Папская булла - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Афонский cтр.№ 34

Всеволоду совсем не хотелось менять что-то в своей жизни, да, были некоторые неприятности, связанные с остальными людьми, но он давно перешагнул через это. Казалось, что не встреть он тогда князя, то мало бы что изменилось, он был бы всё равно тем же ушлым комбинатором, пронырливым ублюдком, каким сам себя считал! Он не скрывал сам перед собой своих недостатков, и, самое интересное, он их не считал таковыми. Да, он продукт своего времени, так он и называл себя порой — продукт времени, не герой, никак иначе как продукт времени. А смерть других людей от рук своего нового друга — это неудачный эксперимент, не иначе! И как он ещё может понять предел его влияния в нашем мире. Ему было жутко интересно, но, самое главное, он не спешил стать таким же! Глубоко в душе он боялся подобного перевоплощения, но его действительный уровень — это упырь финансовый, махровый махинатор. И ещё неизвестно, кто был хуже, несчастный князь, мертвый среди живых, застрявший на белом свете, или он — настоящий продукт своего времени. Так или иначе, они нашли друг друга и теперь дополняли имеющиеся пустоты.

По просьбе князя Всеволод даже ходил в церковь, консультировался со священником, он задавал ему наводящие вопросы. Его мысли были туманны для божьего человека, тот ничем ему не помог, но помолился за рабов божьих Влада и Всеволода. Только потом поставить свечу за упокой он так и не посмел, что-то тяжелое оставалось в его душе, и это никак нельзя было объяснить.

* * *

Появление в городе Лидии и полковника Петрова для Всеволода и князя не осталось незамеченным. Только слепой не мог увидеть их вместе на смотровой площадке здания, которое принадлежало господину Тургеневу. Охрана сразу же поставила в известность помощника мэра, что интересующая шефа особа сама прибыла на их территорию. Всеволод следил за судьбой Лидии, и крах ее карьеры был хитрый ход с его стороны. А повлиять на генерала Свиридова — это оказалось не так сложно. В мире большого бизнеса оказалось так много друзей, что манипулировать остальными сильными фигурами для него ничего не стоило. Даже направление полковника Петрова на это задание было исключительно его желанием. Он видел рвение этого человека и воспользовался им, как впрочем, делал обычно с другими людьми. Желание получить загадочные артефакты — было сильней здравого смысла, и кто-то должен был достать для него эти орехи из огня.

Итак, появление «киношников» в городе, взлом и ограбление соседнего небоскреба! И это было потрясающее зрелище для мэра. Всеволод сам решил приблизиться к участникам, но не рассчитал реакции Лидии, она успела оглушить незнакомого ей человека, прежде чем тот смог бы поднять тревогу. А узнать в вошедшем человеке мэра — это было очень непросто, она его раньше вживую никогда не видела, потому что не интересовалась им.

И учтя этот печальный урок, Всеволод решил загнать парочку в угол. Поэтому он приложил новую порцию льда к ушибленному месту и приказал включить сигнализацию в соседнем здании, чтобы посмотреть, как они выкрутятся на этот раз.

* * *

Появление в городе Николаева, да ещё с близнецами из Звонарева, это была почти удача. Князь стал охотиться на людей «старой крови», он собирал «живую» коллекцию для своего бара. Всеволод узнал об охоте очень поздно, по его планам полиция должна была разгромить гнездо наркоторговцев и обезвредить опасных преступников. И только потом он мог бы передать пленных на забаву князю. Так и никак иначе, менять что-то в их уравнении Всеволод не желал. Князь — вампир, а он его верный помощник. Других верных слуг у него быть не может! А что касается души? Душу тот продал очень давно, кто теперь за неё вступится? Ну, разве что римский папа? Только где он нынче покоится? В частной усыпальнице под сводами Сикской капеллы, которую успел выстроить при своей жизни?

То, что князь поздно ночью наведался в «берлогу», было для Всеволода полной неожиданностью. И то, что у него ничего не вышло, обескуражило его ещё больше. Откуда им было знать, что не приглашенный в гости вампир сам влезть в дом не может, как бы ни старался. Об этом факте они что-то запамятовали. Потом, здание заводоуправления — это оказалось очень старинное сооружение, которое строили ещё братство масонов в царской России. И туда просто так никто из незваных гостей пройти не мог. Сам корпус был заложен в соответствии со всеми канонами масонских знаний. Пентаграмма — вот что сверху мог наблюдать опытный летчик, а разного рода оберегов и других знаков как, например, пирамида или циркуль, они же на каждом шагу встречались. Князь до зуда в коже не мог заставить себя перешагнуть границу невидимой линии, которую опытный мастер просто тупо вложил в основу фундамента, потом в повороты и стены некоторых строений. И он так и ушел, не приблизившись к цели.

* * *

Появление продавца пиццы позволило охраннику мэра внести через порог здания пару «жучков», но и их позже нашёл и обезвредил детектив. Ему сразу не понравился высоченный и накачанный продавец на маленьком мотороллере, который прямо прогибался под весом этого атлета.

Теперь его зовут иначе, фамилию он сменил, как только оказался на свободе. Тогда он смог раздобыть немного денег, переодеться и покинуть черту города. Пришел в отделение милиции совершенно чужого района, потёрся там с несколько минут, потом вручил несколько сотен долларов офицеру в звании капитана с армянской фамилией. Значимым фактором тут была не армянская фамилия, а степень знакомства. Саул знал этого человека со школьной скамьи, они вместе играли в футбол, а позже оба бегали за девушками. Капитан долго служил в соседнем районе, но был в курсе всех дел в городе, поэтому отнёсся к его делу с пониманием.

Вечером они посидели в шашлычной, где долго пили вино. Два уже не молодых человека разной национальности, но объединенные одним фактором — молодостью. Карасеян — плотный многообещающий армянин. Такой мужичок с толстыми, мощными руками, которые так было трудно спрятать за этим столом. Саул, уже сбросивший свои лишние килограммы, выглядел сухим и строгим, как палка. Тогда-то он всё и рассказал, и это было как исповедь.

— Мои предки — очень уважаемые люди! Они всю жизнь стремились оберегать наш род от всех напастей. И наш народ выжил. Он прошёл столько гонений, испытал такие унижение и горечь, что это сегодня уму непостижимо. Порой можно было откупиться. Да, были такие истории. Один турецкий военный начальник потребовал заплатить золотом за каждого ребёнка. Когда получил деньги, то пропустил только половину людей, за остальных потребовал ещё золото. А платить было нечем! Говорят, что таким образом наш народ опять был разделен на многие годы. А недавно я узнал, что то турецкое село сожгли дотла.

Собеседник горестно вздыхал, история его народа тоже богата такими рассказами и преданиями.

— Всю жизнь мне твердили — не высовывайся, будь как все! Даже фамилию дали как у соседнего сапожника. Помнишь его? Тот, что держал деревянную будку на углу нашего дома. Кто мог подумать, что это случится и с нами? Пророчества не лгут, и редко кто, получив такой дар, мог выполнить его предначертания до конца. Не поверишь, я видел самого Фаэтона — ««Сияющего». Тогда он взлетел над полем и поднял целую армию против меня и моих людей. Они в тот день вообще загнали нас в угол. Но на этот раз мои люди были готовы! Я расставил их не плотно, чтобы они не мешали друг другу, но могли прикрыть соседа. Это была настоящая жатва! Я видел этих бешеных псов, которые бросились на нас. Я сам давил их собственными руками. Когда Фаэтону снесло крылья, он рухнул в пыль. А потом появилась она! Знаешь, она даже не попыталась узнать меня! Это было почти чудовище, но я-то узнал ее. Моя жена, как богиня хаоса Ирида, вела тупое стадо на битву. Я не помню, кто первый из нас ранил кого! Может быть, это был я, а, возможно — она! Это не важно, её невозможно было остановить. Высокая, как исполин, голова, как у волка, глаза горят страстным огнём. Панцирь блестел, как начищенный самовар, больно было смотреть. Но не этот блеск отвлекал меня и мешал. Это была потеря, которую я заслужил всей своей жизнью. Я потерял жену, мне пришлось отдать и своих детей. Теперь я ухожу в изгнание, но несколько лет пройдёт, и обо мне окончательно забудут. Тогда я вернусь и верну своих детей.