Квартет - читать онлайн книгу. Автор: Василина Орлова cтр.№ 55

— Давай, Иван, — сказала Ирина оператору.

Ирина очень хорошо представляла, как оратор в пустом зале перед умными звукозаписывающими устройствами таращит глаза и оглаживает бороду, извлекая из себя разнообразные звуки касательно всяких материй.

Она рассматривала пол. На ковре давным-давно были вытравлены, отчетливо прорисовывались плашки паркета, продавленные многочисленными ногами. Да, сей ковер знавал лучшие времена.

— Если у войны не женское лицо, то у терроризма лицо, во всяком случае, женское. Смертницы-камикадзе относительно дешевы, их производство, то есть обучение, ничего не стоит, женщины более внушаемы, более покладисты и лучше управляемы и в конечном счете требуют малого. Их желание — доказать мужчинам, что и они годятся для каких-то шагов, и снискать себе лучшую участь у бога, к которому они, как им хочется верить, направляются после смерти.

Муха настырно жужжала среди прочей аппаратуры.

— Простите, — поднял худую бледную руку, поросшую темным волосом, журналист в давно не стиранном свитере. — Я из «Всемирной православянской газеты». Почему вы говорите, что они только верят, будто направляются к богу, в то время как они в действительности направляются к богу? Ведь все мы знаем, что по вере каждому будет дано.

Журналист возвысил голос. Густая, давно не чесанная борода его задралась, выступил белый кадык, острый, словно птичий киль.

— Давайте не будем извращенно трактовать слова Священного Писания. И вообще, наше дело — политология, а не богословие.

Бритые телевизионщики стали плотоядно ухмыляться и хищно перемигиваться. В воздухе запахло скандальцем.

— Надо мысль иметь в бестолковке, — вещал свитер, постукивая себя узловатым пальцем по голове.

Случился странный мыслительный затор. Свитер говорил, и никто не прерывал его. Все только глядели в оторопелости, в которой было что-то от транса, а бывший хиппи зачитывал избранные отрывки из стихотворного «Манифеста христианского коммунизма». Наконец он закруглился и, удовлетворенный, сел.

— Да… Сказать тут что-либо довольно трудно, — заметил выступающий.

Все вдруг увидели — по тому ли, с какой интонацией он произнес фразу, или по облику, неотчетливому, словно матовому, — что он, кому надо быть во всеоружии, бойко отбивать наскоки и каверзные вопросы, страшно утомлен.

— У нас с вами случилась беда. Такое не должно было состояться. Но оно произошло. И будет происходить. Простите. Это не для печати, поймите правильно. Не для телевидения. Я мог бы призвать вас к большей ответственности, к лучшему пониманию роли каждого: кто освещает события, тот участвует в них. Медиа частенько соблазняются всякими рискованными шагами, понимаете, ведь так приятно — «мы делаем новости», «как скажем, так и будет». Но поймите. От ваших слов иной раз зависят судьбы людей. Вы же и сами прекрасно знаете. Трудно сказать, куда террористки идут после смерти. Это не дело прессы. Мы не должны их героизировать. Вот задача.

Ирина слушала, скучала и кляла себя от души, что поехала сюда, на эту скучную пресс-конференцию. Можно было посетить модный показ.

ЖЕРТВУ УЗНАЕШЬ сразу. По движению, по повадкам, по суетности и заведомому чувству ущербности, которое проникло во все поры живого существа. Впрочем, нередко жертву узнаешь по стремлению во что бы то ни стало скрыть страх, по браваде, бодрячеству, напускной беспечности и веселости. Жертву можно угадать и по бесстрашию. Да, по полному бесстрашию, по тому чувству непуганости, небитости, небывания в схватках, которое присуще самонадеянному и неопытному созданию.

— Не горюй, Ира, как-нибудь выпутаемся, — расстегивая ворот клетчатой рубашки, проговорил Иван.

Ирина-Эльза холодно и спокойно, как и тренировалась, поглядела на него, чтобы взгляд проникал на пол-ладони сквозь, но пресечь в себе раздражение не смогла: лезет с утешениями. Она вошла в туалет и увидела в зеркале лицо. Как она и стремилась, лицо полностью ей подчинялось и выглядело не более обеспокоенным, чем изображения синего Кришны на той открытке, что подарил ей вчера Владимир. (Ирина не могла видеть, что, как только она отвернулась от зеркала, продольная морщинка разрезала ее межбровье на две половинки.)

Беспокойство о земных делах — лишь следствие усилий вечной пугающей и путающей иллюзии, сотканной умелыми руками богини Майи, богини вечного тлена и распада, однообразных повторений и потерь. Даже хорошо: кончилось то, что она никак не могла заставить себя закончить.

— Зачем тебе работа на телевидении? — спрашивал Владимир. — Разве ты не знаешь, что в действительности все развивается по другим законам? В иных мирах, не таких, как наш, человек, едва чувствует агрессию или неприятность, моментально сбрасывает тело и тут же получает новое, а ты не можешь сбросить с себя груз придуманных проблем. Все это темнота и пустота, шуньята. Поверь, чем меньше ты будешь париться, тем лучше будут дела на работе и тем больше денег тебе будут платить. Если что, я тебе помогу на ином уровне.

Ага. Заплатили.

Тут Владимир всегда таинственно замолкал, и Эльза почти с суеверным страхом видела, что его глаза спокойны и глубоки, как у индийской коровы и будд на картинках.

Вышла из туалета и столкнулась с Левицким, узким, в узких джинсах, с лицом длинным, как шпага. Он в числе прочих продюсеров выступал сегодня, но на решение главного повлиять не смог. Еще что-то вякнула жалостливая тетка с розовой помадой на губах, которую Ирина иногда видела в коридорах, — кажется, та была из профкома или координатор чего-то там. Эльза во всех этих делах не разбиралась и не желала.

— Ирина, ну ты учудила, — с налету начал он, — кто ж такие причины выдумывает. Сказала бы, мол, болею, дайте еще один шанс. Что я, должен тебя учить? Из-за пары загубленных сюжетов не увольняют. А то стоишь как ни в чем не бывало: «Я занималась более важными вещами». Ты б еще сказала — самосовершенствованием! Просветлялась, кулды-булды. Естественно, они разозлились. Сейчас зеленые там сидят, плавятся от злости. Считай, все дела под откос пустила: дальше этого, в клетчатой рубашке, с его новыми идеями, они вообще слушать не стали. Разве так можно? Пойдем-ка покурим!

Эльза немного прикрыла глаза. Курение — вот единственное, с чем она еще не справилась. Послушно, как загипнотизированная, позволила увлечь себя на лестницу. А Левицкий все тараторил:

— Слушай, ладно, ничего, не все еще потеряно. Напиши заявление гендиру: была вне себя. Дай убедительную причину. Тебе простится, на себя беру. Такими вещами шутить не надо! Мало ли что в жизни случается… Они поймут. Напиши, что у тебя умер близкий родственник — серьезное дело, и проверять никто не станет.

Эльза снова стала смотреть, как наставлял Владимир — сквозь всех, сквозь этого прохвоста. Визуализировала его образ, каким бы он был в полной реализации. Ну, в том, что он — демон, сомнений нет. Ку-санг-лока, плохая компания. Вертлявый, хитрый, с острой мордочкой, сутулый, зажим на уровне горловой чакры. Губы то и дело облизывает, лис.