Зверобой - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Фенимор Купер cтр.№ 99

Зверобой с непритворным восхищением слушал эту в высшей степени характерную речь, и, когда девушка смолкла, он ответил на ее красноречие своим обычным веселым, но беззвучным смехом.

— Это стоит всех вампумов, какие только имеются в наших лесах! — воскликнул он. — Я полагаю, вы не поняли ни слова, Юдифь; но если вы заглянете в свое сердце и вообразите, что враг предлагает вам отказаться от избранного вами мужчины и выйти замуж за другого, то, ручаюсь, вы поймете самую суть того, что сказала Уа-та-Уа. Никто не сравнится с женщиной в красноречии, если только она говорит то, что по-настоящему чувствует. Впрочем, если она говорит всерьез, а не просто болтает, потому что болтовней большинство женщин способно заниматься целые часы подряд. Но честное, глубокое чувство всегда находит подходящие слова. А теперь, Юдифь, выслушав ответ краснокожей девушки, я должен обратиться к бледнолицей, хотя, впрочем, это вряд ли подходящее название для такого цветущего лица, как ваше. Вас недаром прозвали Дикой Розой. Раз уж зашла речь о цветах, то, по-моему, Гетти следовало бы назвать Жимолостью.

— Если бы с такими словами ко мне обратился один из гарнизонных франтов, я бы осмеяла его, Зверобой. Но когда их произносите вы, я знаю, что им можно верить, — ответила Юдифь, глубоко польщенная этим безы скусственным и выразительным комплиментом. — Однако слишком рано требовать от меня ответа: Великий Змей еще не говорил.

— Змей?! Господи, да я могу передать индейцам его речь, не услышав из нее ни слова. Признаюсь, я вовсе не думал обращаться к нему с вопросом, хотя, впрочем, это не совсем правильно, потому что правда выше всего, а я обязан передать мингам то, что он скажет, слово в слово. Итак, Чингачгук, поделись с нами твоими мыслями на этот счет. Согласен ты отправиться через горы в свои родные деревни, отдать Уа-та-Уа гурону и объявить дома вождям, что если они поторопятся, то, быть может, успеют ухватить один из концов ирокезского следа дня два или три спустя после того, как неприятель покинет это место?

Подобно невесте, молодой вождь встал, чтобы произнести свой ответ с надлежащей выразительностью и достоинством. Девушка говорила, скрестив руки на груди, как бы силясь сдержать бушевавшее внутри волнение. Но воин протянул руку вперед со спокойной энергией, сообщавшей его речи особую силу.

— Вампум надо отправить в обмен на вампум, — сказал он, — посланием ответить на послание. Слушай, что Великий Змей делаваров хочет сказать мнимым волкам Великих Озер, воющим нынче в наших лесах. Они не волки, они собаки, которые пришли сюда, чтобы руки делаваров обрубили им уши и хвосты. Они способны воровать молодых женщин, но не способны уберечь их. Чингачгук берет свое добро там, где находит его; он не просит для этого позволения у канадских дворняжек. Если в сердце его таятся нежные чувства, до этого нет дела гуронам. Он высказывает их той, которая может понять их; он не станет трезвонить о них по лесам, чтобы его услышали те, кому понятны только вопли испуга. То, что происходит в его хижине, не касается даже вождей его собственного племени, и тем более гуронских плутов…

— Назови их бродягами, Змей! — перебил Зверобой, не будучи в силах сдержать свое восхищение. — Да, назови их отъявленными бродягами! Это слово легко перевести, и оно будет всего ненавистнее их ушам. Не бойся за меня, я перескажу им твое послание — слово за словом, мысль за мыслью, оскорбление за оскорблением; ничего лучшего они не заслуживают. Только назови их бродягами раза два: это заставит все их соки подняться от самых нижних корней к самым верхним веткам.

— И тем более гуронских бродяг, — продолжал Чингачгук, охотно подчиняясь требованию своего друга. — Передай гуронским собакам — пусть воют погромче, если хотят, чтобы делавар разыскал их в лесу, где они прячутся, как лисицы, вместо того чтобы охотиться, как подобает воинам. Когда они стерегли в своем становище делаварскую девушку, стоило охотиться за ними; но теперь я о них забуду, если сами не станут шуметь. Чингачгуку не нужно трудиться и ходить в свои деревни, чтобы призвать сюда новых воинов; он сам может идти по их следу; если они не скроют этого следа под землей, он пойдет по нему вплоть до Канады. Он возьмет с собой Уа-та-Уа, чтобы она жарила для него дичь; они вдвоем прогонят всех гуронов обратно в их страну.

— Вот это депеша так депеша, как говорят офицеры! — воскликнул Зверобой. — Это разгорячит кровь гуронам, особенно в той части, где Змей говорит, что Уа-та-Уа тоже пойдет по следу, пока гуроны не уберутся восвояси. Но, увы, громкие слова не всегда влекут за собою громкие дела. Дай бог, чтобы мы хоть наполовину были так хороши, как обещаем… А теперь, Юдифь, ваш черед говорить, потому что гуроны ждут ответа от вас всех, за исключением, может быть, бедной Гетти.

— А почему вы не хотите выслушать Гетти, Зверобой? Она часто говорит очень разумно. Индейцы могут с уважением отнестись к ее словам, потому что они чтят людей, находящихся в ее положении.

— Это верно, Юдифь, и очень хорошо придумано. Краснокожие уважают несчастных всякого рода, а таких, как Гетти, в особенности. Итак, Гетти, если вы хотите что-нибудь сказать, я передам ваши слова гуронам так же точно, как будто они произнесены школьным учителем или миссионером.

Один миг девушка колебалась. Затем ответила своим ласковым и мягким голоском так же серьезно, как все говорившие до нее.

— Гуроны не понимают разницы между белыми людьми и краснокожими, — сказала она, — иначе они не просили бы меня и Юдифь прийти и поселиться в их деревне. У красных людей одна земля, а у нас — другая. Мы должны жить отдельно. Мать всегда говорила, что мы непременно должны жить с христианами, если это только возможно, и потому мы не можем переселиться к индейцам. Это наше озеро, и мы не оставим его. Здесь находятся могилы нашего отца и матери, и даже самый плохой индеец предпочитает жить поближе к могилам своих отцов. Я схожу к ним опять и почитаю им Библию, если им хочется, но не покину могилы матери и отца…

— Достаточно, Гетти, совершенно достаточно, — перебил ее охотник. — Я передам им все, что вы сказали, и ручаюсь, что они останутся довольны. А теперь, Юдифь, ваш черед, и затем мое поручение будет на сегодняшний вечер закончено.

Юдифи, видимо, не хотелось отвечать, что несколько заинтриговало посла. Зная ее характер, он никак не думал, что она окажется малодушнее Гетти или Уа-та-Уа. И, однако, в ее манерах чувствовалось некоторое колебание, которое слегка смутило Зверобоя. Даже теперь, когда ей предложили высказаться, она, видимо, не решалась и раскрыла рот не прежде, чем глубокое молчание присутствующих дало ей понять, с какой тревогой они ожидают ее слов. Наконец она заговорила, но все еще с сомнением и неохотно.

— Скажите мне сперва… скажите нам сперва, Зверобой, — начала она, повторяя слова для большей выразительности, — как повлияют наши ответы на вашу судьбу. Если вы должны пасть жертвой за нашу отвагу, то нам бы следовало выражаться более сдержанным языком. Как вы думаете, какими последствиями грозит это вам самим?

— Господи помилуй, Юдифь, вы с таким же успехом могли бы спросить меня, в какую сторону ветер будет дуть на будущей неделе или какого возраста будет подстреленный завтра олень. Могу лишь сказать, что гуроны посматривают на меня довольно сердито, но гром гремит не из каждой тучи и не каждый порыв ветра приносит с собой дождь. Стало быть, ваш вопрос гораздо легче задать, чем ответить на него.