Нежный bar - читать онлайн книгу. Автор: Дж. Р. Морингер cтр.№ 9

Его явной страстью были слова. Дедушка часами сидел в своей спальне, разгадывая кроссворды, читая книги, рассматривая в лупу словарь. Он считал Шекспира величайшим человеком из всех живших на Земле, «потому что он изобрел Анг». «Анг» — это «английский язык». Когда дедушка не мог найти подходящее слово, он его придумывал. Он объяснял свою страсть к этимологии влиянием учителей-иезуитов, которые вбивали в него слово, если не могли заставить его запомнить. Хотя битье помогало в учебе, дедушка считал, что именно из-за этого он начал заикаться. Священники заставили его полюбить слова, но ему стало тяжело эти слова произносить. Первый парадокс, с которым я столкнулся.

Однажды дед случайно ответил на телефонный звонок. Поскольку он заикался и плохо слышал, то старался избегать телефона, но случилось так, что он проходил мимо, когда телефон зазвонил, и взял трубку. Возможно, просто машинально. Или, может быть, от скуки. Не в состоянии расслышать, что говорят на том конце провода, он сделал мне знак подойти.

— Переведи, — сказал он, сунув мне телефонную трубку.

Звонила девушка, проводившая опрос для компании, изучавшей мнения потребителей. Она выпалила список товаров, машин и продуктов, которые дедушка никогда не использовал, не водил и не пробовал. Дедушка высказал свое мнение о каждом пункте списка, наврав с три короба.

— Теперь скажите, — спросила девушка, — что вам больше всего нравится в городе, где вы живете?

— Что тебе больше всего нравится в Манхассете? — перевел я.

Дедушка тщательно обдумывал вопрос, как будто у него орали интервью для «Таймс».

— Близость к Манхэттену, — ответил он.

Я передал его ответ девушке.

— Прекрасно, — сказала она. — И последний вопрос, каков ваш годовой доход?

— Какой твой годовой доход? — перевел я.

— Повесь трубку.

— Но…

— Повесь трубку.

Я положил трубку на рычаг.

Дедушка сидел молча, закрыв глаза, а я стоял перед ним, потирая руки, — всегда так делал, когда не знал, что сказать.

— Что такое «близость»? — спросил я.

Дед встал. Сунув руки в карманы, забренчал мелочью.

— Соседство, — сказал он. — Напри… напри… например, у меня слишком большая близость с моей семьей.

И рассмеялся. Сначала он фыркнул, потом раздалось хриплое «ха-ха», которое рассмешило и меня. Мы оба смеялись, закатываясь, пока дедушкин смех не превратился в приступ кашля. Дед вынул носовой платок из кармана и промокнул им мокроту, потом потрепал меня по голове и ушел.

После этого короткого инцидента я почувствовал новую эмоциональную близость с дедушкой. Мне стали приходить в голову идеи, как завоевать его расположение. Может быть, стоит не замечать его недостатков, сосредоточиться на его положительных качествах, какие бы они ни были? Я написал стихотворение о нем, которое помпезно преподнес ему однажды утром в ванной. Помазком из бобровой шерсти дедушка намазывал на щеки мыльную пену, чтобы побриться, и был похож на гигантский гриб. Прочитав стихотворение, он вернул его мне и повернулся к своему отражению в зеркале. «Спасибо за ре… ре… рекламу», — сказал он.

Потом я стал испытывать душевные муки. Не будет ли дружба с дедушкой предательством по отношению к маме? Я сообразил, что мне нужно получить ее разрешение, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги, поэтому перед сном решил все у нее выведать и попросил еще раз рассказать мне, почему мы ненавидим дедушку. Она подоткнула мне под подбородок уменьшившееся «спасительное» одеяло и начала старательно подбирать слова. Мы не ненавидим дедушку, объяснила мама. На самом деле она надеется, что я смогу найти способ поладить с ним, пока мы живем под его крышей. Я должен продолжать общаться с дедушкой, сказала она, даже если он не отвечает. И мне не следует обращать внимание на то, что сама она с ним не разговаривает.

— Но почему ты с ним не разговариваешь? — спросил я. — Почему ты так огорчаешься всякий раз, когда смотришь на него?

Она бросила взгляд на отходящие от стены обои.

— Потому что дедушка — настоящий Скрудж, и это касается не только денег.

Дедушка копит в себе любовь, сказала мама, как будто боится растратить ее. Он не уделял внимания ни ей, ни тете Рут, ни дяде Чарли, когда они росли, не дарил им любви. Мама рассказала мне о семейной поездке на пляж, когда ей было пять лет. Наблюдая, как ласково отец ее двоюродной сестры Шарлин играет со своими детьми, мама попросила дедушку посадить ее на плечи и искупаться вместе с ней. Он посадил ее и отнес в воду, и когда они были уже далеко от берега, мама испугалась и стала умолять отпустить ее. И дедушка бросил ее в воду. Мама погрузилась чуть ли не на самое дно и наглоталась морской воды. С трудом выплыв наверх, судорожно вдыхая воздух, она увидела дедушку, который… смеялся. «Ты же хотела, чтобы я тебя отпустил», — сказал он, не замечая слез дочери. Когда девочка, шатаясь, вышла из воды, у нее возникло не по годам взрослое убеждение: ее отец — нехороший человек. С пониманием этого, сказала она, пришло облегчение. Она почувствовала себя независимой. Я спросил ее, что означает «независимый».

— Свободный, — объяснила мама. Она еще раз взглянула на отстающие от стены обои и повторила ласковей: — Свободный.

Но был момент, призналась она, который ранил еще больнее. Дедушка запретил маме и тете Рут учиться в университете. Это произошло в то время, когда не существовало студенческих ссуд или финансовой помощи, поэтому сестры никак не могли перехитрить отца. Этот удар повлиял на траекторию маминой жизни гораздо значительнее, чем пренебрежение дедушки. Она так рвалась учиться в университете, готовилась к захватывающей карьере, но дедушка не дал ей ни единого шанса. Девушки должны становиться женами и матерями, заявил он, а жены и матери университеты не заканчивают.

— Поэтому ты получишь образование, которое не получила я, — сказала мама. — Гарвард или Йель, мой мальчик. Гарвард или Йель.

Скандальное заявление из уст женщины, зарабатывавшей двадцать долларов в день. И это было еще не все. После университета я должен поступить в юридическую школу. Я не знал, что такое «юридическая», но звучало это ужасно скучно, и я попытался возражать.

— Нет, нет. Ты станешь адвокатом. Тогда я смогу нанять тебя, чтобы отсудить алименты у твоего отца. Вот. — Мама улыбалась, но было непохоже, что она шутит.

Я задумался о будущем. Когда я стану адвокатом, мама, может быть, осуществит давнюю мечту об учебе в университете. Я так хотел, чтобы у нее это получилось. Если для этого нужно стать адвокатом, я стану. А пока я не буду дружить с дедушкой.

Я лег на бок, отвернулся от мамы и пообещал ей, что с первой же своей адвокатской зарплаты я отправлю ее в университет. Я услышал судорожный вдох, как будто она пыталась всплыть со дна океана, а потом мама поцеловала меня в затылок.

За несколько дней до моего восьмилетия в дверь дедушкиного дома постучали, и я услышал Голос из уст человека, стоящего в проходе. За спиной человека было солнце. Оно светило прямо мне в глаза, поэтому у меня никак не получалось разглядеть лицо гостя. Я видел лишь очертания его корпуса: массивный слепок мускулов в обтягивающей белой футболке на кривых ногах. Голос был гигантом.