Кот - читать онлайн книгу. Автор: Александр Покровский cтр.№ 5

– Не хочешь?

– Нет!

– Он не хочет из природного благородства. Тогда обращаюсь от своего имени и сердца. Вы и только вы за пять шагов до этого воцаришь в моем опаленном сердце. Посмотрите вокруг: видите ли вы здесь людей? Нет! Здесь нет людей. Мы одни на планете. Только вы и я. Вот почему нас тянет друг к другу. Нас влечет. Нас волочет. Будьте моей женой. Я молод, красив. Станьте моей – и вы изведаете муки моего сердца. Я вам его тут же открою. Да! Да! Да! Немедленно открою. Вот прямо возьму и… но нам надо на корабль. Нас ждут опасности, свершения и смерть подстерегает на каждом шагу. А что такое военный моряк, как не человек, приготовленный к смерти? Как не человек, сказавший ей: да! Да! Сотня чертей! Для него дорога каждая минута, для этого военного человека. И он желает жениться. Что в этом желании плохого? Что в нем постыдного или бесчестного? Нет! И еще раз – нет! Я вас никогда не обижу. Способен ли моряк обидеть ребенка? Никогда. А вы совсем еще ребенок. Я это вижу так же ясно, как все, что напротив. Но подспудно, скажите, подспудно вы ведь ожидали нечто подобное, согласитесь. Всем своим сердцем вы двигались навстречу ему – событию. И вот оно пришло. Оно настало. Наперло, заперло, заполонило. Сейчас или никогда. Оно, а не я, требует от вас ответа: да или нет? Да или нет?! Вам решать. Решайтесь. Ну?

Девушка сглотнула слюну. Глаза ее, в которых поначалу приютился страх, понемногу оттаяли и теперь уже смотрели на Серегу с любопытством и озорством. Она мигом окинула взглядом весь его облик – Серега был отнюдь не урод – и призадумалась; казалось, она в уме производит некое арифметическое действие: например, перемножает 20 на 18. Но вот она закончила его, поднялась и сказала:

– Идем!

Серега немедленно встал.

Через двадцать минут они уже были в загсе, где Серега извлек на свет командировочное предписание и в три секунды развернул перед заведующей картины, достойные старины Айвазовского, – там были корабли на рейде, а также бури, валы и сломанные мачты.

Еще через десять минут они стали мужем и женой.

Не будем описывать их недолгие сборы, очумевших родителей новобрачной, отсутствие свадьбы, и то платьице, в котором молодая последовала за молодым. Не будем описывать быт и смрад, Доф, мотанья, и чемоданы, и первую брачную ночь на них, и медовый месяц не будем описывать, и то, как Серегу, кстати, вместе с Вовкой, назначенным с ним на один и тот же корабль, услали в море на целый год, и то, как она родила и при каких обстоятельствах, и то, как он пришел и она его встретила у решетки с маленьким симпатичным кульком на руках, и то, как Серега, идя ей навстречу, никак не мог понять, чего она там в руках держит, и то, как у него, такого говорливого, вдруг не хватило слов и голос начал ломаться, и то, как потом, уже на чужой квартире, куда их устроили друзья, ночью, он ее вдруг спросил: «А ты меня любишь?» – и она ответила: «Наверное, да!»

Это был розовый туман. Он стоял столбом. Я вошел в него и в ту же секунду понял, что сплю.

Я немедленно очутился на первом этаже в помещении, больше напоминавшем химическую лабораторию, чем фабрику.

Но это была фабрика.

Да, это была она, и был конец рабочего дня. Все рабочие покидали свои трудовые места, но я должен был остаться. Все одевались, выходили и в предбаннике перед выходом обращали внимание на какие-то матерчатые мешки, в которых лежало нечто, напоминающее разрозненные части крокодила: зубы, морда, хвост.

«Зачем оно здесь? – замечал каждый выходящий. – Его надо вынести».

Но мешки оставались на месте. Я знал, что никуда они не денутся, и еще я знал, что мне придется с ними повозиться.

Наконец ушли все, и наступила тишина.

Я прошел в самую дальнюю комнату и там, на полу, на подстилке из одеял, обнаружил свою собственную жену. К этому времени я уже был совершенно голый и жена была голой.

Мы занялись любовью. Мы занимались ею несколько минут. Потом я услышал звуки. Кто-то ходил.

Я понял: сейчас. Сейчас я должен это изгнать. Я стал гибкий, упругий, встал и пошел в соседнюю комнату.

Там была женщина в одежде работницы. «Кто вы?» – спросил я.

«Я здесь работаю», – ответила она.

«Как ваша фамилия?» – спросил еще раз я.

«Вжзу!» – ответила она, и я понял, что все неспроста.

Я повторил свой вопрос и опять в ответ получил что-то невразумительное. Для порядка я спросил еще и еще раз, и всякий раз она несла какую-то чушь, после чего я сделался как Стивен Сигал и сломал ей руку в пятнадцати местах.

Я мотал, я бил ею по стенам, но раны тут же заживали, и чувствовала она себя великолепно. Она появилась из тех мешков с разрозненными частями крокодилов. Я знал, что я это знаю, и продолжал крушить ею стены.

Кто-то бежал к нам. И этого кто-то было много. Я решил спасаться.

Я закинул ее подальше вглубь и бросился в коридор.

Это был длинный коридор, в конце которого имелось то место, где мы с женой занимались любовью, и я должен был попасть не в конец, а в начало.

Путь мне преградил маленький, но очень ловкий человечек.

Я схватил его поперек, а потом и вдоль.

Пока бежал, я молотил им по стенам, а со всех сторон к нему спешила подмога.

Но ей меня было не остановить. Я был силен, как слон. Я бил, я ломал, я крушил. Все, что я бил, падало и восстанавливалось вновь. Все, что я бил, бросалось на меня сызнова и получало отпор.

Я медленно продвигался вперед. На моих руках висели лохмотья, может быть, кожи и струилась кровь.

Меня оседлали сразу несколько этих тварей, я рычал и продвигался.

Я бросался на стены, я давил их, топтал. Они осаждали, они душили, они мешали.

Я тянулся. Я тянулся изо всех сил. Передо мной была последняя дверь в этом длинном коридоре, и я должен был до нее добраться.

От натуги лопнули все кости на руках. Вернее, лопнула сначала вся кожа, потом ее остатки, потом мышцы, затем кости.

С хрустом.

Но я дотянулся, открыл дверь, стряхнул с себя всех и скрылся за дверью.

За дверью была свобода. Я это понял сразу же и навсегда. Я стоял, я дышал, я наслаждался.

Но вдруг до меня дошло, что я здесь, а жена моя там!

И еще до меня дошло, что это была и не жена моя вовсе, а Россия.

– Россия! – вскричал я. – Россия!

Это ее я спасал от всякой нечисти.

И от всякой нечисти я ее не спас.

Голова моя безжизненно повисла, силы меня оставили, я проснулся в холодном поту и в постели с женой, намотанной вокруг шеи.

Чтоб мне треснуть, оно должно произойти!