Хозяин Черного Замка и другие истории - читать онлайн книгу. Автор: Артур Конан Дойл cтр.№ 22

– Опять этот тип объявился, – раздражённо заговорил Чарли. – Какого чёрта ему здесь нужно? Я пребывал в полной уверенности, что мы этого выродка больше никогда не увидим.

– Какой тип, о ком вы говорите? – переспросила я дрогнувшим голосом и почувствовала, как в груди вдруг ёкнуло от дурного предчувствия.

– Да этот прохвост, швед, будь он неладен. Октавиус Гастер.

Перехватив взгляд Чарли, я увидела, что он не ошибся. В нескольких шагах от лежавших в траве стрелков я отчётливо увидела высокую зловеще-угловатую фигуру чужестранца. Казалось, он ни в коей мере не сознавал, сколь его экстравагантная наружность не соответствует облику окружавших селян. Он вытягивал свою гусиную шею то в одну сторону, то в другую, будто выискивая кого-то в толпе. Внезапно его взгляд остановился на нас с Чарли, и даже с такого расстояния мне показалось, что я смогла хорошо различить появившуюся на его мертвенно-бледном лице гримасу торжества и ненависти. Меня вдруг охватил странный и необъяснимый ужас.

– Чарли, дорогой, – обратилась я с мольбой в голосе к своему возлюбленному, крепко сжав ему руку, – не покидайте меня, прошу вас! Не ходите больше туда! Скажите, что почувствовали внезапное недомогание, найдите, бога ради, какой-нибудь предлог – и давайте поскорее уедем отсюда!

– Но это же нелепо, милая моя! – откровенно рассмеялся моим страхам Чарли. – Что же могло вас так напугать, интересно бы знать?

– Он, – чуть дыша, ответила я.

– Вы глупости изволите говорить, дорогая. Послушать вас, может показаться, что этот прощелыга чуть ли не полубог какой-то! Ну, впрочем, мне пора – уже дали предупредительный сигнал.

Я бросилась было за Чарли, но успела лишь крикнуть ему вдогонку:

– Пообещайте хотя бы, что не станете к нему приближаться!

– Ладно, ладно, хорошо, – на бегу заверил меня Чарли.

Мне не оставалось ничего иного, как довольствоваться хотя бы такой уступкой своего упрямого жениха.

VIII

Борьба за звание чемпиона, развернувшаяся во втором туре, тоже была очень горячей и напряжённой. В течение некоторого времени команде Роуборо удавалось сохранять перевес в два очка. Но уже вскоре серия метких попаданий в цель, продемонстрированных лучшими снайперами команды соперника, вывела её вперёд. К концу тура волонтёры отставали на три очка. Успех армейской сборной был отмечен шумными аплодисментами болельщиков из Плимута и вытянутыми лицами и мрачнеющими взглядами жителей окрестных ланд. На протяжении всего тура Октавиус Гастер оставался совершенно спокойным и бесстрастным наблюдателем, застыв в неподвижности на своём пригорке. У меня создалось впечатление, что происходящее на поле мало интересует этого человека. Взгляд его был устремлён куда-то вдаль, и стоял он таким образом, что не мог видеть маркёров и, стало быть, результатов поединка. Только раз мне удалось увидеть его лицо в профиль. По быстрому движению губ можно было предположить, что он произносит что-то вроде молитвы. Возможно, однако, что мне это просто показалось по причине слегка дрожащего от сильной жары воздуха. И тем не менее именно такое у меня в ту минуту сложилось впечатление.

Вскоре начался третий, заключительный тур соревнований, исход которого и должен был определить победителя. Команда из Роуборо была полна решимости вернуть себе потерянные очки. Армейская сборная, со своей стороны, вовсе не собиралась терять с трудом завоёванное преимущество в счёте, успокоившись на достигнутом. Выстрелы следовали один за другим. Возбуждение публики достигло такого предела, что зрители со всех сторон плотно обступили выступавших, шумно аплодируя каждому меткому выстрелу. Всеобщее возбуждение не обошло стороной и нас. Покинув гостевую трибуну, мы слились с ликующей толпой, терпеливо вынося толкотню и гам, только бы оказаться поближе к героям дня, получить возможность лицезреть их подвиги, стоя рядом.

Команда армейцев набрала к тому времени семнадцать очков, у волонтёров было шестнадцать. Местные жители были этим обстоятельством весьма сильно огорчены. Ситуация сделалась более обнадёживающей, когда счёт стал равным: 24: 24. Вскоре серия успешных выстрелов местной команды вывела её вперёд, и счёт стал 32: 30 в пользу волонтёров. Требовалось, однако, отвоевать три очка, потерянных во время стрельбы на промежуточную дистанцию. По мере того как постепенно увеличивался счёт, каждая из команд делала максимум возможного, мобилизовав все свои силы, чтобы вырвать у соперника победу. Что-то наподобие лёгкой дрожи охватило собравшуюся публику, когда стало известно, что отстрелялся последний из краснокамзольных и один выстрел оставался за их противником. При этом команда армейцев была впереди на четыре очка. Обычно равнодушные к спорту, мы с Фанни были всецело поглощены происходящим. Заключительный этап соревнований обещал превзойти все наши ожидания. В случае если стрелку команды из нашего городка, стреляющему последним, удалось бы попасть в яблочко, исход матча был бы предрешён. Серебряный кубок, громкая слава, ставки болельщиков – всё зависело от этого последнего выстрела.

Думаю, читатель может без труда себе представить, какое волнение меня охватило, когда, встав на цыпочки и что есть силы вытянув шею, я увидела, что мой Чарли с хладнокровной уверенностью заряжает свою винтовку. Таким образом, именно от его ловкости и умения зависела теперь честь Роуборо! И надо полагать, именно осознание самого этого факта и помогло мне найти в себе достаточно сил, чтобы, протолкавшись сквозь плотную толпу, пробиться в самый первый ряд зрителей, окружавших спортсменов. Теперь мне всё было очень хорошо видно.

По обе стороны от меня стояли двое фермеров гигантского роста. В ожидании заветного выстрела я не могла не прислушаться к разговору, который два исполина, поверх моей головы, вели меж собой на крепком девонском диалекте.

– Ну и рожа у этого парня, – хмыкнул один.

– Да уж, что называется мордой не вышел, – добродушно подтвердил другой.

– Погляди получше. Ты его когда-нибудь видел раньше?

– Да ты что, Джек, где я мог видеть это ходячее чучело! Смотри, вон из него пена пошла, вточь как у той собачонки старика Ватсона, что сдохла от бешенства.

Я обернулась, чтобы посмотреть, о ком в столь любезных выражениях отзывались мои соседи, и увидела перед собой доктора Октавиуса Гастера, о присутствии которого во всей этой суматохе я, признаться, совсем позабыла. Взгляд этого человека был неотрывно прикован к месту, расположенному ровно посередине между ним самим и той отдалённой мишенью, в которую собирался целиться Чарли. Как я ни всматривалась, так и не смогла заметить ничего особенного в том месте, куда был устремлён его взгляд, напряжённый до такой степени, что даже сосуды вздулись на выпученных глазных яблоках, а зрачки оказались сужены до предела. Пот ручьями стекал по его узкому, мертвенной бледности лицу, и, как отметил один из фермеров, в уголках губ виднелась пена. Челюсти были крепко сжаты словно от неимоверного напряжения воли, на поддержание которого уходила почти вся жизненная энергия этого человека. Вероятно, до последнего своего дня не смогу забыть это ужасное лицо; вновь и вновь оно будет являться мне в кошмарных снах. Дрожь пробежала у меня по телу, и я отвела взгляд, тщетно надеясь на то, что фермер оказался прав и что причина необычного поведения этой непостижимой личности крылась в безумии. Ещё минуту назад оживлённая публика замерла в молчании, когда Чарли, зарядив винтовку и удовлетворённо похлопав по прикладу, занял исходную позицию для стрельбы.