю в голову. Ему было двадцать лет. 30 декабря за оружие берутся «испанцы»: убивают двадцатишестилетнего Антонио Скафуро и ранят в ногу его сына. Антонио приходился родственником наместнику Ди Лауро в Казаваторе.

Тяжелее всего было понять. Понять, каким образом Ди Лауро удавалось все время опережать противника. Поражать цель и тотчас исчезать. Смешиваться с толпой и рассредоточиваться по районам. Участок «Т», Паруса, Почтовый парк, Голубые дома, Дома штрумпфов [25] становятся джунглями, тропическим лесом из железобетона, словно предназначенным для укрытия людей, где проще простого сделаться призраками. Ди Лауро потеряли всех кураторов и наместников, но сумели развязать беспощадную войну без особых потерь в своих рядах. Это напоминает ситуацию, когда в стране случается военный переворот и смещенный президент для сохранения своей власти и защиты собственных интересов вооружает школьников и формирует новую армию из почтальонов, чиновников и начальников отделов. Он допускает бывших «мелких винтиков» системы до нового средоточия власти.

В машине Уго Де Лючии, человека Ди Лауро, замешанного, согласно обвинению Окружного управления Неаполя по борьбе с мафией, в убийстве Джельсомины Верде, установлен «жучок», который, как указано в постановлении от декабря 2004 года, фиксирует следующий разговор:

— Я ничего не буду делать, пока не получу приказ, у меня такое правило!

Идеальный солдат демонстрирует полное подчинение Козимо. Потом комментирует случай с ранением:

— Я бы его замочил, не стал бы в ногу стрелять, а сразу же полбашки ему снес, ты ж меня знаешь!.. Мы можем работать в моем районе, там спокойно…

Угарьелло, как его называют в районе, никогда бы не стал просто ранить, он бы сразу убил.

— Теперь меня послушай, представь, что вот мы есть… все в укромном месте… пятеро в одном доме… пятеро в другом, по соседству… еще пять в следующем, и вы за нами посылаете, только когда надо выпустить кому-то кишки!

Объединить по пять человек в силовые группы, разместить их в надежных укрытиях, вызывать лишь для расправы над врагами. Держать только для этого. Силовые группы называют «отрядами». Но Петроне, собеседник Уго, нервничает:

— Да, но если один из этих козлов вдруг наткнется где-нибудь на такой вот непростой отряд, то нам не жить: выследят и мозги вышибут… хотя бы парочку надо прикончить перед смертью, слышишь! Дай мне хотя бы четверых или пятерых из них порешить! — Для Петроне самый идеальный вариант — убить того, кто и не подозревает, что раскрыт. — Проще всего иметь дело со знакомыми: сажаешь их себе в машину и везешь, куда хочешь…

Их лидирующее положение связано не только с непредсказуемостью ударов, но и с тем, что они заранее знают свою судьбу. Но напоследок надо нанести врагу как можно больший урон. По принципу камикадзе, только без взрывчатки. Это единственное, что позволяет надеяться на победу, когда ты в меньшинстве. Еще до объединения в отряды они принимаются за дело.

2 января 2005 года убивают Крешенцо Марино, отца братьев МакКеев. Его находят с запрокинутой головой в довольно необычном для шестидесятилетнего мужчины автомобиле — «смарте». У него самая дорогая в линейке модель. Может, Марино так надеялся провести патрульных, но в итоге получил одну-единственную пулю, прямо в лоб. Обошлось без крови, если не считать тонкого ручейка, вытекшего из раны. А может, он считал, что, если ненадолго выйти из дома, всего на несколько минут, ему ничего не грозит. Но хватило и этого. В тот же день в Казаваторе «испанцы» расправляются с Сальваторе Барра, зашедшим в бар. В день, когда в Неаполь приезжает президент Итальянской Республики Карло Адзельо Чампи и призывает город к решительным действиям, бросается словами о мужестве и поддержке государства, во время его выступления совершаются три покушения.

15 января выстрелом в упор убивают Кармелу Аттриче, мать «раскольника» Франческо Бароне, по прозвищу Русский, по полученным сведениям — доверенного лица МакКеев. Она уже давно не выходит из дома, поэтому приходится использовать наживку, чтобы выманить ее. Подговаривают знакомого ей паренька, тот звонит по домофону. Синьора хорошо его знает и не чувствует опасности. Спускается прямо в пижаме, открывает дверь подъезда, в лицо ей упирается дуло, и кто-то нажимает на курок. Кровь и мозговая жидкость вытекают из ее головы, как из разбитого яйца.

Когда я приехал на место преступления, к Голубым домам, труп еще не успели накрыть простыней. Люди ходили прямо по лужам крови и оставляли повсюду следы. Я судорожно сглотнул, чтобы успокоить желудок. Кармела Аттриче не сбежала. Она была в курсе происходящего, ее предупредили, что сын связался с «испанцами», но каморристская война всегда отличается отсутствием какой-либо уверенности. Ничего не знаешь наверняка. Все становится настоящим, только когда совершается. В динамике власти, абсолютной власти, нет ничего, что бы преступало границы конкретики. Решения бежать, оставаться, скрываться, доносить становятся слишком нечеткими, лишенными ясности, у любого совета есть парный, противоречащий ему, поэтому сделать выбор можно лишь по результатам произошедших в действительности событий. Когда выбор сделан, его можно только пережить.

Смерть на улице вызывает жуткий переполох. Неправда, что умирают в одиночестве. Перед глазами мельтешат незнакомые люди, которые трогают руки и ноги жертвы, пытаясь определить, труп это или стоит вызвать скорую. На лицах тяжелораненых и находящихся при смерти написан один и тот же страх. И стыд. Звучит странно, но за секунду перед смертью вдруг ощущается стыд. Lo scuorno, [26] как здесь говорят. Вроде как стоять нагишом посреди толпы. То же ощущение охватывает в случае убийства на улице. Никогда не привыкну к телам людей, погибших насильственной смертью. Санитары, полицейские — все спокойны и невозмутимы, они механически совершают одни и те же действия, не обращая внимания, кто лежит перед ними. «У нас на сердце мозоль, а желудок обит войлоком», — сообщил мне водитель труповозки, совсем еще мальчишка. Если приезжаешь раньше машины скорой помощи, то поневоле смотришь на раненого во все глаза, хоть бы и предпочел вовек его не видеть. Я никогда не мог понять, что люди умирают таким образом. Мне было лет тринадцать, когда я впервые увидел мертвеца. Тот день запомнился во всех деталях. Проснулся я крайне смущенный, поскольку под пижамой, надетой на голое тело, была отчетливо видна непроизвольная эрекция. Типичная утренняя эрекция, скрыть которую невозможно. Я так хорошо запомнил этот эпизод, потому что по дороге в школу обнаружил труп в таком же состоянии. Нас было пятеро школьников с рюкзаками, полными учебников. И вдруг мы оказались возле изрешеченной пулями «альфа-ромео альфетты». Мои одноклассники рванули к ней, сгорая от любопытства. Там, где была спинка сиденья, в воздухе торчали ноги. Самый храбрый из нас поинтересовался у карабинера, почему человек лежит вверх тормашками. Карабинер ответил сразу, не делая скидок на возраст собеседника.