Зверобой - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Фенимор Купер cтр.№ 112

Лишь только было высказано это пожелание, индейцы немедленно удалились, оставив, однако, обеих сестер по-прежнему стоящими возле молодого человека. Вопросительный взгляд Зверобоя заставил Юдифь объясниться.

— С Гетти вы можете поговорить, когда будете плыть к берегу, — сказала она поспешно. — Я хочу, чтобы она сопровожда ла вас.

— Разумно ли это, Юдифь? Правда, при обыкновенных обстоятельствах слабоумие служит защитой среди краснокожих, но когда они разъярятся и станут помышлять только о мести, трудно сказать, что может случиться. Кроме того…

— Что вы хотите сказать, Зверобой? — спросила Юдифь таким мягким голосом, что в нем чувствовалась почти нежность, хотя она старалась изо всех сил обуздать свое волнение.

— Да просто то, что бывают такие зрелища и такие дела, при которых лучше не присутствовать даже людям, столь мало одаренным рассудком и памятью, как наша Гетти. Поэтому, Юдифь, лучше позвольте мне отплыть одному, а сестру оставьте дома.

— Не бойтесь за меня, Зверобой, — вмешалась Гетти, понявшая общий смысл этого разговора. — Говорят, я слабоумная, а это позволяет мне ходить повсюду, тем более что я всегда ношу с собою Библию… Просто удивительно, Юдифь, как самые разные люди — трапперы, охотники, краснокожие, белые, минги и делавары — боятся Библии!

— Я думаю, у тебя нет никаких оснований опасаться чего-нибудь худого, Гетти, — ответила сестра, — и потому настаиваю, чтобы ты отправилась в гуронский лагерь вместе с нашим другом. Тебе от этого не будет никакого вреда, а Зверобою может принести большую пользу.

— Теперь не время спорить, Юдифь, а потому действуйте по-своему, — ответил молодой человек. — Приготовьтесь, Гетти, и садитесь в челнок, потому что я хочу сказать вашей сестре несколько слов на прощанье.

Юдифь и ее собеседник сидели молча, пока Гетти не оставила их одних, после чего Зверобой возобновил разговор спокойно и деловито, как будто он был прерван каким-то заурядным обстоятельством.

— Слова, сказанные при разлуке, и притом, быть может, последние слова, которые удается услышать из уст друга, не скоро забываются, — повторил он, — и потому, Юдифь, я хочу поговорить с вами как брат, поскольку я недостаточно стар, чтобы быть вашим отцом. Во-первых, хочу предостеречь вас от ваших врагов, из которых двое, можно сказать, следуют за вами по пятам и подкарауливают вас на всех дорогах. Первый из этих врагов — необычайная красота, которая так же опасна для некоторых молодых женщин, как целое племя мингов, и которая требует величайшей бдительности. Да, не восхищения и не похвалы, а недоверия и отпора. Красоте можно дать отпор и даже перехитрить ее. Для этого вам надо лишь вспомнить, что она тает, как снег, и когда однажды исчезает, то уж никогда не возвращается вновь. Времена года сменяют друг друга, Юдифь, и если у нас порой бывает зима с ураганами и морозами и весна с утренними холодами и обнаженными деревьями, зато бывает и лето с ярким солнцем и безоблачным небом, и осень со своими плодами и лесами, одетыми в праздничный наряд, какого ни одна городская франтиха не найдет во всех лавках Америки. Земля никогда не перестает вращаться, и приятное сменяет собой неприятное. Но не так обстоит дело с красотой. Она дается только в юности и на короткое время, и потому надо пользоваться ею разумно, а не злоупотреблять ею. И так как я никогда не встречался с молодой женщиной, по отношению к которой природа была так щедра именно в этом смысле, то и предупреждаю вас, быть может, в мои предсмертные минуты: берегитесь этого врага!

Юдифи было так приятно слушать это недвусмысленное признание ее чар, что она многое могла бы простить человеку, сказавшему подобные слова, кто бы он ни был. Но в этот миг, когда она находилась под влиянием гораздо более высоких чувств, Зверобою вообще нелегко было бы обидеть ее; поэтому она терпеливо выслушала ту часть речи, которая неделю назад возбудила бы ее негодование.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, Зверобой, — ответила девушка с покорностью и смирением, несколько удивившими охотника, — и надеюсь извлечь из этого пользу. Но вы назвали только одного из врагов, которых я должна бояться; кто же второй враг и что он собой представляет?

— Второй враг — умственная гордость, Юдифь. Правда, он не так опасен, как я раньше предполагал. Однако раз уж я заговорил об этом, то лучше честно договорить все до конца. Ваш первый враг, которого надо опасаться, Юдифь, как я уже сказал, — ваша необычайная красота, а второй враг — гордость. Если первое дурно, то второе не меняет дела, поскольку речь идет о безопасности и душевном спокойствии.

Трудно сказать, как долго продолжал бы простодушный и ничего не подозревавший охотник разглагольствовать на эту тему, если бы его слушательница не разразилась внезапными слезами, отдавшись чувству, которое прорвалось на волю с тем большей силой, чем упорнее она его перед этим подавляла. На первых порах ее рыдания были так страстны и неудержимы, что Зверобой немного испугался и от всей души раскаивался в том, что слова его подействовали гораздо сильнее, чем он предполагал. Даже люди суровые и властные обычно смягчаются, видя внешние признаки печали, но Зверобою с его характером не нужно было таких доказательств сердечного волнения, чтобы искренне пожалеть девушку. Он вскочил, как ужаленный ехидной, и голос матери, утешающей своего ребенка, вряд ли мог звучать ласковее, чем те слова, которыми он выразил свое сожаление в том, что зашел так далеко.

— Я хотел вам добра, Юдифь, — сказал он, — и совсем не намеревался вас обидеть. Вижу, что я хватил через край. Да, хватил через край и умоляю вас простить меня. Дружба — ужасная вещь. Иногда она укоряет за то, что мы сделали слишком мало, а иногда бранит самыми резкими словами за то, что мы сделали слишком много. Однако, признаюсь, я хватил через край, и так как по-настоящему и от всей души уважаю вас, то и радуюсь этому, поскольку это доказывает, что вы гораздо лучше, чем я вообразил в своем тщеславии и самомнении.

Юдифь отвела руки от лица, слезы ее прекратились, и она поглядела на собеседника с такой сияющей улыбкой, что молодой человек на один миг совершенно онемел от восхищения.

— Перестаньте, Зверобой! — поспешно сказала она. — Мне больно слышать, как вы укоряете себя. Я яснее сознаю мои слабости теперь, когда вижу, что и вы их заметили. Как ни горек этот урок, он не скоро будет забыт. Мы не станем говорить больше об этих вещах, чтобы делавар, или Уа-та-Уа, или даже Гетти не заметили мою слабость. Прощайте, Зверобой, пусть бог благословит и хранит вас, как того заслуживает ваше честное сердце.

Теперь Юдифь совершенно овладела собой. Молодой человек позволил ей действовать, как ей хотелось, и когда она пожала его жесткую руку обеими руками, он не воспротивился, но принял этот знак почтения так же спокойно, как монарх мог бы принять подобную дань от своего подданного или возлюбленная от своего поклонника. Чувство зажгло румянцем и осветило лицо девушки, и красота ее никогда не была столь блистательна, как в тот миг, когда она бросила прощальный взгляд на юношу. Этот взгляд был полон тревоги, сочувствия и нежной жалости. Секунду спустя Юдифь исчезла в каюте и больше не показывалась, хотя из окошка сказала делаварке, что друг ожидает ее.