Дог-бой - читать онлайн книгу. Автор: Ева Хорнунг cтр.№ 7

Все стало другим. Кружевные белые деревья высились над бело-синими волнами снежного моря. Вдали виднелся город. Жилые дома тоже изменились; на парапетах и подоконниках налипли снежные узоры. Никогда еще Ромочка не видел такого красивого снега!

Черный тявкнул, и Ромочка, обернувшись, увидел, как тот задрал заднюю ногу на угловой столб ограды. Потом, протиснувшись в щель, он старательно окропил все ближние столбы, стену трехэтажного бетонного недостроенного здания без крыши, внутри которого навалило высокие сугробы. Ромочка осторожно ставил свои метки в тех же местах, что и Черный. Главное — не вылить все за один раз! Черный проверил его работу и остался доволен. Он затрусил назад, к логову. У самого лаза он обернулся к Ромочке и завилял хвостом. Черный больше не смотрел на него свысока, а беседовал по-дружески. Как это мило! Ромочка очень обрадовался. Позже, когда все улеглись спать, он подполз к Черному и нерешительно ткнулся носом ему в бок. Черный растянулся во всю длину, словно приглашая его прилечь рядом. Когда Ромочка обвил руками его толстую шею и зарылся в его густую шерсть, Черный глубоко вздохнул и впервые с истинной нежностью лизнул мальчика в лицо.

После этого Ромочка старательно метил все нужные места. Мамочка, братья и сестры понюхают его метку и поймут, что он честно выполняет свой долг.

Наступила настоящая зима. Однажды Ромочка вышел на двор, в стылый сумрак, чтобы помочиться. Долгие ночи тревожили его. В логове никогда не было света. Ромочка просыпался отдохнувшим и готовым к играм, но глаза открывались, он видел вокруг темноту и падал духом. Единственная, едва заметная, полоска света брезжила рядом со входом. Ромочка все дольше лежал в гнездышке и с тоской ждал, когда же наступит робкий день.

Ту первую зиму очень скрашивала Белая Сестричка. Она оказывалась рядом, стоило ему подумать о ней. Она не дожидалась, когда он сам к ней потянется. А иногда Белая подходила к нему специально, чтобы составить ему компанию. Оказывается, он успел изучить ее лучше, чем других братьев и сестер.

Ромочка слышал, как остальные щенки возятся и играют, но не присоединялся к ним. Он все ждал, когда же в подвал попадет свет, когда вернутся взрослые собаки или когда щенки устанут и поиграют или поспят с ним. Но щенки вскоре поняли, что в темноте Ромочка их не видит, и придумали новую игру. Они по очереди нападали на него из засады, прыгали, вцеплялись в одежду зубами, тянули, рычали, кусали. Потом лезли лизаться и целоваться. Ромочка слышал, что они где-то рядом, но поймать их не мог. Он различал предательский шорох, когда кто-нибудь подползал к нему. Сначала он не понимал, кто на него нападает, пока щенок не оказывался на нем. Постепенно Ромочка сообразил, что повадки у всех щенков разные. Серый бросался на него и тут же проворно отскакивал. Черная больнее всех кусалась. Коричневый, неуклюжий и нерешительный, никак не мог выбрать, за какое место его куснуть и, раздумывая, громко сопел. Белая же была самой маленькой и легкой из всех.

Потом оказалось, что он знает довольно много — он многое усвоил незаметно. Все щенки были разными на вкус и на запах. От кобельков остро пахло мускусом. От Белой и Черной исходил специфический едкий запах — девичий. Совсем как от Мамочки и Золотистой, только слабее. Все они бросались на него и убегали по-разному. Коричневый часто метался во все стороны, скользил, царапая когтями по полу и шумно пыхтя от возбуждения. Скоро Ромочка даже в темноте понимал, когда Коричневый сам за кем-то гоняется или когда гонятся за ним. По взволнованному дыханию он понимал, когда кто-то боится. Белую он узнавал сразу, как только дотрагивался до нее или она ставила на него лапы. Он отличал ее и вдали, в темноте; Белая охотилась молча. Вскоре Ромочка стал чувствовать, когда Белая тихо сидела рядом и ждала его. В темноте, среди разнообразных вихрей и сопения, он угадывал островок тишины.

Согревшись, он веселел. Сидел в гнездышке, вертел головой, улавливал разные звуки, придумывал, как обороняться от их нападок. Иногда, в предвкушении возни, он радостно хихикал, но сразу же затаивал дыхание, чтобы лучше слышать. И вот начиналось: щенки, один за другим, прыгали на него, все сплетались в живой клубок. Ромочка смеялся, пытаясь сбросить одного, укусить другого, отстранить третьего и прижать коленом четвертого. Скоро он понял, как важно закрывать в драке живот и шею. На лицо и шею он натягивал шерстяную шапку, в которой провертел дыры для ушей. И все равно он вечно оказывался покусан и поцарапан. Перед сном Мамочка, устроившись в гнездышке, тщательно зализывала его раны.

В темноте он казался себе крупнее и проворнее. Он умел бить передними лапами сильнее, чем все четыре щенка, вместе взятые. В темноте он казался себе другим — таким, как все. С длинными острыми клыками, способным на смертельный укус.

Вскоре Ромочка начал вылезать из гнездышка и бродить по подвалу, ощупывая пол и стены руками. На пути попадались мусор, кости и толстые деревянные столбы — все это появилось в подвале давно, до того, как из него исчезли свет и тепло. Почти все лежало на одном месте, но в темноте знакомые прежде тряпки и кости становились на ощупь другими — ледяными. Больше Ромочка не строил лабиринтов. Он старательно запоминал, где что находится. Он осторожно бегал в темноте, и по спине от волнения бегали мурашки: вот сейчас он опять на что-то наткнется! Он бежал, вытянув руки, пока не нащупывал пальцами шершавый столб. От столба несся к стене, где ему ничто не должно было мешать. Вскоре он научился обегать и перепрыгивать препятствия в темноте. Он носился по периметру подвала, вдоль стены, ощупывая пальцами покрытые инеем кирпичи. Он гонялся за другими щенками, а те, в свою очередь, гонялись за ним. Щенки радовались новым играм; они выслеживали друг друга и его самого.

Набегавшись и устав, все валились кучей в гнездышко и вылизывали друг друга, чтобы лучше засыпалось. Ромочка стаскивал шапку и позволял щенкам лизать себя в лицо. Он и сам вылизывал мордочки братьев и сестер. Потом возвращался Черный. Он брал только Ромочку — и никогда других щенков! — с собой на двор, на неосвещенную улицу. После тишины в заваленном снегом логове полузабытый верхний мир издавал неприятные, резкие звуки. Мороз пощипывал лицо и руки; Ромочка растирал пальцы и спешил. Глаза так резало и щипало от холода, что пламя пылавших в отдалении костров как будто раздваивалось. Городские дома, казавшиеся отсюда совсем крошечными, сверкали на солнце. Снег напоминал пушистое оранжевое облако; плывущие по небу облака напоминали еще более пушистое оранжевое поле. И после того, как они возвращались домой, перед Ромочкиными глазами еще долго плясали огоньки.

При свете он вновь и вновь открывал для себя Черного. Он видел его блестящие влажные и добрые глаза. По-настоящему зимой он видел одного Черного. Он стоял рядом с Черным, как любой мальчик стоит рядом с собакой, и гладил его, даже в темноте, руками, а не языком.

Все игры наяву очень бодрили и волновали. Каждое возвращение взрослых приносило счастье — щенки бурно радовались и взрослым, и их добыче. Каждый раз он дружески боролся за добавку и обжирался, пока живот не становился тугим, как барабан; Насытившись, все долго и мирно спали. Ромочка охотно слушался взрослых и выполнял все их требования. Взрослые очень любили его и, как ни странно, проявляли особое внимание к его испражнениям и чистоплотности. Ромочка старался не подвести их. Во время еды он вел себя как воспитанный щенок, но при этом зорко охранял и защищал свою долю. С молочными братьями и сестрами он держался властно, но умел придумывать веселые игры и от всей души заботился о них. Иногда он часами вылизывал и гладил их, а они, расслабленные, растягивались рядом. Время от времени братья и сестры подбегали к нему — просто так, чтобы лизнуть и, понюхав, узнать, хорошо ли ему, доволен ли он. Они бросались к нему и если их что-то пугало; осмелев рядом с Ромочкой, они ощетинивались и рычали.